Пропащие девицы

Два или три раза Уильямс получала свои чеки назад. Мама даже прикладывала к ним небольшие письма, в которых подробно излагала, что деньги, заработанные таким «грязным» способом, ей не нужны. А самой Робин следует молиться и просить Бога о прощении.

Но Робби не прекращала отсылать в Чикаго деньги. И больше мать ей их не возвращала. Наверное, дела в отцовском магазине шли не слишком хорошо. Они вообще никогда хорошо не шли. Если подумать, у семьи Уильямсов, у ее семьи, никогда не было достаточно денег. Но родители все время работали. Работали и молились. Молились и работали. Вот ее детство в двух словах. Никаких красивых платьев и дорогих игрушек. Никакой надежды на то, что когда-нибудь все изменится.

Вечером Робин поехала к Патриции, тщательно скрывая свою печаль под слоем яркого макияжа и симпатичным платьем от Dior. Хозяйка квартиры открыла дверь, пританцовывая под какое-то безудержное кантри, бокал вина в руке объяснял настроенность Бэйтман на танцы и подобную музыку без слов, так что Уильямс сразу сориентировалась что к чему и удивилась совершенно по другому поводу. Патриция Бэтман выглядела совершенно нормально. И нормально касалось не только скучной футболки с джинсовыми шортами, а и волос подруги. Они опять были ее натурального цвета.

– Зачем? – спросила Уильямс, с жалостью покосившись на былое великолепие розового цвета, которое опять превратилось в скучные золотые пряди.

– Я ее о том же спрашивала, – ответила Скай с дивана.

– Затем, – нравоучительным тоном начала Патти, – что на встрече с Harrods я должна выглядеть презентабельно, иначе исход будет предрешен, только я переступлю порог конференц-зала.

– А мы не можем себе позволить возможность проебать шанс засветиться в одной новостной ленте с такими гигантам. Хешэг СкайлерИендоЕбалаКорпоративныхСвиней.

– Слишком длинный! – крикнула Патти из кухни, где заканчивала возиться с компромиссным вариантом ужина для всех троих.

Заказывать еду навынос за последние несколько недель ее порядком достало, еще немного такого спонтанного питания и можно будет отращивать яйца, заводить на кухне блендер на все случаи жизни и разбрасывать по дому носки, как в настоящей холостяцкой норе. И тогда придет очередь Джареда Лето совершать вмешательство и, вооружившись черными трупными пакетами, выносить весь хлам вон.

– Как там твой?!. – вспомнив, наконец, о том, что в мире существуют и другие люди, кроме Джареда Лето, девушка решила докричаться до Робби в гостиной, но осеклась, когда увидела на пороге кухни обеих своих гостей. – …драгоценный Мартин?

Робин не хотела давать повода Патриции ненавидеть «драгоценного Мартина» еще больше, а потому тщательно скрыла свою грусть под дежурной улыбкой «для камер» и начала воодушевленно вещать:

– Сегодня был пиздец! Дети Криса выпрыгнули, как черти из табакерки!..

Патти сначала рассмеялась, но уже через несколько минут изменилась в лице и выслушивала рассказ Робин о том, как она проводила время в доме Криса, играя в няньку, практически без слов. И чем дальше Уильямс уносило в подробности дня, проведенного с лучшей частью семейства Мартина, тем больше девушка становилась рассеянной, а ее старания по кухне перестали даже отдаленно походить на помощь. Бэйтман мягко отстранила подругу, предложив ей открыть еще бутылку вина.

Внешне спокойная Патриция еле сдерживала копившееся внутри возмущение. Как вообще можно быть таким кретином непроходимым и не побеспокоиться о том, чтобы знакомство с отпрысками не произошло вот таким внезапным пиздецом для всех сторон?

Бедной Роббси за последнее время уже второй раз везет с такими идиотами. То Влашиха попер знакомиться с родителями, а теперь этот идиот с детьми. Хреновые же у них представления о сюрпризах. Ебаные придурки!

Но, наверное, даже больше чем дружеская солидарность, ее вывело из себя то, как просто Крис решил проблему с досугом своего сына. Подумать только, чертова игровая приставка – решение всех бед с гиперактивным ребенком. Какой идиот вообще способен оставить своего ребенка на полдня с каким-то гребаным «икс-боксом» вместо того чтобы занять чем-то более полезным? Вот так и вырастают такие жеманные пиздюки, вроде Криса Мартина, из-за недостатка нормального общение и воспитания.

Хорошо, что Том и Чарли достаточно адекватны, чтобы держать Олли подальше от всех этих цифровых гаджетов, которые только и умеют, что отуплять.

И тут Парицию Бэйтман неприятно передернуло, точно за шиворот опрокинули ведерко со льдом. Все эти слова будто принадлежали совершенно другому человеку. И она пообещала себе, что больше никогда не будет о нем вспоминать. В который раз. И в который раз нарушила обещание. Гребаный Джек Уайт забрался так глубоко под кожу, что его оказалось просто невозможно вытравить. Как гребаная блуждающая пуля. Не предвидишь, когда она выстрелит.

Скай же рассказ Робин откровенно забавлял. Она вообще не была похожа на девчонку, которая умеет грустить. Или обилие татуировок и яркие разноцветные пряди волос просто скрывали ее меланхолика где-то глубоко внутри. И именно ее бодрый и невозмутимый вид раз от разу возвращал Патти обратно из пучин роящихся мыслей, которые мутили воду ее по-самурайски спокойного и неимоверно счастливого существования.

Выплеснув все свои жалобы на Криса и его отношение к происходящему, Роббс вновь освежила всем бокалы вина. Сделав несколько глотков, она добавила:

– Он прекрасный отец, мне кажется…

Патти цокнула языком и закатила глаза, а Скай в очередной раз лишь рассмеялась, заметив реакцию Бэйтман. Крис Мартин в последнее время был прекрасен во всем, что бы ни делал. Он прекрасно завязывает шнурки и чистит зубы по утрам, прекрасно натягивает трусы и засирает мир своей музыкой, прикалывая всем на грудь свои дебиловатые значки «Love». Девушка опять схватилась за свой телефон в который раз за вечер и с улыбкой начала отвечать на очередную остроту от Джея.

Гребаный Джаред Лето! Ведь он точно так же заставлял ее глупо улыбаться, творить хуйню и забывать о доводах рассудка. Доводы рассудка. Патти презрительно хмыкнула. Как в дебильном викторианском романе о возвышенных чувствах. Они с Джеем были очень далеки от канонов старой доброй английской морали. Как и ее рассудок во время совершения всех этих откровенных глупостей, о которых она, впрочем, не жалела. Пьянящее ощущение счастья и свободы, которое она испытывала рядом с Джаредом, казалось, и было тем самым, что она любила в их отношениях, что она любила в нем. Но все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком хорошо, чтобы длиться…