Простодушны и доверчивы

Голос тоже… низковатый чуть хрипловатый… Впрочем, обычный мужской. Ненавистный и… влекущий — вздохнула она, поднимаясь.

И Моргощь резко вскинул голову:

— Ты здесь. Я чувствую: ты рядом. Выйди. Мне осточертели твои выкрутасы.

Выйди? Он чувствует? Что за притча? У великого колдуна закоротило в мозгах? Верней, у одержимого, в которого он залез, лишив человека его личности. Может, в заклятье одержимости что-то сбоит? И сейчас перед ней уже не Моргощь, а истинный хозяин тела? Потому её так и тянет к нему…

Нет, ну надо же было — возмутилась Лёка, будто эти чувства ей навязали. Так, всё-таки: работают здесь заклятья духов или нет? Мнение Бельмондошки всё больше подвергалось сомнению.

Тут Лёка вспомнила, что увлеклась, а её наверняка ищут. Олег вполне способен бросить на прочёсывание леса своих архаровцев. Он и всех остальных не постесняется поднять на ноги. Уходить ужасно не хотелось — не уйти было невозможно. Теперь хоть знаю, что Моргощь обосновался в реале — успокаивала она себя, скользя по лесу. Не по тому, который освещало солнце, а по прозрачной берёзовой рощице под серым небом, лишённым даже облаков.

Опомнившись, она выскочила из межмирья, и как раз вовремя: среди сосен, объявившихся вместо берёзок, заметила Олега. А неподалёку ещё двух мужчин с характерной упругой походкой спортсменов. Женская всеведущая хитрость отреагировала прежде несведущей простушки: Лёка плюхнулась на траву, прислонилась спиной к сосне и закрыла глаза. Пускай найдут её спящей: меньше будут допытываться, где потеряшка шлялась всё это время.

И уже через пару минут над её головой раздался призыв:

— Она здесь!

Открыв глаза, Лёка встретилась с неодобрительным взглядом мужчины лет сорока. Невысокого крепыша с широкими плечами и желанием кое-кого взгреть.

— Вы кто? — сонно пробормотала она, с притворной настороженностью подтягивая ноги.

Видела этот трюк с притворной робостью в кино — там на героя он подействовал правильно.

— Спасибо, — пожал счастливцу руку подбежавший Олег.

— Помощь нужна? — уточнил тот.

Больше для приличия, ибо успел сделать визуальный осмотр пациентки: вроде цела.

— Отдыхайте, — отпустил подчинённого начальник службы безопасности компании. — Дай отбой мужикам. Ну? — присев на корточки и пристально вглядываясь в лицо напугавшей его баламутки, осведомился он. — Не расскажешь, как ты тут оказалась?

— Конечно, расскажу, — покладисто пообещала Лёка. — Гуляла.

— Гуляла, — повторил он тоном человека, которого абсолютно не устраивает подобное объяснение.

И стало немного стыдно. Лёка положила на его колени ладони, опустила на них подбородок и максимально мягко напомнила:

— Олег, ты забыл, что я здесь выросла. Это озеро и вообще весь парк знаю, как свои пять пальцев.

— Все пять? — иронично переспросил он, накрыв её голову своей тяжёлой жёсткой рукой.

— Ну, во всяком случае, — поправилась Лёка, — эту часть парка всю.

— Даже целовать тебя неохота, — кажется, от всего сердца признался он.

— Не целуй. Только не дерись.

— А, следовало бы, — невесело усмехнулся Олег, качнувшись на носках. — Слезай. Пора возвращаться. Там, между прочим, — кивнул он в сторону берега, — не все желают тебе провалиться сквозь землю. Кое-кто волнуется.

Он стряхнул её голову с колен, встал, протянул ей руку. Помог подняться и притянул к себе, крепко прижав.

— Прости, — попросила Лёка, прижавшись к его плечу щекой и царапая лёгкую толстовку. — Мне действительно стыдно. Присела всего лишь вытряхнуть из сапога камушек. Даже не заметила, как заснула. Полночи с Веткой фильм смотрели.

— Тогда поцелую, — принял Олег извинения.

И поцеловал. Теперь это не так здорово, как было раньше — полезла в голову предательская мысль. В голове настырно всплывало лицо трижды клятого колдуна, решившего окончательно испортить ей жизнь. Именно сейчас, когда она встретила такого замечательного человека. Сложного, закрытого, неуживчивого, но распахнувшего перед ней душу. И такого надёжного.

Этот гад точно наложил на неё какое-то заклятье. И скорей всего, как раз на приставников такие штуки действуют в обоих мирах. Ведь одержимые фактически так и живут: одна нога там, другая здесь.

Они медленно брели в сторону бивуака: его рука на её плече, её — на его талии. Олег негромко выговаривал бестолковой девчонке:

— Попробуй понять: я не такой уж диктатор, каким кажусь. Просто никогда ещё не чувствовал того, что чувствую к тебе. И ты знаешь, что меня это напрягает. Очень сильно. С тобой я научился бояться потери. Не привык терять то, что дорого. Привык бороться за это, чем бы ни пришлось расплачиваться. Не потому, что оголтелый собственник. Просто потому, что истинно дорогого у меня в жизни не было ничего. Кроме матушки. Которой больше нет.

Лёка изо всех сил старалась слушать именно его, думать именно о нём. Но мысли то и дело улетали к трухлявой берёзе, у которой остался сидеть Моргощь. Странный, не похожий сегодня сам на себя. Что-то в ней искавший и страстно желавший найти — это она почувствовала всем сердцем.

Вернувшись в гудящий и вовсю пирующий лагерь, Олег сразу же утащил её к знакомому мангалу. Кстати, стоявшему немного на особицу. Рядом с ним накрыли стол — прямо на земле — за которым не было женщин. Зато был начальник Лёки Тимур — сегодня он выглядел не столь импозантно: прямо-таки свой в доску. Ещё один мужчина, и Альфред, встретивший её фальшиво исполненным и преисполненным подтекстов старым шлягером:

— Моя потеря, ты нашлась. Входи скорее в дом родной.

— Милый мой, — ласково проурчали за спиной у Лёки.

Она обернулась и увидела подошедшую к ним Машу — ту самую, к которой у Олега было особое отношение.

— Жена, — со скорбью в голосе и бесовским блеском в глазах обратился к ней возлежавший на подстилке певец. — Ну, почему ты всегда появляешься, едва у меня блеснёт надежда на что-то прекрасное в жизни?

— Ловит на блесну? — хмыкнув, спросила Маша у Олега и вполне доброжелательно кивнула Лёке: — Привет.

— Здравствуйте, — приветливо улыбнулась она и машинально уточнила: — А, кого ловит?

Захмыкали все — даже Олег.

— Меня? — удивилась Лёка, заподозрив, что выставила себя дурой.

В их тесном кружке взрослых и наверняка уверенных в себе людей — молодняк они к себе не приглашают. А то и не допускают. Затесалась тут одна малолетка и поспешила доказать свою глупость — не прошло и пяти минут.

Что характерно, Олег не бросился её защищать или обнимать в качестве утешительного приза. Он посмотрел на неё так, словно разрешал всё, что угодно. Она и постаралась. Уселась рядом с ним прямо на брезентовую скатерть. Состроила умилительно детскую мину и скромненько пролепетала: