Пропавший линкор

Каюта была богато обставлена, с большим столом, по которому протянулись ряды кнопок, и вращающимся креслом. Вся мебель была прикреплена к полу. Видеоэкран был включен, и на нем виднелись город Траксия, прямоугольник песка и марсианские стражи, а также Блунт с Андерсом.

— Вы хотели меня видеть? — спросил Кеннеди.

Он был бы вежлив, даже если бы его убили за это.

— Да-да. Я прочел копию вашего отчета.

— Вы прочитали мой отчет? — переспросил Кеннеди шепотом, чтобы удостовериться, что правильно все расслышал.

— Да, ваш отчет исполнительному комитету Совета о ваших предварительных изысканиях на Марсе. — Доук жестом указал на экран. — Это было очень интересно. Фактическииз-за этого я и прилетел сюда.

— Рад, что вы сочли отчет интересным, — сказал Кеннеди. — На нем также стояла пометка «высшая секретность». Или я ошибаюсь, что он был так помечен?

— Он был так помечен, — согласился Доук.

— Вы член исполнительного комитета? Любой отчет с пометкой ВС адресован комитету, и его могут читать только его члены.

Доук не выказал никакого смущения.

— Совершенно верно. Однако есть люди, которые… — он заколебался.

— VIР, — подсказал Кеннеди. — Очень Важные Персоны. Я в курсе. — Тон его стал резким, и он с явным отвращением посмотрел на человека, сидящего по другую сторону стола.

Где-то на заднем плане его ума возникло облачко внезапного страха. Из своего кресла для посетителей Кеннеди видел на экране прямоугольник песка и город Траксию.

Город-сад, место ярких хрустальных куполов розового, аметистового, кораллового и лазурного цветов, город воздушных дорожек и переходов, образовывающих вокруг куполов радующую глаз ажурную сеть. Город-сад, полный цветочных клумб, за которыми тщательно ухаживали и на которых росли все экзотические цветы, что могли выжить в разреженном воздухе этой древней планеты.

Вдоль дорожек текли ручейки светлой, чистой воды, орошающей цветы и добавляющей свежести и красоты этому месту, столь красивому, что любой художник сошел бы с ума, пытаясь передать все сочетания цветов и здешних оттенков. За городом был главный канал, уходящий к низким холмам, которые когда-то образовывали водохранилище, откуда город пополнял запасы воды.

Водохранилище все еще было там, и холмы тоже были, все также тянущиеся к небу, с которого уже сто столетий не проливалось дождя. И даже вода была в водохранилище, хотя ее запасы уже не пополнялись с неба.

Кеннеди видел холмы, водохранилище и каналы. Он исследовал все, и результаты его исследования вызывали лишь изумленное недоумение. Моисей, где твое искусство, в который уже раз подумал Кеннеди. Моисей, где ты, способный ударом посоха выбить из камней воду?

И квадрат белоснежного песка тоже был там, словно кадр из незапущенного фильма, словно глина, ждущая прикосновения пальцев гончара, словно мрамор, ждущий резца скульптора… Кеннеди покачал головой.

Трайор разрешил ему изучать все — все детали, все повороты дорожек, все клумбы и все закругленные купола жемчужных или коралловых оттенков. Да, сказал Трайор, население города растет. Очень медленно, чтобы это было легко заметить, но все же растет. И нужные новые жилые помещения…

Голос Доука прервал его мысли.

— Меня заинтересовал ваш отчет о том, что едят марсиане. Вы писали, что едят они, по существу, те же основные продукты, что и мы, может, с некоторой разницей в составе витаминов.

— Правильно, — сказал Кеннеди.

— Но также добавили, что не смогли обнаружить источник поставок марсианского продовольствия.

Пару секунд Кеннеди колебался. Конечно, это было сутью отчета. Но это также являлось тайной Траксии и любого другого города на Красной планете. Он медленно кивнул.

— И при этом я не смог обнаружить источник воды, — добавил он.

— Но, помилуйте, они же едят, не так ли?

Кеннеди кивнул.

— И пьют воду?

— Да.

— И все это откуда-то должно поступать, верно?

— Должно поступать, — согласился Кеннеди.

По выражению лица Доука было видно, что ему не понравились ни ответы, ни тон его собеседника.

— А как насчет ферм? — спросил он. — Разве они не выращивают зерно на фермах?

— Я не видел на Марсе ни единой фермы, — ответил Кеннеди.

— Выходит, гидропоника?

— Когда-то они пользовались такой системой, — кивнул Кеннеди. Он задавал Трайору тот же самый вопрос по меньшей мере раз пятьдесят, пока, наконец, марсианин не понял и не ответил: — Но не последние пять тысяч лет.

Кеннеди снова взглянул на часы. Он мог уделить Доуку еще пять минут.

— Но они же готовят свою еду из зерна, разве не так?

— Конечно же, так, — сказал Кеннеди. Он пытался изучить это так же, как и водоснабжение, и ровно с тем же результатом. — У них в каждом городе есть хранилища, где они хранят зерно, в основном, хлебные злаки, напоминающие пшеницу. Потом они мелют его точно так же, как и мы на Земле, и получают хорошие сорта муки. Затем мука распределяется по домам, и там пекут твердый хлеб, который они называют юзза.

— Но откуда зерно поступает в хранилища? — настаивал Доук.

— Именно это я и не смог обнаружить, — сказал Кеннеди и встал. — Приятно было познакомиться с вами, мистер Доук. Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отлета.

Он протянул руку.

Доук не поднялся, чтобы попрощаться с гостем. Казалось, он даже не заметил протянутой руки. Его глаза уставились прямо в лицо Кеннеди холодным, пристальным взглядом.

— Сядьте, — сказал он.

Кеннеди приподнял бровь на одну восьмую дюйма. Он всегда считал себя на четверть ученым, на четверть мистиком и на четверть авантюристом. Оставшаяся же его четверть была чистейшей воды головорезом. Он представлял собой такую комбинацию качеств и черт характера, что у любого психиатра, который попытался бы проследить за всеми их кривыми и завихрениями, мигом развилось бы косоглазие.

Как полевому исследователю Совета ООН, ему требовались все черты своего характера. Доук, очевидно, лишь читал его отчет и не удосужился проверить человека, который написал его, автоматически представляя себе ученого как существо с хилой грудью, плоскостопием, в очках и со смелостью кролика, мать которого была напугана ядерным взрывом.

Фактически Кеннеди не обладал ни единой из этих черт. Он был шести футов ростом, широк в плечах, с внимательными серыми глазами и никогда не носил очков. Вот только Доук этого не знал.

— Сесть, — рявкнул он.

— Садитесь сами. Знаете, на что? — вежливо спросил Кеннеди.

Доук оторопело заморгал.

— Да я…

— Это от меня лично, — добавил Кеннеди. — Совершенно неофициально.

Доук начал было подниматься с кресла. Кеннеди, который всегда контролировал головореза у себя внутри, понимал, что не должен этого делать, но очень уж хотелось. Потянувшись через стол, он схватил Доука за плечо и пихнул его вниз.

Когда он убрал руку, Доук сидел в кресле, пригнувшись, и напоминал удивленную лягушку, которая попыталась поспешно нырнуть под воду, но забыла держать язык за зубами и прикусила его. Кеннеди сладко улыбнулся ему.