Прости. Забудь. Прощай

о краже рано утром, потому что голос у Марии Сергеевны — обычный, деревенский.

Это значит, что когда она кричит вслед своему мужу, уходящему на работу, скажем: «Степа! Да у тебя вся жопа в опилках!» — то слышит все село. Ну, а сейчас.

Мария Сергеевна сидела на лавке около дома и качалась взад-вперед

со скрещенными на груди руками, как неутешная вдова. Пронзительное «украли» уже отзвучало в ушах сограждан, и теперь ее голос гудел в субнизком

«сейсмическом» регистре. Потерпевшая выдавала только один звук у-у-у, но

такой мощности, что он вызывал дребезжание ложки в стакане на подоконнике

и семибалльную головную боль у мужа, не говоря уже о преждевременной и

безвозвратной гибели миллионов нервных клеток. Контуженный многолетней

семейной жизнью муж, морщась, стоял рядом с женой и только повторял:

— Ладно, Маш. Ну ладно!

И так несколько минут.

В конце концов Степан устало сказал:

— Хватит жаловаться, мать!

— Я не жалюсь, а переживаю!

— Так это одно и то же! Не вижу разницы!

— Не видишь?

— Нет!

— Одно и то же? Да?

Степан насторожился, услышав перемену тона голоса жены к повышению.

— А кто его поливал, растил, пропалывал, — заголосила она. — Кто заботился, чтобы. — тут Марья Сергеевна замолчала и как-то нехорошо посмотрела на мужа.

Повисла пауза. Но это не был момент отдыха или долгожданного пере-мирия. Скорее секунда перед выстрелом снайпера. Ощущение оказалось вер-ным. Супружница начала привставать, мрачно надвигаясь на Степана. Рука ее

медленно потянулась к лежащему на колоде у лавки топору.

— Разницы. говоришь. сейчас узнаешь! Точную, — выдавила Мария Сергеевна, чеканя слова и повышая голос до крика. — Между обкакаться и обосраться!!

Степан быстро отступил на шаг назад. Он не испугался, нет! Понимал, что не ударит. Только посмотрел на жену убийственно и демонстративно от-вернулся. Обиделся!

Тут к ним подошел бывший участковый Фролов. Его нескладное, более чем

двухметровое тело приблизилось к Степану и протянуло ему ладонь размером с ки-23

тайскую ракетку для настольного тенниса. Поздоровались. Сергеевне кивнул. Один

глаз у Фролова был стеклянным, другой слезился, и поэтому между собой сельчане

звали его «маяком». Сверкающее око узнавалось издалека, и это было удобно народу. Раньше. Раньше — это когда гоняли за самогон и такого рода научные занятия.

Сейчас участковый уже отдыхал на пенсии, и его, конечно, больше не боялись, но

уважали — это точно! Без Б/У, как его немедленно перекрестили после ухода на за-служенный отдых и за вторую женитьбу, не обходилось ни одно веселье или печаль-ное событие на селе. Власть в глубинке всегда была, есть и будет властью!

Переизбытка работы, в бытность участковым, у Фролова не было.

Убийства и тяжелые увечья случались редко. Дружеские потасовки в самом

злачном заведении села — «Чайной», обычно в результате братания паленой

водки с пивом, разводились местными силами без осложнений. Ну, воровали

по чуть-чуть друг у друга. Жены били пьяных до непонимания мужей. И все.

Для раскрытия преступления в деревне много делать не нужно, а просто ждать, пока кто-то проболтается или настучит из зависти.

— Слышал, обидели тебя, Сергеевна!

— Не обидели, а убили веру в человека. На-по-вал!

— А чего за топор держишься?

— А… это?

Сергеевна махнула свободной рукой, а другой, вогнав сверкающую

сталь глубоко в колоду, пояснила, покосившись на Степана:

— Учебное пособие.

Место преступления выглядело по-сельски обыденно и без больших

сюрпризов: пустые разворошенные луковичные грядки и свежая, хорошо заметная тропинка к широкой дыре в заборе. Ни оброненных паспортов, ни других

удостоверяющих личность документов на земле не валялось. С отсутствием

таких нужных улик исчезали и шансы на быстрый успех в нахождении пропажи.

— Подозреваешь кого, Сергевна?

— Да я б сама дала, если нужно, — по-бабьи запричитала она. — Если б

по-человечески попросили, объяснили, что нужда!

— Да, — пробурчал в сторону Степан. — Ты б дала… топориком.

— Ну, тогда бывайте. Пока. А чего у вас собаки-то нет?

— Да и не было отродясь. Зачем нам? — Сергеевна хмыкнула. — У нас

Степка заместо. Шуму только от нее!

— Подумай, если лучок любишь.

Сергеевна задумалась.

На экстренно созванный совет был приглашен постоялец, проживаю-щий у них уже год, мужчина образованный, положительный, к словам которого

стоило прислушаться. Сосед, дед Алексей, притащился сам с целью одолжить

что-то у Степана и теперь, вовлеченный нечаянно, мялся вокруг, надеясь на

24

угощение. Степан участия в сходке не принимал, на жену внимания не обращал

и игнорировал происходящее, как бывший алкоголик пьянку.

Дед Алексей весело посмотрел на Степана, угрюмо сидящего у окна.

— Соседка! Че! Поругались что ли?

— Да сам видишь! Изображение есть, а звука нет, — ответила Мария

Сергеевна, поглядывая на мужа, молча вставшего со стула и гордо проплываю-щего мимо благородного собрания в сторону двери.

— Тааак! Ладно! Одного бойца потеряли. Будем думать с теми, что имеем. Ну? Заводить мне собаку или нет?

Дед Алексей, торопясь внести свою лепту и стать причастным к собы-тию, а значит, и к последующему за ним обеду, высказался:

— Да ну этих собак! И что от них хорошего? Никакого умного поведения

не просматривается. Скажем, пукнешь на людях секретно, а она уже тут как

тут — возле тебя крутится, воздух нюхает. Одни неудобства! — закончил старик.

— Ну, а если бы она у твоей бабки заначки отыскивала? — спросил с

улыбкой постоялец.

Дед сразу оживился.

— А что, есть такие? Какой породы?

Тут сын Колька со школы пришел. С фингалом.

— С кем подрался? — Мария Сергеевна ждала.