Прости, но я люблю тебя

Мауро улыбается ему.

— А вот я наоборот предпочитаю твёрдую землю. Идея закончить тюрьмой мне абсолютно не нравится. И идея не увидеть больше никогда мою Паолу мне нравится ещё меньше.

Сова качает головой и делает большой глоток пива. Мауро приканчивает свой стакан.

— Как хочешь, Мауро, — говорит Сова, отступая. — Жаль, звёзды-близнецы могли бы подняться ввысь…

Мауро снова улыбается.

— Если бы ты меня в футбол позвал играть, то мог бы считать, что я уже на поле.

Сова тоже ему улыбается.

— Брось, брось, плачу я.

— Нет, нет, сегодня моя очередь, — он платит за два пива. Потом выходит из бара, прощается издалека, просто поднимая подборок. Жест, который распознают только друзья.

37

Комната цвета индиго. Она.

«Ни у одной из женщин, с кем он говорил когда-либо, не было такого голоса, как у неё. Любой самый слабый и короткий звук взращивал в нём любовь, каждое слово заставляло его дрожать. У неё был сладкий и музыкальный голос, богатый плод культуры и доброты. Слушая её, он чувствовал отголоски хриплых криков местных женщин, проституток, слабые молитвы, не такими жёсткими голосами, рабочих и девушек из его окружения».

Свет от лампы непрозрачного стекла из Икеи тепло обволакивает монитор. Окно комнаты открыто, и лёгкий ветерок колышет занавески. Девушка мечтательно читает эти слова, которые знают, что такое любовь. Каждый день они заставляют её чувствовать себя немного изменившейся. Какая удача, думает она, оказаться там в ту ночь. Конечно, это немного странно: поехать на мусорку и встретиться с этим Стефано и его словами. Знать бы, какой он. Знать бы, кому он посвятил это. Кто же эта женщина с прекрасным голосом? Его девушка? Карлотта из электронной почты? Знать бы, пишет ли он ей в данный момент. Знать бы, какой он на лицо. Возможно, он высок и у него тёмные волосы. Может, у него зелёные глаза. Мне бы понравилось, если бы у него были зелёные глаза. Они напоминают мне о траве на лугу. Девушка продолжает читать.

«Я никогда не отступал. Ты знаешь, что я забыл, каково это – засыпать со спокойным сердцем? Я заснул миллионы лет назад, когда мне захотелось, и проснулся, когда выспался. Теперь я подпрыгиваю, услышав будильник. Я спрашиваю себя, зачем я это сделал, и отвечаю: из-за тебя… Когда-то давно я хотел стать знаменитым, но теперь слава меня не волнует. Единственное, чего я хочу, – это ты. Я хочу тебя более, чем еду, одежду, известность. Я мечтаю положить голову тебе на грудь и проспать миллионы лет… Она почувствовала, что её безнадёжно тянет к нему. Эта волшебная атмосфера, которую он всегда создавал, исходила сейчас от его страстного голоса, от его живых глаз и силы, кипящей у него внутри… Ты меня любишь. Ты любишь меня, потому что я так не похож на других мужчин, которых ты встречала раньше и которых могла любить».

Она читает о любви, такой огромной, которая горы может свернуть. И вдруг понимает, что не может почувствовать того же, когда думает о нём. Она закрывает ноутбук. Но по щеке презрительно стекает слеза и падает на колено. Она начинает смеяться и глубоко дышать. Успокаивается. Она замирает в тишине. А потом начинает сердиться. Она прекрасно знает, что ничего не может сделать против всего этого…

38

Ники и Алессандро смеются и шутят напротив этой странной кулинарной беговой дорожки, говорят об этом и обо всех вещах на свете. Берут на ходу части свежеприготовленных японских блюд. Оплачивать следует согласно цвету выбранного блюда. Ники берёт оранжевое, очень дорогое. Пробует только половину сашими и кладёт блюдо обратно на дорожку. Алессандро беспокойно смотрит вокруг себя. Этого только не хватало! Даже здесь, когда он отдыхает, вдруг появляются Серра и Карретти, двое полицейских. Они проходят мимо со смехом. Анекдот. Любопытные взгляды. Не долго думая, Ники напрашивается к Алессандро в гости, и вот они уже в его доме.

