Прокурор

– Выходит, боялся тщательной проверки. Насколько я могу судить из ваших слов - этот трюк с отметкой в паспорте Марчук раскусил...

– Да, я тоже так, думаю, - вздохнула Гранская.
– Но вот чего он боялся по-настоящему, не пойму. Ведь на такое без серьезной причины не идут!

– Это уж точно.

Они подъехали к горотделу милиции.

Никаких вестей о Марчуке не было - он будто сквозь землю провалился.

* * *

В новой квартире все теперь казалось Измайлову не так. Огромные окна словно открывали жизнь всему миру напоказ. До потолка - рукой подать. Узкий коридорчик, а кухня - не повернуться. Со старой кухонной мебелью Измайловым пришлось расстаться. Остальная же, привычная и дорогая Захару Петровичу, потому что прослужила почти двадцать лет и была в очень приличном состоянии, выглядела на новом месте несуразно. Галя долго ломала голову, как ее расположить: слишком узкие пространства, слишком много места занимали окна и двери. Жена предложила обзавестись новой обстановкой, но Захар Петрович все медлил.

Что было красиво в новой квартире - полы. Паркетные, с приятным желтым отливом, они блестели лаковым покрытием. Но и тут Захар Петрович считал, что крашеные в жару приятнее. Вымоешь пол - и становится свежее и прохладнее.

Все это он особенно ощутил, провалявшись дома с радикулитом.

Странно, что, когда Самсонов приехал в прокуратуру на беседу, он почему-то первым делом поинтересовался, как Захару Петровичу живется в новой квартире.

– В старой было лучше, - признался прокурор.

Обсуждать этот вопрос с директором завода он не хотел: были другие, куда более важные дела, и, прямо скажем, непростые. Однако Глеб Артемьевич продолжал:

– Все системы, значит, работают нормально? А то могу прислать рабочих, если что надо. В наше время новый дом без ремонта - не дом, добавил он с улыбкой.

– Спасибо, - поблагодарил Захар Петрович. И решил перейти к делу: Чтобы не повторяться, товарищи вам сообщили, о чем у нас был разговор?

– Вы имеете в виду наших заводских командиров?

– Да. Главного инженера Гальперина, председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулину.

– Информировали, - кивнул директор.

– Глеб Артемьевич, в прошлом году вот на этом самом месте вы уверяли меня, что покончите с массовыми прогулами, опозданиями, сверхурочными...

– Захар Петрович, как говорится, кто помянет старое...
– шутливо перебил Самсонов.

– Рад бы не поминать. Если бы не новые нарушения...

– Неужели у вас мало своих дел, что вы обременяете себя и нашими, чисто производственными? Ей-богу, отлично разберемся сами. Тем более, завод на подъеме. План даем. Строимся, налаживаем культуру. И, между прочим, город не забываем. Так ведь?

Измайлов знал напористость директора. Он даже выработал с Самсоновым особую тактику - дать ему выговориться, а уж потом прижимать фактами.

– У древних была хорошая поговорка, - продолжал Глеб Артемьевич. Богу - богово, а кесарю - кесарево.

– Кто же бог?
– не удержался Измайлов.

– Закон! Закон, конечно! Правопорядок... А мы уж будем заниматься мирскими делами, - расплылся в ослепительной улыбке директор завода. Тяжко, трудно, но что поделаешь. Продовольственная программа - это сейчас главная задача в стране! А наши запчасти к сельскохозяйственным машинам идут во все ее концы! Попробуй я не дать план - тысячи тракторов, комбайнов и других механизмов не выйдут в поле! А это - сотни тысяч пудов неубранного хлеба...

Самсонов еще некоторое время говорил о том, какое значение имеет продукция завода для страны. Когда, по мнению прокурора, он выложился, Захар Петрович сказал:

– Я все понимаю...

– Очень хорошо, - довольно произнес Самсонов.
– Тогда вы тем более должны знать, что отдельные недочеты, упущения...

– Позвольте, Глеб Артемьевич, - уже строго сказал Измайлов.
– Давайте остановимся на этих самых недочетах и упущениях. Конкретно. Согласны?

Самсонов пожал плечами.

– Беда в том, что они не отдельные, - покачал головой прокурор. Нарушения стали системой. Повторяю: системой. Вы смирились с массовыми прогулами, опозданиями. Растет брак.

Самсонов нахмурился.

– Почему, на каком основании завод часто работает в выходные дни? задал вопрос Измайлов.

– Ну, один-два цеха, во-первых. А во-вторых, это бывает в крайних случаях, особых, я бы сказал, - возразил директор завода.

– Хорошо, я приведу вам факты.
– Захар Петрович перелистал материалы проверки, проведенной Ракитовой.
– В прошлом месяце, в июне, завод работал каждую субботу, а тридцатого - и в воскресенье. Ольга Павловна побывала в этот день у вас на заводе лично и убедилась - трудились все производственные цеха...

Самсонов хотел что-то сказать, но Измайлов не дал:

– Вы должны вести учет сверхурочным работам, выполненным каждым рабочим. Такой учет у вас не ведется. Да, да, Глеб Артемьевич, не ведется. А это нарушение статьи пятьдесят шестой Кодекса законов о труде!

– Сразу видно, что вы не производственник, - усмехнулся директор завода.
– Даю голову на отрез, что не назовете мне ни одного предприятия, где бы постоянно не возникала потребность в сверхурочных работах...

– Назову. Мебельный комбинат - раз. Кирпичный завод - два. Если хотите, продолжу. А ведь у них тоже план. И, кстати, тоже вносят свой вклад в Продовольственную программу. Не нарушая закона.

– Значит, вы считаете, что в выходные дни завод никогда, ни при каких обстоятельствах не имеет права работать?

– Имеет. Но для этого надо иметь веское основание, предусмотренное законом. А у вас его не было.

– Для меня основание - государственный план!

– План завод обязан выполнять в установленное рабочее время - сорок один час в неделю.

– А когда мы простаиваем из-за смежников? Вы это не принимаете в расчет?

– Для этого существуют ваш главк, министерство и другие организации. Они должны заботиться о четкой согласованности поставок. В конце концов, есть Госарбитраж. И через него можно взыскать с нерадивых поставщиков...

Самсонов рассмеялся.

– Да если я буду рассылать запросы, названивать, жаловаться да судиться, то работать будет некогда... Производство - штука сложная, и такие сбои, увы, пока не изжиты... Поймите, план нужен не мне. Если хотите знать, зорянский завод своих потребителей не подводит... Конечно, если придираться да цепляться, можно такую платформу подвести - хоть завтра Самсонова на голгофу...

– Я не собираюсь цепляться, Глеб Артемьевич, - ответил Измайлов.
– Но разобраться, что творится у вас, обязан...

Затем прокурор остановился и на других нарушениях, обнаруженных в ходе проверки. А в заключение попросил написать объяснение по поводу вскрытых фактов. Измайлов также сказал, что ждет объяснения председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулиной.

– А может, мы представим вам общую объяснительную записку? предложил Самсонов.

– Нет, Глеб Артемьевич, не общую, а каждый отдельно. И прошу это сделать через два дня.

– Не успеем.

– Ладно, через четыре, - согласился Измайлов. И повторил: - Четыре! Это окончательный срок.