Промежуточная станция

Роланд встал и последовал за полицейским. Полное безумие. Он говорит правду, а ему не верят. Да и говорить правду тоже безумие.

— Ну, так что же с вами стряслось?

— Я ничего не помню. У меня утонула жена. Возьмите меня с собой, тогда мне не придется говорить это детям.

— Ничего себе. Сколько лет детям?

— Два с половиной и пять.

— Такие маленькие? Мы высадим вас на берег. Если вам нужна работа, запишитесь у старшего во втором доке.

Он снова снял пилотку, вытер лоб, опять надел и пошел вперед, к рулевому.

Роланд видел, как они начали советоваться. Рулевой кивнул и выдвинул трап.

Полицейский вернулся.

— Мы высадим вас. Идите прямо, никуда не сворачивая.

Роланд кивнул, дождался отплытия катера и пошел куда ему было указано.

В лагере его встретил Джон. Он узнал, что некоему Белорму Центр приказал убить Марию, и начал укладывать вещи. Тереза сидела на чемодане, опершись руками на колени, и ждала. Вот опять им приходится уходить.

— Ты-то сумел перебраться сюда, — сказал Джон. — А Мария? Знаешь ли ты, что они здесь решили?

— Марии нет в живых, — прикрыв рукой усталые глаза, ответил Роланд.

— Уже! Не слишком ли быстро сработано? Откуда тебе это известно?

— В Нефтяной гавани выловили ее туфлю. Помнишь, мы вместе тогда чинили обувь, твою, Терезы и Марии, и на все пошел один кусок кожи.

Джон повалился на постель.

— Господи, неужели она мертва? — До него только теперь дошло. — Туфля? Еще что?

— Ничего. Должно быть, ее сбросили в реку.

— Сбросили в реку, — повторил Джон. — До чего практично. Теперь все вы свободны от всякой ответственности. Несчастный случай. Браво! Белорм остался без работы.

— Они послали за ней Белорма?

— Ты и этого не знаешь? — Джон сунул руки в карманы и сердито посмотрел на Роланда. — Ты, как видно, не знаешь ничего, что касается Марии.

Роланд опустился на походную койку.

— Я знаю лишь те приказы Центра, которые касаются лично меня. Такова методика выживания. Чем меньше мы знаем друг о друге, тем…

— Хватит. Мне это безразлично. Мы хотим переехать с детьми в лагерь на восточном берегу. Только не заявляй о своих отцовских правах. Мария оставила детей нам, о них будем заботиться мы.

Он встал и вышел из комнаты. Роланд проводил его взглядом.

— Эх вы, мужчины, — Тереза уткнулась лицом в ладони. — Сначала ты лишил его Марии, теперь — себя самого. Он хотел, чтобы ты был сильным, если он не может быть таким, хотел найти причину боготворить тебя, чтобы без зависти уступить тебе Марию. Но вот ее нет. И виноват ли ты в этом или нет, он простит тебе ее смерть только в том случае, если сломает тебя.

Через два дня Роланд раздобыл лодку — старый рыбацкий баркас. На воде он был неповоротлив, сверху кое-где подгнило, но днище казалось надежным. Он купил ее у одного старого рыбака, которому больше нравилось смотреть на реку, чем заниматься на ней промыслом. Кроме того, и рыбы-то почти не осталось. Выше по течению находилась электростанция, и вода вблизи города была мертва.

Роланд договорился взять лодку когда-нибудь попозже и оставил ее у пирса. Он готовился к побегу. Джон и Тереза знали, что снова будет побег. Знали, хотя и не говорили об этом. Они вообще уже не разговаривали друг с другом. Роланд разрывался между городом и лагерем. Он появлялся по крайней мере раз в день, но никогда не задерживался надолго. Ему надо было встретиться с Геллертом, но он никак не мог на него выйти, хотел увезти на Юг Джона, Терезу и детей, хотя это была совершенно безумная затея. В лагере Заречья он мог узнать лишь то, о чем поговаривали на другом берегу и что ему рассказывал Джон. Добровольно отправиться в город было полным безрассудством, но ничего иного не оставалось, и Центр дал наконец разрешение.

Однажды в тихую ночь Роланд посадил всех в лодку и не уходил с берега до тех пор, пока она не исчезла в темноте, а на восточной стороне не загорелся условный сигнал, означавший, что лодка благополучно достигла цели. Потом он пошел в город.

Когда Мария проснулась, было уже темно. Горел лагерный костер. Его отблески пробегали по земле и неровным светом освещали хибарку. Внутри было убрано, рядом лежала сухая одежда и стояла жестяная миска с жареной курицей. Прежде чем одеться, Мария взяла кусочек, мясо еще не остыло.

— Катарина! — позвала она. — Катарина!

Старуха тотчас же вошла.

— Что, голубка моя, выспалась? — Она присела возле Марии на земляной пол и стала следить, как та ест. — Специально для тебя приберегла. Жаль, ты поздно проснулась. Был настоящий праздник. Да, именно праздник.

Она улыбнулась, и Мария увидела, что у старухи уже не осталось ни одного зуба.

— Ты проспала полночи и еще целый день. Я уже думала, ты и вовсе не проснешься, но Инженер сказал, что сон для тебя — самое лучшее.

— Он и в самом деле инженер?

— Так он говорит. Однажды он появился здесь и хотел осмотреть лагерь. С музеем, что ли, спутал? А они его не пустили назад, не дали перейти мост, хоть у него и документ был, из какого-то посольства. Инженер говорит, сон нервы укрепляет.

Мария встала и начала одеваться.

— Дрались они тоже из-за тебя.

— Кто с кем? Из-за чего?

— Да так…

Катарина убрала миску.

— Наши люди полюбили тебя и хотели бы, чтобы у тебя все было в полном порядке. Знаешь, до сих пор не верится: никто не думал, что вы вернетесь. Я имею в виду — добровольно. Все у нас так наголодались за последнее время. Знала бы ты, какой получился праздник.

— Почему они дрались? — спросила Мария. Катарина, не отвечая, опустила глаза. — Говори же. Они не должны драться.

— Ты лучше одевайся поскорее. А я принесу тебе яблоко. Или тебе больше нравятся персики? Все обыщем, а найдем.

Мария быстро шагнула к Катарине и взяла ее за руку.

— Что случилось?

— Ну-ну, будет тебе, — проговорила Катарина, высвобождая руку. — Уж больно ты приставучая.

— Скажи, прошу тебя.

— Проболталась я. — Катарина переминалась с ноги на ногу. — Инженер сказал, что тебе ничего знать не надо.

— Как же тогда жить, если ничего не знаешь…

— Ладно уж. Бояться тебе нечего. Ни один с того берега здесь не покажется.

— С того берега?

— Оттуда сегодня были здесь два парня. На рыбацкой лодке приплыли. Вреда не наделали. Не выдавай меня. Я не должна была говорить.

— Дальше что?

— У всех все выспрашивали. Вроде бы тобой интересовались. Хотели и к нам наведаться, но Роуви стал их выпроваживать, и когда один взялся было за винтовку, наши задали им жару. Тут-то оба и убежали, девочка моя. Без винтовок и без патронов, понятное дело. Теперь это все наше. Племянник говорит, в лугах охота хорошая. Надо будет тебя с ним познакомить. Зовут его Карлом, он хоть и бестия, но в драке хоть куда. Иначе его бы так часто не сажали. Он говорит, что с одним из тех в тюрьме встречался. Убийца, говорит, самый что ни на есть настоящий убийца.