Простонародные рассказы, изданные в столице

Раз уж Ань-ши был назначен первым министром, он общался с самим императором Шэнь-цзуном и во всем безропотно повиновался ему. Он провел ряд новых законов. Какие же это были законы? Закон о землевладении, о работах по орошению полей, о ссудах крестьянам под будущий урожай, о системе баоцзя [186] , об уравнивании перевозок налоговых поступлений, об освобождении от трудовых повинностей, об организации торговли, о сохранении конского поголовья, об обмере полей с целью равномерного обложения налогом, о запрещенных действиях.

186

Система баоцзя — система народного ополчения, в соответствии с которой каждая семья должна была посылать одного из двух совершеннолетних мужчин для несения сторожевой службы. Это позволяло сократить регулярную армию, не ослабляя обороноспособности государства.

Ван Ань-ши прислушивался только к словам низкого человека Люй Хуэй-цина [187] да еще своего сына — Ван Пана. С ними-то он и обсуждал все эти дела. Он изгонял преданность, отвергал прямоту. Голос народного недовольства зазвучал на всех дорогах, небесные знамения участились. Но Ван Ань-ши считал себя правым и на все отвечал тремя «не стоит»:

Не стоит знамений Неба бояться. Не стоит сплетням людским поддаваться. Не стоит с законами предков считаться.

187

Люй Хуэй-цин (род. в пров. Фуцзянь, ум. в 1106 г.) — ученый и государственный деятель.

Он был очень упрям: стоило ему утвердиться в собственном мнении и принять решение, и уже ни Будда, ни бодхисаттвы не смогли бы убедить его изменить это решение. Поэтому все называли его «упрямым министром». Вэнь Янь-бо, Хань Ци и многие другие известные сановники, прежде восхвалявшие и превозносившие его, теперь тоже увидели, что они ошиблись в нем, горько сожалели об этом, и один за другим подали императору петиции, в которых оспаривали нововведения Ван Ань-ши. Но государь не желал никого из них слушать, и они отказывались от должности. С тех пор Ван Ань-ши еще упорнее отстаивал свои новшества. С законами предков не считались, и народ лишался средств жизни.

И вот однажды любимый сын министра Ван Пан заболел, покрылся нарывами и вскоре умер. Ван Ань-ши очень горевал. Он пригласил известного в Поднебесной монаха, просил провести поминальный пост, который длился семь раз по семь дней, а всего сорок девять, чтобы спасти душу умершего. Ван Ань-ши сам воскуривал благовония и совершал поклонения. На сорок девятый день, в четвертую стражу, когда поминальный обряд подходил к концу, Ван Ань-ши воскурил благовония перед статуей Будды и вдруг упал без сознания на войлочную подстилку. К нему бросились со всех сторон и громко кричали, но он не приходил в себя. К пятой страже он словно бы начал пробуждаться от сна и произнес: «Удивительно! Удивительно!» Ему помогли войти в дом. Госпожа У Го, его жена, велела служанке проводить его во внутренние покои и стала расспрашивать, что с ним случилось.

— Когда я упал в обморок, — сказал со слезами на глазах Ван Ань-ши, — мне показалось, будто я очутился в каком-то месте, напоминавшем дом большого чиновника. Двери были закрыты. Внутри я увидел нашего сына Ван Пана с громадной колодкой, весом примерно в сто цзиней [188] , на шее. Он выбивался из сил; волосы у него были взлохмачены, лицо покрыто грязью; кровь сочилась из ран по всему телу. Он стоял у дверей и со слезами рассказывал мне о своем горе. «Ты долгое время занимал высокий пост, но не думал о том, чтобы творить добро, — говорил он. — Ты всегда все делал по-своему и упорствовал в этом; ты вводил закон о ссудах крестьянам под будущий урожай и другие новые законы и тем губил государство, вредил народу. Ропот народный вознесся до неба. Судьи загробного мира все это учли. Увы, у меня земная жизнь оборвалась раньше, чем у других, и мне вменены столь тяжкие грехи, что их не искупить поминками. Тебе, отец, надо бы прозреть своевременно и не быть столь привязанным к богатству и почестям». Он еще не кончил говорить, как дверь открылась и раздался громкий крик. Тут я в испуге очнулся.

188

Цзинь — мера веса, ок. 600 г.

— Хотя трудно поверить, что так и было, но не верить тоже нельзя, — сказала госпожа. — Я и сама слышала, как кричали люди на улице — они поминали вас с ненавистью. Почему же вы вовремя не отказались от своих планов? Чем раньше вы это сделали бы, тем меньше проклятий и брани досталось бы на вашу долю.

