Пропащие девицы
Шрифт:
– Не должна чего?
– Чувствовать себя так хорошо, когда причинила боль близкому человеку. Я предала ее, подвела ее брата. Себя саму. Прежде я думала, что освободилась ото всех катехизисов и церковных условностей, на которых меня растили родители. Но это все была одна большая иллюзия. Не важно, что со мной происходит, как я себя веду, как отчаянно хочу доказать себе самой, что старые догматы не важны, что все это осталось в прошлой жизни. Но знаешь что, ведь самое главное, самую важную часть религии мы всегда носим внутри. Чувство вины. К нему привыкаешь, носишь его на исповедь, ища самые маленькие и ничтожные прегрешения в детстве, а потом, когда вырастаешь, даже придумывать ничего не надо, ты просто утопаешь в своих ужасных, мерзких поступках, невыполнимых обещаниях.
Возвращаться к костру Джек не захотел. Утром он свалит отсюда, даже не станет ни с кем прощаться.
Он пил, пока виски не начал казаться водой. Пока мысли не перестали доканывать его. Патриция Бэйтман, она, она, она! Она снова все испортила.
Шорох в палатке разбудил Джека. Хотя он не спал, просто отключился с бутылкой в руке. Насилу приподнимаясь, музыкант увидел тонкую фигуру, которая проскользнула внутрь.
– Патриция?.. – хрипло прошептал он, в надежде на то, что это не сон.
– Тссс… – посмеиваясь, девушка наклонилась и приложила прохладный палец к его губам. – Пожалуйста, не говори больше ничего…
Схватив ее за руку, Джек произнес:
– Какого черта ты здесь делаешь, Робин?..
Пьяный смех Уильямс разбавил тишину вокруг. Стянув с себя толстовку, Робби отбросила ее в сторону и томно пробормотала:
– Это двухместный номер, я не ошиблась?..
Его пальцы скользнули по теплому животу девушки, забираясь под футболку. Робин дышала так громко. И в ее дыхании было слишком много мексиканской водки.
В конце концов, это ничего не изменит для него.
Протягивая Роббс еще ближе, Джек коснулся губами ее шеи.
Ночь вокруг была сплошной тишиной. Тоскующей тишиной аризонской пустыни.
Комментарий к Глава 20. Пустыня
Музыка и фотографии тут: http://vk.cc/4ZNQ07
========== Глава 21. О готэмцах и не только ==========
Люди редко задумываются, сколько вещей воспринимают, как данность. Сколько всего замыливается, воспринимается, как данное, приедается. До тех пор, пока мы не лишаемся этого. Так, пребывая в трансцендентных размышлениях, Патриция Бэйтман наблюдала, как обе корзины с пригласительными на Оскар уплывают в кабинет Дженси Мин. Холодная война с тех самых пор, как девушка начала выбираться из-под крыла THR, еще ужесточилась. Рекламная кампания оказалась настолько успешной, что ею заинтересовались многие нью-йоркские издательства, и все названивали Патти с просьбой о комментарии и эксклюзивной информации. И она с радостью соглашалась рассылать пресс-релизы и давать интервью, но только после запуска сайта. А мисс Мин с не меньшей радостью делала ее жизнь настолько невыносимой, чтобы о дате старта предприятия было некогда задуматься.
Но и Бэйтман вряд ли достигла бы своего положения так быстро, если бы держала все карты открытыми и не преуспела в искусстве обмана не хуже секретных служб. Только вот уплывающая в безызвестность корзина портила абсолютно все. Чертова азиатская стерва решила, что пожертвовать хорошим материалом с ковровой дорожки, вполне допустимый сопутствующий ущерб на пути к цели.
Конечно, шаровой пригласительный был не последним шансом засветиться перед камерами в платье от Скайлер Иендо, ее самой любимой и драгоценной находки, и рассказать о запуске сайта, но Патриция тут же отбросила все очевидные варианты. Майкла Фассбендера она сама послала в самых однозначных выражениях, и теперь он, по слухам, счастливый и влюбленный, пойдет туда со своей номинанткой Алисией. А падать на хвост Джареду Лето после того, как она сорвалась в пустыне – было затеей по бредовости равной проекту о пердящем трупе с Гарри Поттером в главной роли.
