Пропавшая жена князя

– Ана! Ты пошто не сказала, что собралася в лес? Барынька, да разве ж так можно? – укоризненно покачала головой женщина и бросив взгляд мне за спину, удивленно моргнула.

– Прости, Матиша. Я думала быстро…туда и обратно. А у меня тут вот, – указала рукой на сани, откуда на нас волком смотрела коза. А мелкие снова прятались за ее спиной.

– Ох… ты ж… Это ж шейнские козлы. Как ты умудрилась допереть-то его одна? – сдвинув на лоб шапку, почесал макушку Парамон.

– Ее. Это коза. У нее ноги сломаны. Ну это ничего, недельки через две, наверное…придет в норму, – пыхтя, под удивленными взглядами дотащила сани до сарая.

– Барынька… А куда это ты их…собралась-то? Они вольные, в загоне-то жить не привыкшие, – осторожно заметила Матиша, не торопясь приближаться к Маруськиному семейству.

– Не привыкшие- так привыкнут. Не на улице же их оставлять. Парамон, поможете мне? – умоляюще взглянула на мужчину. Если он откажется, то я просто упаду рядом с козой и больше уже не поднимусь.

– А не лучше ли ее, того, – он чикнул пальцем по горлу.

– Да вы что?! – взвизгнула, округлив глаза, – Даже думать о таком не смейте. Не дам резать Маруську!

– Ты чего, старый! Думай хоть иногда своей решалкой-то, че несешь! Барынька ее на себе столько тащила, чтобы ты ее тут… того?

– Так мясо же…– осторожно бросил мужчина и тут же прикусил язык, – Ладно. Бабы и есть бабы…

Махнул рукой, решив, что двоих ему не переспорить.

– А что вы делаете? – удивленно поинтересовалась, пока мужчина осторожно кружил вокруг саней.

– Так вот думаю… Что быстрее заживет, удар рогами или копытами, – серьезно произнес Парамон. Я лишь тяжело вздохнула и подошла к козе сзади.

– Берите уже. Не тронет она. На мне успела оторваться, – повела поврежденным плечом и бросила взгляд на малышей.

– Ой, у Ольки тут и сено оставалось. Я мигом…

Матиша метнулась в другой конец сарая, пока мы с Парамоном осторожно опускали козу на утоптанный настил загона. Стоило нам выйти, как козлята нырнули следом за матерью, а я прикрыла дверь.

– Вот ты отчаянная девка. Молодец! Хвалю! И ведь виргов не побоялась. А с дровами ты это зря. Надо было до нас дойти, втроем-то оно бойчее бы дело пошло.

– Да неудобно было вас просить, – пожала плечами, заметив Матишу, несущую на вилах сено.

– Неудобно вона…– Парамон кивнул в сторону жены, – вилами землю копать. А одна в лес боле не шмыгай. Матиша уж больно переживала за тебя.

– Мне еще дров в баню нужно нарубить, – раскладывая в загоне сено, смущенно бросила я.

– Вот завтре и сходим, – закрыл тему дров мужчина, – А пока давай-ка перетаскаем те, что есть в дом. Там они быстрее просохнут.

Пока Матиша и Парамон таскали дрова, я ободрала небольшой кочан капусты, (чудом уцелевший у кого-то из деревенских за зиму), для Маруськиного семейства, принесла воды и проверила шины. Маруська попыталась встать на ноги, но пока безуспешно.

– Ничего. Скоро встанешь, – с тревогой глядя на животное, произнесла я.

Жаль будет, если Маруська уйдет, как только поправится. Но ничего не поделать, она ведь не прирученная и привыкла гулять на воле.

Глава 10

– Матиша, а где вы покупаете одежду? – накладывая из чугунка горячее варево, вспомнила об испорченной рубахе. Денег у меня нет, но, надеюсь, когда-нибудь появятся.

С кашей у меня не задалось, решила приготовить овощное рагу. Должна же я отблагодарить супругов за помощь. Хорошо, что соль здесь имелась, не придется питаться преснятиной. А вот сахар заменяли медом. По словам Матиши, пасека была здесь у печника Касьяна, а еще у пары селян. Так, что с медом проблем не было.

– Да сами шьем. Вымениваем обрезы у проезжающих обозников, – дуя на горячее рагу, бросила женщина.

– На что вымениваете? – удивилась, зависнув с ложкой у рта.

– Так кто на что… Кто на лепешки, кто на яйца, кто на настойки ядреные, кто на травки… Мы с Парамоном иной раз на шкурки. Но они подороже будут.

– А деньги? – у них что здесь деньги не водятся что ли?

– И на них бывает… – выдала Матиша, – В город часто не наездишься. Тама, конечно, можно продать и подороже. Так ведь у нас две клячи на всю деревню. На одной мужики вона в город укатили, а вторая, та, что старосты, так мы на ней в лес ездим.

– Да, Еремей то с мужиками скоро вертается, да и привезут нам полученное за меха, – покивал Парамон, уплетая овощи за обе щеки.

Мяса в ней кот наплакал, да и то, вяленое, даже в рагу такое же жесткое.

Значит, деньги здесь в ходу – это радует. Не радует только их отсутствие у меня.

– А на чем еще здесь можно заработать? – осторожно поинтересовалась, поймав на себе две пары глаз.

– Да не уж то и впрямь решила здеся остаться? – всплеснула руками Матиша, не сводя с меня тревожного взгляда.

– Решила, – уверенно произнесла, – Буду обживаться.

– Ох и тяжко тебе придется, барынька, – покачала головой женщина, – Да, упорства тебе не занимать, судя по ноше твоей рогатой.

– А много ли живности в деревне? – куры точно у кого-то есть, меня вон тоже яйцами угостили.

– Откудава много-то? У старосты рябухи, у Дранки с Линкой лошадка да полдюжины гусей, да и у остальных так по мелочи…

– А коровы, есть? – молоко же должно быть. Хотя я ни разу не видела его в доме Матиши.

– Были… И чушки и коровки, да год был дюже тяжелый… Вирги зверствовали. Зверья в лесу-то поубавилось, вот и пришлось скотинку забить, – тяжело вздохнув, произнесла женщина.

– Агась, зато рыбы в реке полно. Впрок заготовили, – произнес Парамон, отодвигая деревянную плошку.

– А козы? Были у кого? – собирая со стола посуду, спросила я.

– Нет, коз не было. А вот овцы, те были… у Матрены кажись, – Матиша бросила вопросительный взгляд на мужа.

– У нее, точно. Токма мор пошел, все полегли, – подтвердил Парамон.

– Так Матрена их, наверное, стригла? – если мне удастся собрать с Маруськи шерсть, то понадобится помощь, чтобы спрясть пряжу. А уж вязать я умею.

Правда, сколько той шерсти-то будет… Даже с учетом густой и длинной Маруськиной шубы, не больше кило. И процентов двадцать она потеряет при выделке. Да уж, не густо. Платка три может и выйдет. А у малышей шерсть еще не слишком густая, там и стричь-то нечего.

– А то, как же! Весной и осенью. И пряжу пряла. И какие платки вязала! Любо дорого, – восторженно произнесла женщина.