Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Прости. Забудь. Прощай
Шрифт:

подруженькой. Делюсь, и становится легче.

А еще она говорила:

— Мы рядом, пока о нас помнят.

Может быть, и вы, прочитав эти строки, помянете добрым словом рабу

Божью Софию.

37

чудо

С любовью,

посвящается брату Владимиру

Маленькие домики с деревянными крышами неторопливо паслись в

зеленой долине.

В пять часов ночь сняла с поселка свою дырявую шапку, и он медленно, как поднимающееся тесто, стал наполняться

светом. Зашевелился раз-буженный легким ветерком воздух, и все вокруг начало, потягиваясь, вылезать

из-под уходящих теней. Живи, в общем, и радуйся! Только не всем было хорошо этим утром.

Николай страдал…

Выпитый глоток воды из предусмотрительно оставленной на стуле

кружки ртутью наполнил его тело. Оно вжалось в постель, словно под воздей-ствием гигантской центрифуги в Центре подготовки космонавтов. Но в космо-навты Николай не собирался. А собирался он в магазин… Пока только мысленно. Закрыв глаза, виртуальный странник уверенно пробежался по хорошо

знакомому прилавку местного «Мыло-вина-гвозди», не задерживаясь на безли-ких дорогих напитках, пока не остановился на родной сестре выпитой им вчера

бутылки водки.

Желудок резко сжался от спазма до размеров яблока, и внимание

быстро переместилось к группе темных пивных посудин с веселыми синими

бушлатиками «Балтика».

Это придало сил, и Николай сел, упираясь в края покатого матраса.

С решимостью героя-летчика, пробующего протезы, и движением, напоминаю-щим прыгающего с трамплина лыжника, он встал на ноги. Окружающая среда

встретила его недружелюбно. Пройдя несколько шагов, Николай опустился на

стул, чтобы передохнуть.

День начинался скверно.

Жена должна была приехать от любимой тещи с «гуманитарной помощью» только через неделю, и вопрос финансирования приобретал гамлетов-ский оттенок. Соседок, натренированных женой за долгие годы, не стоило даже

брать в расчет. Бесправные коллеги по полу сами всегда блуждали в поисках.

Спасти могло только чудо.

Банкрот тяжело и глубоко вздохнул. Это сместило центр его тяжести

вперед, побуждая к действию, и он неуверенно встал. Сейчас Николай состоял

как бы из нескольких тел, вложенных одно в другое. Все они начинали дрожать, как желе на тарелке, от любого самого маленького движения, сливаясь в одно

маятниковое где-то в центре головы. Она тошнотворно кружилась, и, даже пол-38

39

ностью замерев, трудно было остановить этот изнуряющий ход. Сердце неожиданно выдало дробь и застыло стоп-кадром. Душа нерешительно выглянула из

темечка, отталкиваясь от немедленно вспотевших волос невидимыми ручками.

Под левой лопаткой резко и неприятно защипало, как если бы огромную новую

батарейку приставили контактами к мокрой спине. Казалось, что на голову на-бросили целлофановый пакет, внезапно и катастрофически прекративший до-ступ кислорода в легкие.

Страшно стало и темно.

Кто пил — тот знает!

Но тут

какая-то неведомая сила взболтнула сердце в груди, заставляя

сотрясаться пульсациями все тело, а легкие резко и сипло всосать воздух. Душа

смущенно ушла в пятки, а рот немедленно наполнился кислой ватой. Николай

вцепился руками в стол, стараясь не упасть, но уже понимая, что отпускает. Он

часто задышал и вытер с облегчением пот со лба.

Надо было что-то срочно предпринимать. Ноги тряслись. Треники, повидавшие трудные и долгие годы, безжизненно висели на нем, как сбитые

меткими пулями стрелков аэростаты в хронике военных лет. Жена постоянно

выбрасывала легендарные портки (на тряпки порвать боялась), но Николай неизменно возвращал их в свой ящик. Новые вещи он не любил и назидательно

повторял жене, что его самый лучший и удобный костюм — это трусы и майка.

Упругость свежего воздуха, ворвавшегося в открытую Николаем дверь, на мгновение толкнула его обратно в дом, но потом, как вакуумом, вытянула

наружу, заставив сделать несколько шагов на середину крыльца.

Тарзан (его Николай подобрал в лесу) радостно метнулся к ногам, бешено виляя хвостом. Хозяина он любил. Тарзан был собакой полудикой, недо-верчивой и злой, но к Николаю ласкался самозабвенно. Каждый раз, падая на

спину, он как бы говорил: «Вот он, мой живот! Кусай, если хочешь! Ты вожак!».

Хозяин никогда не кусал его, и не знавший доселе много ласки Тарзан

помнил это и ценил.

Николай потрепал собаку по холке и направился к колодцу. Студеная

вода помогла договориться с нежелающим ему принадлежать телом. Оно стало

неохотно, но все же отвечать на путаные приказы головы, и вату мышц замени-ла приятная бодрящая дрожь.

Дорога до магазина, к которому Николай угрюмо направлялся со

слабой надеждой подзаняться, пролегала вдоль железнодорожного полотна.

Станции в деревне не было, и до ближайшей надо было тащиться «мало не

покажется». На электрички Николай не обращал внимания. Ну, бегают себе и

бегают. Хотя некоторая польза, конечно, была. Совсем уж точное время никому

40

не нужно в деревне, но и без часов тоже нельзя, а тут кукушка на колесах. Вот

первая пошла. А это двухчасовая, после перерыва, а вот и последняя…

Николай отвлекал себя на пути к станции такими вот разными мыслями. А до нее было еще… Дожить бы! Кстати! Николай притормозил на минутку, достал из-за пазухи крестик, сотворил быструю молитву любимому святому

Николаю Угоднику, как он это всегда делал в трудные минуты своей жизни, и

зашаркал вперед.

Воздух к полудню как будто загустел и остановился в дреме. Легкие на-полнялись неохотно, и даже пчелы, перелетая с цветка на цветок, недовольно

ворчали. Жжжжжжжара!

Теплый воздух гнал их вверх от вкусной пищи, и их полосатые тушки

лениво сопротивлялись восходящим потокам.

Ход мыслей прервала грохочущая электричка. Идет. Воняет пылью.

Все как обычно, и тут! Из проходящего открытого окна выпорхнула какая-то

Поделиться с друзьями: