Пропащие девицы

Эппл подняла на мужчину глаза и шепотом спросила:

– И папе?

– В первую очередь папе!

– Это откровенно хреновая идея, оставлять девочку на пороге полового созревания в компании Макса так надолго, – недовольно пробурчала Скайлер, жуя кусочек шоколадки, которую отобрала у Робин. – Он ей за полчаса расскажет больше, чем любой гинеколог.

Патти чуть не подавилась соком, начав громко ржать. Оранжевые капли прыснули изо рта прямо на руку Робин, которая от неожиданности вскрикнула и тоже рассмеялась.

– Скай, он же не совсем идиот. Он меня воспитывал. Я выросла очень даже нормальной.

Бэйтман рассмеялась еще громче, глядя на то, с какой убежденностью говорила Робин о своем образцовом воспитании.

– Хорошо, что вы приехали, – произнесла Пи. – С вами я не думаю о плохом.

– И не надо, – Роббс обняла подругу. – Адвокаты все уладят. Крис мне обещал.

– Ты слышала? – саркастично хмыкнула Иендо, положив руку на плечо Бэйтман. – Крис обещал. Если Крис обещал, то все будет хорошо, врубаешься?

Девушки рассмеялись. В этот момент в кухню зашел Макс и, выхватив у сестры стакан с соком, тихо произнес:

– Ребенку хоть бы попить дали, коровы, – он шлепнул Скайлер по заднице. Затем обратился к Робин: – Кстати, мелкая слушает Тейлор Свифт. Давай ее ко мне на следующих выходных, я ей обещал нормальной музыки дать.

– Боже! – Иендо закрыла лицо руками. Когда Макс вышел, утащив с собой сок, она посмотрела на Патти, затем на Робин и прошептала: – Ему точно нужно было идти воспитателем в сраный детский сад с таким энтузиазмом!

Очень быстро все вышло из-под контроля. Даже Эппл, которая поначалу чувствовала себя не в своей тарелке в компании взрослых, расслабилась и начала хихикать над чем-то, что ей втирал Макс. Этот говнюк действовал на всех баб одинаково, не важно, сколько им было лет. Он всегда умел очаровать, отвлечь и развеселить. Заставить свою собеседницу чувствовать себя особенной, в центре внимания. И когда уж Макс Уильямс обратил на тебя внимание, то чего уж смущаться и жаться по углам.

Патриция была только рада всему этому хаосу. Адвокаты (благодаря стараниям друзей над делом работал не один) взялись за рассмотрение и тщательное изучение документов, и на этой стадии Бэйтман не могла им ничем помочь. Бездействие убивало и изводило. А она в свою очередь изводила Тома и Чарли и начинала доводить до ручки каждого по отдельности: Робин, Скай, Макса. Коллективное вмешательство было как нельзя кстати. Оно же давало много пищи для любопытного ума.

Когда Макс решил, что Иендо лучше любого галериста разберет его фотографии и определит концепт выставки. Как бы это не произошло, Патриция была рада за Уильямса. Он давно собирал в стол все свои фотографии, которые не были коммерческими на все сто, но уж точно тянули на персональную выставку и обязательно очутились бы в коллекциях известных любителей современного искусства, решись он их показать миру.

Теперь же Пи немного завидовала другу, потому что сама давно забросила свои упражнения в живописи и далеко не по собственной воле. А последняя ее картина… она была хороша, отрицать не стоило, только вот оказалась не самым лучшим возвращением к искусству в истории. Возможно, когда-то, когда в ее жизни появится немного спокойствия, она позволит себе в качестве хобби заниматься тем, ради чего сбежала из дому подальше от колледжей, в которые идут по наследству.

Немало ее интересовала и Скайлер. Она вряд ли из доброты душевной решила сшить девочке платье. Иендо не отличалась любовью к детям, особенно в возрасте, близком к подростковому. За всем этим стояла какая-то прелюбопытнейшая история, которую Бэйтман просто обязана была вызнать.

– Значит, теперь ты у нас личный дизайнер семьи Мартин? Или Мартин-Уильямс? – Патти хитро усмехнулась. – Эй, Робби, решила уже с фамилией? Берешь фамилию мужа или двойную?

Робин оторвалась от возни с Эппл и растерянно уставилась на подругу. Похоже, невеста об этом даже и не думала, а тут лучшая подруга организовала ей такую подставу.

– Эппл, – живо встрепенулась Иендо, – ты мне так и не рассказала, какое хочешь платье. Она буквально потащила за собой бедную девочку, которая была совершенно не против остаться в кухне и послушать взрослые разговоры, которые оказались гораздо интереснее тех, что происходили на кухне у ее родителей.

– Робби? – Патриция обратилась ко второй потенциальной заговорщице. – Вы там случайно не собрались переманить мою лучшую сотрудницу?

– Не говори глупостей, Патти, – поспешно ответила подруга. – Ты же сама говорила, что иногда достаточно хорошо попросить.

Патти хотела что-то возразить, но Макс обнял их обеих и, притянув к себе, сказал:

– Нехер мне тут разводить бабские склоки! Лучше приготовьте что-то пожрать. С самого утра голодный, как черт.

Робби и Патти с возмущением уставились на Уильямса, будто он одним своим присутствием сводил на нет годы эмансипации и борьбы за права женщин. Да еще и имел наглость заявиться со своими мужицкими заебами на очередную трогательную речь Эммы Уотсон в логово феминисток.

– Открой холодильник и возьми, что на тебя смотрит, – ответила Патти.

– Давно же ты в свой холодильник не заглядывала, раз оттуда может что-то посмотреть, – хмыкнул Уильямс, ничуть не смутившись коллективного молчаливого неодобрения. Он только схватил пульт от телевизора и включил первый попавшийся канал, где не крутили рекламу.

– Уж кто бы говорил, – ответила ему в тон Бэйтман. – Не я любила морозить свои носки и труселя в морозилке.

– Было-то всего пару раз.

Робин закатила глаза и демонстративно громко вздохнула.

– Избавьте меня от подробностей своей совместной жизни…

– И трусы были не в холодильнике, а на хлебнице. И вообще, Бэйтман…

– … я не просила. И с радостью вернулась бы к обсуждению Бена и его идеального хрена. В прошлый раз, когда нас прервали, ты как раз рассказывала, как собиралась воспользоваться той маской от Fleur du Mal и шелковым плейсьютом. Так вот, я готова выслушать.

– Ебаные беременные бабы! – возмущенно крикнул Макс, высовываясь из холодильника. – Мартина мы тоже обсуждать будем?

– Конечно нет, дорогой, – елейно прошептала Патти, – это вконец разрушит твою тонкую душевную организацию.

Макс проворчал себе что-то под нос и дальше продолжил изучать содержимое холодильника, которое с каждой следующей секундой, казалось, продолжало все больше вводить его в ступор.

– На верхней полке есть тунец, в морозильной камере морепродукты, а внизу капуста и прочие овощи, – начала командовать Патриция из-за плеча Уильямса.

– Окономияки, – догадался мужчина. – Сто лет их не ел. С той нашей поездки в Исикаву.

– Ага, – проворчала Робби, – мы все здесь в курсе, как хорошо вы съездили в Японию.