Прометей: каменный век II

Когда проснулся, солнце уже садилось, а ноздри защекотал запах жареного мяса. На трех больших кострах, расположившись вокруг, воины жарят мясо. В отдалении вижу часового, осмотревшись, замечаю второго с противоположной стороны. Увидев, что проснулся, Миа приносит мне красивый кусок, насаженный на копье: морщусь, не привык я, что можно заколоть человека, а через час жарить на этом копье мясо.

– Не надо, я сам себе пожарю, – отодвигаю копье.–Нашли вы свой священный амулет?

– Дум!– кричит Миа, и старуха торопливо подбегает к нам.

– Покажи Макс Са амулет.

Старуха дергается на эти слова и, боязливо оглядываясь на меня, оправдывается:

– Корт Миа, мужчинам нельзя его видеть.

Моя рыжеволосая застыла, вонзив зубы в кусок мяса. Медленно, прожевав и проглотив кусок, Миа выдает:

– Это приказ, – практически идеально копируя мой холодный тон, которым я пару часов назад напутствовал ее. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться: женщина стоит с царственным видом, на губах выступил сок от мяса, а женщина перед ней дрожит как осиновый лист на ветру. Дум бросает умоляющий взгляд на Мию, но та непреклонна:

– Это приказ, – повторяет она, но теперь в ее голосе еле сдерживаемый гнев. Уловила этот гнев и Дум, которая, протяжно вздохнув, засеменила к группе рыжеволосых и, взяв из их рук шкуру, возвращается назад. Разворачивает шкуру и достает из него маленький мешочек из шкурки. Поколебавшись, Дум сует внутрь руку и вытаскивает на свет костяную фигурку. Подставляю ладонь: это фигура человека, вырезана из кости, возможно, бивня мамонта. Сама фигурка небольшая, максимум десять сантиметров в высоту.

Фигурка изображает охотника или воина, в руке есть палка или дубинка. Для этого времени работа сделана невероятно хорошо. Но это только фигурка, пусть и искусно вырезанная. В чем священность не пойму:

– Это и есть амулет? – спрашиваю у Дум и Мии. Обе кивают в ответ. Сдерживаюсь, чтобы не отругать старуху, которая тащилась с нами ради фигурки из кости. В конце концов это их примитивные верования, может, несут для них сакральную ценность. Подняв глаза, вижу, что от меня ждут слов, хочу рассмеяться, но слова сами слетают с языка:

– Это Дух Соленой Воды – Хи Са, очень сильный Дух, хорошо, что он с нами. Теперь Соленая Вода всегда будет для нас другом.

По просиявшим женским лицам, понимаю, что очень удачным получился мой словесный понос.

Глава 31. Руссия

Обратный путь у нас прошел без особенностей: уже на подходе к Литани попали под дождь. Последние километры до реки заставил всех идти очень быстро, периодически переходя на бег трусцой. Если дождь с гор и долины между двумя хребтами поднимет уровень воды, форсировать реку будет трудно. Мы успели, река по-прежнему была мелководна и не представила проблем при переправе.

Пленники вначале уперлись, боясь входить в реку и тревожно всматриваясь в воду. Мне кажется, они больше боялись возможных крокодилов в воде, чем самой глубины. Криками и тычками мои воины погнали женщин и детей в воду, беря самых маленьких на руки. После перехода снова построились в боевом порядке: женщины и дети в середине, воины по бокам.

Сразу после перехода реки мне пришла в голову идея, ради которой пришлось пожертвовать копьем. У одной из пленниц среди шкур нашелся человеческий череп. Узнать, кому он принадлежал и зачем она его носит с собой, не представлялось возможным из-за языкового барьера. Но череп я приказал реквизировать. На высоком пригорке реки, который отлично просматривался со всех сторон, крепко вогнал в землю копье. Убедившись, что копье прочно сидит в земле, насадил на него череп, лицом к югу. Для страховки прихватил его тесемкой, отрезав полоску от шкуры.

