Прости за любовь

Тоже вижу, что у лежащего на столе смартфона горит экран.

Абрамов-младший выпрямляется и берёт его в руки. Этим явно недоволен разыгравшийся питомец, пытающийся возмущённо тяфкать.

— Ма… Приехал, да. Я в норме. Чё случилось?

Уходит в комнату, а у меня внутри всё сжимается. Рассказала ли Дарина Александровна сыну про то, что отца готовят к операции?

А что если она сделает это прямо сейчас?

Мороз по коже.

— Тат, он жуёт тряпку.

Да ёпрст!

— Нельзя! Ну что ты делаешь!

Отодвигаю малыша и забираю швабру, чтобы отнести её на место. В коридоре краем уха слышу, как возмущается Марсель.

— Почему ты сразу не сказала? Давно? В какой он больнице?

Возвращаясь на кухню, мысленно предполагаю, что мои опасения подтвердились. А уж когда парень залетает туда, злющий до невозможного, окончательно убеждаюсь в этом.

— Что ты ищешь? — спрашиваю, глядя на то, как инспектирует бар и шкафы.

Не отвечает.

— Если алкоголь, то его там нет, — информирую сразу.

Поиски прекращаются.

Замирает.

Поворачивается и бросает недовольный взгляд в мою сторону.

— Где?

— Я всё выбросила.

Проходит секунда. Три. Пять.

— Ты… Что сделала? — переспрашивает, прищуриваясь.

— Выбросила, — повторяю твёрдо.

Матерится.

— Пойду покажу щенка Денису, — бормочет Поля, оперативно самоустраняясь.

Ну нет. Куда?

Хлопает входная дверь и мне приходится смиренно принять тот факт, что мы с Марселем остались в квартире вдвоём.

— Вот щас не понял, Джугели…

— Что непонятного? — отзываюсь смело. — Выкинула всё подчистую. Местные бомжи целый клад найдут.

Бутылок с дорогим алкоголем у Марселя дома было много.

— Не припомню, чтобы давал добро на это, — чеканит ледяным тоном.

— Хватит. Пора тормознуть, тебе не кажется? — сжимаю пальцами столешницу за спиной. Потому что он, сердитый и явно недоумевающий, подходит ко мне.

— Ты к подруге приехала? Вот и занимайся ею.

— Зачем сейчас пить? Ты ведь итак в аэропорту принял на грудь. Верно?

— Какое твоё дело?

— Я знаю про отца, вашу ссору и предстоящую операцию.

Теперь выглядит ещё и удивлённым.

— Илона сказала.

— Ну зашибись… Это только я, как всегда, не в курсе происходящего!

— Она просила молчать.

— Молчать, — повторяет, кивая. — Это у тебя всегда отлично получалось.

Закусываю губу.

Его слова режут заточенным лезвием по сердцу.

— Мне жаль, что так вышло.

— Тебе жаль? — зло смеётся, наклоняясь ещё ближе к моему лицу. — Ты сейчас о чём конкретно?

— Обо всём. Я не хотела, чтобы испортились твои отношения с семьёй.

— То есть, по-твоему, — прихватив за футболку, дёргает на себя. — Жить во лжи куда лучше? М?

— Марсель…

Сердце лупит о рёбра с удвоенной силой. Напряжение между нами такое, что вот-вот замыкание произойдёт.

— За столько лет не нашла возможности рассказать?

Его глаза, буквально прожигают меня насквозь, полыхая обидой и острым разочарованием.

— Прости, — проиграв в этой борьбе, опускаю взгляд.

— За что простить? — горячее дыхание опаляет кожу.

— За молчание. За то, что исчезла, не объяснившись. За то, что причинила тебе боль. Я искренне сожалею.

— Да не нужна мне твоя жалость, Джугели! — резко разжимая пальцы, восклицает гневно.

— Постой! — спешу за ним в коридор.

К двери направляется, на ходу срывая с вешалки свою куртку.

— Не уходи. Ты ведь только пришёл, — преграждаю путь, пользуясь тем, что обувается.

— Отойди.

— Не отойду.

— Джугели…

— Останься дома. Пожалуйста.

Прошу об этом отчаянно. Фактически умоляю, когда на меня надвигается.

— Я тебя видеть не могу, — вцепившись в мои плечи, произносит сердито. — Понимаешь ты, нет?

Морщусь потому, что делает больно.

— Понимаю, ненавидишь.

— Отойди, — раздражённо цокает языком.

— Давай поговорим.

— Не о чем нам говорить, — обрубает сухо. — Дай пройти.

— Нет…

Сопротивляюсь, пытаюсь помешать, но, увы, парень куда сильнее.

Он, не церемонясь, довольно грубо отодвигает меня в сторону и беспрепятственно покидает свою квартиру, заперев при этом дверь на ключ.

— Марсель!

Чёрт возьми!

Слышу, как уходит.

Прижимаюсь спиной к стене. Медленно оседаю на пол и обхватываю голову руками.

И всё-таки, похоже, вы переоценили мою значимость, Игорь Владимирович.

Или нет?

Я вдруг вспоминаю о том, что у меня есть свой ключ. Ключ, оставленный Илоной. Им я пользовалась уже не единожды.

Соображаю быстро. Дальнейшие действия совершаю абсолютно необдуманно.

Вскочив с пола, достаю из сумки связку, обуваюсь и, открыв дверь, выбираюсь в холл.

Проделав манипуляции с замком с обратной стороны, бегу к лифтам. Жму на кнопку и слишком поздно понимаю, что забыла надеть куртку.

Табло показывает цифру двадцать.

Нет, не успею вернуться. Да и плевать…

Нервно переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо жду, когда кабина окажется на моём этаже.

Створки наконец открываются.

Залетаю внутрь и едва не врезаюсь в пожилую дамочку, держащую на руках маленькую, пучеглазую собачонку.

— Господи Иисусе! — верещит она испуганно на пару с этой самой собачонкой. — Меня чуть инфаркт не хватил.

— Простите, очень тороплюсь, — извиняюсь виновато.

— Оно и видно, милочка, — косится в мою сторону, не без любопытства разглядывая. — Тише, Люцифер. Успокойся, мальчик.

Люцифер? Серьёзно?

Хотя, судя по нраву, кличка соответствующая.