Прорвемся, опера! Книга 4

Значит, думали меня убить, а утром бы вышла эта статья. А потом другая сенсация, мол, старший лейтенант Васильев обнаружен мёртвым в доме авторитета после бандитской разборки. Ну, Кросс! Сам не знаешь, на кого полез, гад.

— Вы же сами подписали рапорт, — сказал я чеканным протокольным голосом. — Что по оперативной необходимости я должен был посетить казино «Зевс» и вступить в контакт с представителями организованного преступного сообщества с целью установления оперативных позиций и предотвращения дальнейших возможных преступлений.

— Э-э, — протянул Шухов, начиная краснеть ещё сильнее. — Но ты… вот как…

— Контакт был осуществлён успешно, и результатом этого был арест участника преступной группировки, занимающейся мошенническими схемами покупок и продаж квартир. Помните же это, Вадим Петрович?

— Да ты…

Дверь открылась без стука. Вчерашний чекист Пётр вошёл в кабинет и без приглашения сел за стол. Похоже, Шухов его знал, потому что никак не возмутился, с чего это мужик в гражданском заходит по-хозяйски к нему в кабинет, да еще и бумаги сдвинул, положив руки на стол.

— Так, мы же с вами разговаривали, Владислав Петрович, — начал Пётр.

— Вадим Петрович, — поправил его Шухов.

— Проведены оперативные мероприятия, — ФСБшник будто этого не услышал, — а участие вашего человека согласовано с вашим руководством, — он показал пальцем в потолок. — А что до газеток, так это кампания по дискредитации сотрудников органов, и вам, как руководителю, следует поддержать подчиненного, а не поддаваться на провокации преступных элементов.

— А-а… ну это…

Напор сразу стух, Шухов всегда боялся чекистов, как огня. Так что долго он меня в кабинете не продержал, отпустил работать. Будет теперь злиться в одиночестве и яростно щелкать по косынке.

— Да ты не переживай, — подбодрил меня Пётр уже в коридоре. — Да и начальник твой — мужик неглупый, не смотри, что он дурак, — снова процитировал он сказку Филатова и засмеялся. — Справимся. Так, ну, покушения мы не ожидали, но ты не сдрейфил, молоток. Отгулы тебе, может, выбить? Или отпуск?

— Какие отгулы? Кто их даст? — тут же возразил я. — Вся милиция в городе на ушах. И ваши тоже.

— И то верно. Ладно, если что, через Гришу на меня легко выйти. О, это к тебе…

Он явно хотел сказать что-то ещё, но по коридору к нам мчался судмед Ванька. Вспотевший, волосы выбились из-под шапки, китайская дублёнка расстёгнута. Пётр не спеша ушёл.

— Ты прикалываешься? — воскликнул судмед. — Паха, это шутка у тебя такая? Я столько времени убил, понять пытался, что с этой кровью не так, а она…

— Что она? — спросил я.

— Собачья, — Ванька выдохнул и прислонился плечом к стене. — Самая что ни на есть собачья. Или тебе породу надо было определить?

— Так. Это точно?

— А как ещё? — возмутился он. — Паха, я мединститут с красным дипломом закончил, я разбираюсь в таких вопросах. Семейство псовые, Canidae. Может, и волк, сыворотка на все семейство заточена, без подробностей, но откуда у нас волки? Собака это!

— А никто не мог подменить образец? — я наклонился к нему ближе, говоря тише. — Ваня, поверь, это не шутка, вопрос серьёзный.

— Да… некому, — Ванька задумался и почесал затылок под шапкой. — Кроме тебя Кобылкин тогда заходил, но он только справку взял, я его в лабораторию не пускал, я туда вообще никого не пускаю без необходимости. Всё под носом у меня было. А чё стряслось-то сегодня? — он уставился на меня. — Ваших столько на улице, будто где-то бойня произошла, а трупов новых — ни одного в морге.

— Стреляли, Ванька. Опять.

— Вот задолбали, — он покачал головой.

— Пошли, чай попьёшь, там варенье малиновое есть.

— Не, я дальше погнал. Вот по-любому, кого-то сегодня привезут. Да и Ручку надо проведать, как он там?

Ваня распрощался со мной и ушёл. Пора возвращаться в кабинет, но по пути я нарвался на Сафина, который спорил с Максом Игнашевичем, одним из оперов из имущественного отделения.

— Ну так нападение же было, — возникал Макс, круглолицый белобрысый мужик в полосатом свитере. — Вот она и заявление написала. Это тяжам надо отдать твоим, покушение на убийство.

— Макс, трупа не было, — Сафин начал загибать пальцы, — тяжких телесных тоже не было. Даже износа не было, вообще ничего не было. Это грабёж, вот тебе его и копытить, а не нам.

— Так он её душить хотел, — Макс показал на заявительницу, девушку-блондинку в жёлтом полушубке, которая вытирала глаза у стенда с информацией. — Вот в травму она сходит, снимет следы, вот и придётся мужикам заниматься. А про ограбление — так ничего же не пропало.

Вот фраза Игнашевича и заставила меня задуматься. Я остановился.

— А что было, Макся? — спросил я.

— Иди, тебе работы мало, Паха? — Сафин показал на кабинет. — Тут у всех сейчас по самое не балуй будет! А коллеги наши хитрожопые ещё и своё на нас спихнуть хотят.

Я пошёл дальше, думая, почему сам вообще вцепился в эти фразу? Ага, вот полушубок на девушке был мне знаком, у него на спине пятно, едва заметное, просто более светлый оттенок, и силуэт этого пятна походил на череп.

И почему я на это обратил внимание? Значит, это какое-то дело из первой жизни, да, точно, вспоминалось. И слова тогда произносились почти те же, разве что Макс долго спорил, что, мол, по её показаниям выходит, её хотели убить, и надо сразу квалифицировать, как покушение на убийство, а не грабёж-разбой возбуждать, а Сафин тогда говорил, что раз в больницу не попала, то и нам делать с ней делать нечего. Обычный грабёж. А потом в СМЭ на освидетельствовании нашли следы удушения.

Её душили, но потом она вдруг резко освободилась и убежала… мы тогда решили, что грабитель её выпустил, не рискнул убивать, не каждый же человек на такое способен. И было это до того, как мы поняли, что ищем маньяка, поэтому на этот случай большого внимания не обратили.

Ну, наводка так себе, но… а действительно ли грабитель выпустил её? Просто другое вспоминается, уже из этой жизни, как подруга погибшей проститутки Тимофеевой рассказывала, что кто-то её хватал в безлюдном месте, но отпустил. Отпустил, поняв, что это не та девушка.

Мелочи это всё, надо заниматься другой работой. Да и опять-таки, девушку отправят к судмедам — снять возможные побои и травмы, и по результатам всё зафиксируют.

Так что я дошёл до кабинета, но развернулся у порога и сразу направился к той девушке. Так, помню её, рыжая, с веснушками, в обычное время улыбчивая и смешливая, но сейчас расстроенная и подавленная. Она стояла в сторонке, постоянно касаясь шеи — то ли это жест, показывающий, что человеку очень некомфортно, то ли ей просто больно.