Мои воины и практически все пленные смотрели на эти действия с широко открытыми глазами. Даже Мен на время перестал быть раскосым.

– Это государственная граница Руссии. Любой, кто пересечет Бегущую Воду и ступит на нашу сторону,– наш враг. Пришедшего с копьем мы насадим на копье, – перефразировал я слова древнерусского полководца. Половину моих слов никто не понял, но торжественностью момента прониклись. Идея эта у меня витала давно, назвать свое образование государством. Слово Россия отмел, было такое государство и называлось оно неправильно. Если в государстве живут русские, то зваться оно должно Руссия, а не Россия. Мы же Русы, а не Росы.

Как ни старались, до бывшего поселения Выдр мы не успели дойти. Заночевали в чаще кустарников, среди которых нашлась большая поляна. Сушеное мясо закончилось, а свежей добычи не было. Еще во время перехода посылал людей на охоту. Находившиеся здесь черные племена основательно подъели ресурсы, кроме нескольких ящериц и одной змеи охотники ничего не принесли. Добычу велел отдать пленным, чтобы могли накормить детей.

Этот жест черные оценили, теперь они старались идти быстрее и во время следующего привала без напоминания бросились собирать хворост и разжигать костры. Первая группа пленных явно была с этого поселения, потому что ориентировались прекрасно. После памятной ночной битвы вождь перевел их через реку, справедливо опасаясь мести.

Проходя мимо солончака, велел набрать соль во все что можно: шкуры сворачивались кулем и засыпались солью. Уже в сумерках мы оказались в пределах видимости рва, и мои воины радостно заголосили: все были голодные и недельное путешествие их вымотало. Со временем привыкнут и к многомесячным путешествиям, планы я в голове строил грандиозные.

Через перекинутые мостки все прошли удачно, никто не свалился в ров. Была ночь, когда мы наконец попали в Плаж.

– Это Плаж, – я показал руками на широко раскинувшееся поселение, где одних хижин было не меньше ста. В темноте пленные не могли оценить размеры Плажа, но вид моего деревянного дворца-сруба привел их в трепет. Несколько самых смелых женщин с опаской дотронулись до бревен и, задирая голову, смотрели на крышу. Мой дворец возвышался на три метра над землей. Обычно хижины редко бывают даже в человеческий рост, в них дикари только спят и поэтому они невысокие. На этом фоне дворец смотрелся гигантом, если считать высоту конька под пять метров.

Лар и Хад встретили нас еще при переходе через ров: один из дозорных сразу побежал ставить в известность командующего.

– Хад, освободи на сегодня несколько хижин, чтобы там могли лечь черные. Завтра с утра будем решать, что с ними делать. И дайте им еду, они голодные.

– Хорошо, Макс Са.

– Лар, посмотри по детям среди черных. Отбери детей и начни их тренировать, я хочу сделать их них самых сильных воинов. Потом я сделаю из них особый отряд «спецназ».

– Хорошо, Макс Са, буду тренировать воинов для спец… – Лар запнулся, не сумев повторить название.

– Лар, не мучайся с названием, их можно назвать по-разному. Главное, что они с детства должны тренироваться, чтобы воевать. Все, что они должны уметь,– воевать. Днем, ночью. Прокрадываться тихо как Бех (змея) в стоянку врагов, быть смелыми как Рах и Рох (тигр, лев) и сильными как Гуц (медведь).

– Хорошо, Макс Са, я понял «приказ», –слово «приказ» внедрилось в обиход с недавних пор, но дикарям оно нравилось. Его использовали, чтобы подчеркнуть значимость указания или подтвердить свою лояльность, как это только что сделал Лар. Я был голоден, вместе с Мией пошел в дом, где уже вовсю хозяйничала Нел, накрывая на стол. Нел очень тепло обнялась с Мией, их соперничество было в прошлом, сейчас они дружили как закадычные подруги.