Утро после ночных откровений застало ее с неприятным жгущим чувством стыда. То, что казалось если не нормальным, то приемлемым ночью, с восходом солнца озарилось и окрасилось в совершенно иные краски. Тревоги не спрятались, как тени, пугаясь нового дня, наоборот, краски еще больше сгустились,
словно над Аризоной случилось полное солнечное затмение. Как она вообще позволила себе так сорваться? Рыдать у него на плече и бредить о католической концепции греха на пару с бессвязными обвинениями в собственный же адрес? После всего того, что он и так пережил по ее милости, после того, как она не раз подавала ему вполне однозначные сигналы, после того разговора над обрывом. Каким бы напыщенным и странным он ни был, Патти чувствовала Джареда в каждом слове, она чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо.Приглашая ее в Аризону, Джаред надеялся на совершенно другой вид откровенности и близости. Патти тоже, оставляя дутую обиду за скобками, планировала трахать далеко не мозг Лето. Из своего прошлого скудного туристического опыта с Максом она вынесла одну вещь: несмотря на все очевидные недостатки, у секса на свежем воздухе есть свои прелести. И никогда, ни при каких обстоятельствах не ставить палатку на или около муравейника. Итого, две вещи.
Патриция невольно улыбнулась воспоминаниям, но тут же помрачнела, вспомнив, откуда у них ноги растут.
Утром, когда они покидали свою стоянку, настроения разговаривать не было ни у кого. Шенн был доволен и разнежен, как объевшийся кот, а потому проявлял море такта и не подкалывал брата по поводу его взъерошенного и невыспанного вида. Только одна Патти знала, в чем его причина, ведь и сама, успокоившись в объятиях Джея, еще долго не могла сомкнуть глаз. Робин, как и ожидалось, едва взглянула в сторону подруги и уехала с таким же немногословным Джеком, не попрощавшись хотя бы с Джаредом.
Белесая дымка тумана вилась над пустыней вместе с психоделическими гитарными переборами «Tobacco Road» от Jefferson Airplane. Только никто не наслаждался ни красотой вида, ни удивительным сплетением музыки и реальности. Все утопали в собственной внутренней тишине, как разделительная полоса федеральной трассы в липком молочном тумане.
И тишина эта растянулась на дни, она увязалась за ними, как один из мифических демонов пустыни, и решила переселиться в солнечную зеленую Калифорнию. Патриция не решалась ее нарушать. Она боялась, боялась услышать правду о себе от кого-то еще. Она боялась того, что могла бы сказать Робин, она боялась того, что имел бы полное право сказать Джаред. В конечном итоге именно она разрешила ему бежать без оглядки, сказала, что он обязательно разочаруется в ней.
К тому же Патриция совершенно не представляла себе, как начинают разговор с парнем после истерического нервного срыва у него в руках. Такого опыта в отношениях у нее не было, да и приобретать его не хотелось, потому она трусливо выжидала, пока яркие воспоминания немного затуманятся другими событиями, одним из которых был Оскар.
И чертова премия академии киноискусств снова маячила на горизонте и напоминала ей о том, в какой же она заднице по всем пунктам. Ведь один из пригласительных Бэйтман вместе с половиной корзины планировала подкинуть под дверь Уильямс. Робин никогда не пропускала возможности с шумом погулять на гламурных вечеринках и посветить своей безупречной улыбкой на камеру. Подлый подкуп стал бы первым семимильным шагом к примирению с лучшей подругой. Но коварный план обломала не менее коварная Дженси Мин, и теперь Патриция пыталась состроить из его обломков новый, хотя бы вполовину такой же действенный, как и предыдущий, план.
Робин сейчас не доставало, как воздуха. Или как хорошего собутыльника к бутылке выдержанного вина. Патти, привыкшая делиться всеми своими горестями с одной лишь Робби, безмерно страдала от невозможности выложить все свои переживания по поводу кому-то, кто ее поймет. И кто, как не Уильямс, поймет, что такое гребаный срыв по католической теме. Кто, как не Уильямс, приободрит одной из тупых фраз из песен Рианны и скажет, что все это дерьмо и не имеет никакого значения.
– Мисс Бэйтман, – в дверях появилась рыжеволосая головушка Минни, она выглядела настороженным кроликом, готовым пуститься наутек при малейшей иллюзии опасности. – Вы просили заказать билеты до Нью-Йорка на двадцатое марта… и отель.