— Офигенно! Блин, значит, ты и правда важная птица. Кое-кто очень успешен!

— Ну да, пока что всё шло неплохо.

Ники бродит по дому, возвращается и улыбается ему.

— Завтра увидим, как всё пройдёт с моими идеями.

— Да, — Алессандро улыбается, но предпочитает не думать об этом.

— Слушай, Алекс, правда, мне очень нравится твой дом. А ещё он такой пустой… Но это круто, серьёзно! Ничего лишнего. Диван в центре, телевизор на столе, компьютер вот здесь. Клянусь, это мечта. И ты… Нет! Не могу поверить.

Ники входит в кабинет. Большая библиотека и куча фотографий. Цветные, чёрно-белые, с подписями, сепия. С самыми известными фразами. Ноги, девушки, машины, напитки, лица, дома, небеса. Это – его великое творчество, самые разные работы разместились на стене с тёмно-синими нейлоновыми рамками и небольшой окантовкой тёплой охры, прикреплённые на тонкую проволоку.

— Чёрт возьми! Вся реклама, что я видела… Не-е-ет! Не могу поверить!

Ники показывает на фото женских ног. Самые разные, самые странные, самые разноцветные, самые строгие, самые сумасшедшие.

— Это ты сделал?

— Да, тебе нравится?

— Нравится ли мне?! Да я с ума схожу по этим колготкам! Ты понятия не имеешь, сколько я их скупила! Они мне по жизни помогают. Я их даже на руки готова надевать. Вообще-то, я рву по четыре-пять пар за неделю, и всегда покупаю этой марки.

— Я-то думал, что дело в моей рекламе. А продажи поднялись только потому, что ты постоянно рвёшь колготки!

Ники подходит к Алессандро и встаёт напротив него.

— Не будь таким скромным со мной. И кстати, знаешь… — Ники берёт руку Алессандро, поднимает немного юбку и проводит его рукой вверх по своему бедру. Она приближается к его лицу и смотрит наивным взглядом, своими большими глазами, томно, даже немного зло, а потом снова превращается в маленькую девочку, затем снова становится женщиной, и снова… Уфф. Но она прекрасна любой. И желанна. И её голос такой лёгкий, тёплый и возбуждающий. — Видишь? Я не всегда ношу колготки. — Она издаёт смешок и отступает от него, позволяя одежде упасть. Затем она снимает туфли и немного трясёт волосами, освобождая их из тюрьмы простой резинки. — Эй… — она поворачивается и смотрит на него. — В этом доме можно что-нибудь выпить? — улыбается она.

— Кхм, да, конечно. — Алессандро пытается прийти в себя и направляется к своему бару. — Чего хочешь, Ники? Есть ром, джин-тоник, водка, виски…

Ники открывает дверь террасы.

— Нет, это слишком крепкое. Есть просто Кока-Кола?

— Кока-Кола? Сейчас.

Алессандро идёт на кухню, Ники выходит на террасу. Луна высоко в небе, её пытаются скрыть лёгкие облака. Она похожа на подмигивающую подругу. На кухне Алессандро наливает колу и режет лимон. Ники кричит ему издалека:

— Алекс, почему бы тебе не включить музыку?

— Хорошо.

Он берет стакан, кладёт немного льда, потом идёт туда, где оставил куртку и копается в карманах. Находит диск, который дал ему Энрико. Их два, невероятно. Он ставит один, особо не обращая внимания на надпись. Нажимает кнопку, чтобы включить. Нажимает ещё одну, чтобы слышно было во всех комнатах. Выходит на террасу к Ники.

— Вот твоя Кока-Кола.

Ники берёт и быстро делает глоток.

— Ммм, вкусно, лимон идеально подходит.

В этот момент начинает звучать музыка.

«Как узнаешь ты о пшеничном поле, о поэзии божественной любви?..» И тут в его голове начинает звучать голос Энрико: «Итак, здесь Лучио хотел положить в основу невозможность объяснить, понять, трактовать, поставить любовь на ту же чашу весов, что и красота пшеничного поля, как все эти неожиданные эмоции, которые иногда, словно принесённые ветром, нельзя объяснить, а здесь он спрашивает её «Что ты узнаешь о пшеничном поле…» Просто вопрос, которые останется без ответа, а причины всех других слов, наоборот, станут ясными сами по себе».