Ван Ань-ши согласился с женой. Он раз десять являлся к императору с прошением об отставке под предлогом болезни. Император уже слышал, что говорили в народе о Ван Ань-ши, и ему тоже все это надоело. Он удовлетворил его просьбу и назначил его судьей в Цзяннинфу — во времена династии Сун было принято давать министру, уходящему со своего поста, должность в провинции, чтобы он мог там на свое жалованье кормиться в старости, не слишком утруждая себя делами. Ван Ань-ши рассудил, что Цзяннинфу — один из старейших городов в краю Цзиньлин [189] , в прошлом столица государей Лючао [190] . Места там цветущие и люди великолепные, там вполне можно спокойно жить. Он был очень доволен. Перед отъездом госпожа собрала головные булавки, браслеты, наряды, а также драгоценные безделушки, которые у нее были припрятаны, — всего на несколько тысяч золотом — и пожертвовала все это буддийским и даосским монастырям на воскурение благовоний и молебны о ее покойном сыне Ван Пане. Выбрав день, супруги расстались с двором и собрались в дорогу. На прощание чиновники хотели устроить им угощение, но Ван Ань-ши, сказавшись больным, не встретился с ними. Был у него приближенный чиновник Цзян Цзюй, который очень ловко умел ему угождать. Ван Ань-ши взял с собой кроме слуг, только этого человека и вместе с семейством двинулся в путь.

189

Цзиньлин — область, центром которой был г. Цзяннинфу.

190

Лючао — период шести династии (229—589). В ту пору столица называлась Цзяньканфу.

От Дунцзина [191] до Цзиньлина можно было добраться водой: Ван Ань-ши не захотел воспользоваться лодкой, которая полагалась чиновникам. Он вышел из дому переодетым в простое платье, выбрал небольшую лодчонку и поплыл на ней вниз по течению реки Хуанхэ с семьей и слугами. Как только они немного удалились от берега, Ван Ань-ши сказал Цзян Цзюю и слугам:

— Хотя я и был министром, но теперь я вышел в отставку и возвращаюсь домой. Если на пристанях, где мы будем останавливаться в пути, кто-нибудь станет спрашивать, кто я, как меня зовут, какой у меня чин и какова должность, ни в коем случае не говорите правды и отвечайте одно — что мы проезжие путешественники. Иначе, боюсь, как бы жители не перепугались, узнав, что у них остановился высокий чиновник, и не вышли встречать нас. Они либо начнут принимать меры предосторожности, тревожиться и приставать с уговорами, что нам не подобает останавливаться на ночлег там, где ночуют простолюдины, или же, наоборот, если до них уже дошли слухи обо мне, они непременно начнут кричать, что мы, как все местные чиновники, вымогаем у народа добро. И если я узнаю, что вы болтаете лишнее, непременно всех накажу без всякой жалости.

191

Дунизин (Восточная столица) — в сунскую эпоху так назывался г. Кайфэнфу.

— Мы почтительно исполним все, что вы изволили приказать, — ответили слуги.

— Вы, словно белый дракон в обличье рыбы [192] , скрываете вашу фамилию и прячете ваше имя, — добавил Цзян Цзюй. — Но как нам поступить, если мы встретим в дороге людей, которые, не зная, кто вы такой, начнут при вас хулить министра?

— Есть пословица: сквозь душу сановника и лодка пролезет [193] , — сказал Ван Ань-ши. — О людских толках никогда не стоит печалиться. Если кто-то скажет, что я добр, не стоит радоваться, а если кто-то скажет, что я зол, не стоит сердиться, — нужно пропускать все это мимо ушей, и ничего больше. Так что вы лучше не вмешивайтесь в подобные разговоры.

192

Белый дракон в обличье рыбы — кит. бай лун юй фу, т. е. инкогнито (употребляется данное выражение по отношению к важной персоне).

193

Сквозь душу сановника и лодка пролезет — кит. цзайсян фу-чжун чэндэ чуань го.

Цзян Цзюй выслушал приказ и предупредил о нем лодочника, чтобы тот не попал впросак.

Дальше они плыли не разговаривая. Незаметно прошло больше двадцати дней, и они добрались до местности Чжунли [194] . У Ван Ань-ши давно была чахотка, теперь же, когда он провел столько времени в маленькой лодке и был подавлен последними событиями, болезнь его обострилась. Он захотел сойти на берег, полюбоваться видами города и хоть немного отвлечься от своих грустных мыслей.

194

Чжунли — местность в современной провинции Аньхуэй.

— Отсюда до Цзиньлина уже недалеко, — сказал Ван Ань-ши своему управляющему. — Поручаю тебе сопровождать мою жепу и домочадцев и заботиться о них. Вы поплывете водным путем через Гуабу [195] и Хуайян [196] , а я двинусь по суше. Встретимся в Цзиньлине у реки.

Ван Ань-ши отправил семью дальше на лодке, а сам с двумя слугами и доверенным чиновником Цзян Цзюем остался на берегу.

Видно им, как по воде и по суше лодки снуют и повозки; Как провожают на север спешащих, с юга идущих людей.

195

Гуабу — город на юго-востоке уезда Люхэсянь провинции Цзянсу.

196

Хуайян — город на юго-западе уезда Хуайян провинции Хэнань.

— Поскольку вы, господин министр, решили двигаться по суше, нам необходимы носильщики, — обратился к Ван Ань-ши Цзян Цзюй. — Пошлете ли вы на уездную почтовую станцию требование, чтобы вам дали носильщиков, или же предпочтете нанять их сами на свои средства?

— Я уже говорил вам, что не хочу поднимать переполох в местных органах власти, — сказал Ван Ань-ши. — Наймем сами — вот и все.

— Если мы хотим сами нанять носильщиков, нам следует обратиться к посреднику, — сказал Цзян Цзюй.