Простонародные рассказы, изданные в столице

Дух-воитель выказал почтение и спросил:

— Куда святой повелитель изволит меня послать?

— В доме У Хуна, — ответил святой, — завелись оборотни. Они вместе творят пакостные дела на склонах гряды Тосяньлин. Всех их доставить ко мне!

Дух-воитель исполнил приказ, и тотчас же порыв ветра налетел на дом учителя У.

Он без облика, он без тени, но пронзает людскую душу. Во вторую луну он персик расцветать понуждает дружно. Перед этим он обрывает на деревьях желтые листья И в горах заставляет тучи из ущелий выплыть наружу.

Когда ветер стих, все оборотни предстали перед даосом. Оказалось, Ли-музыкантша — в прошлом жена судьи из управления сановника Циня — умерла в объятиях судьи. Служанка Цзинь-эр была загублена ею из ревности. Старуха Ван отравилась нечистой водой. Матушка Чэнь, стиравшая одежду всем своим близким в пруду Байяньчи, однажды упала в воду и утонула. Чжу Сяо-сы, дух которого на вершине горы вышел из могилы на зов тюремного служащего, был смотрителем кладбища, умершим от тяжелой работы. Хозяин винной лавки на склоне горы умер от простуды. После смерти все они стали оборотнями.

Даос выяснил обстоятельства их смерти, допросив всех по очереди. Потом он достал из-за пазухи тыкву-горлянку. Людям она казалась обыкновенной, но для оборотней это был ад Фэнду. Даос начал читать заклинания, и все они один за другим, обхватив голову руками, прошмыгнули в горлышко тыквы и оказались пойманы. Затем даос дал тыкву учителю и велел закопать ее у подножия горы. Потом он подбросил вверх свою палку, и она превратилась в божественного журавля. Даос сел на журавля и хотел улететь.

— Глаза мои никогда не видели бессмертных. Я охотно согласился бы последовать за тобой в монахи, — остановил его учитель, низко поклонившись даосу. — Надеюсь, что ты, бессмертный, спасешь меня, своего ученика!

— Я достиг небесных миров и меня зовут Гань. Ты же когда-то был моим учеником и собирал лекарственные травы, — сказал даос. — Но поскольку твои мирские желания не были чисты и на пути к Истине [119] тебе приходили мысли об отступлении и сожаления одолевали тебя, в наказание ты был низвергнут в этот мир бедным ученым — вот почему тебе пришлось испытать бесовские соблазны и женские обольщения. Теперь ты уже все постиг, поэтому можешь отрешиться от мирской суеты и ступить на Путь Истины. Когда же пройдут двенадцать лет, я приду и уведу тебя. — С этими словами он превратился в порыв ветра и исчез.

119

Истина (Путь Истины, Путь) — естественный путь развития (дао), которому, согласно даосской философии, следует все в мире. Основы учения о дао изложены в древнем философском трактате «Дао дэ цзин» («Книга о Пути и добродетели»; VI в. до н. э.).

С этих пор учитель У ушел от мирской суеты, стал монахом и пустился, словно облако, странствовать по земле. Через двенадцать лет он встретил в горах Чжуннаньшань святого Ганя и последовал за ним. Стихи гласят:

Всем сердцем постигая Путь, с мирской порвал он скверной — И как, скажи, теперь его посмеют тронуть черти? Где ложь, где правда, всей душой уразумел навеки, И бесов в Западных горах нет больше по пещерам.

Честный приказчик Чжан

Кто-то сказал, что ни старым, ни новым нету событиям счета, Но в большинстве и цветенье, и гибель — просто пустые заботы. Можно считать, что события в мире следуют судеб движенью, Только зачем же приравнивать их к лебедя вольным полетам! Выцвели некогда черные брови, будто бы снег обметал их; Быстро поблекнет на лицах румянец, словно цветы, опадет он. Этот страдает, а этот скорбит — оба должны оглянуться: В роще под вечер листва шелестит, ветер печальный зовет их.

Эти восемь строк [120] стихов написал Ван Чу-хоу [121] из уезда Хуаянсянь, что в округе Чэндуфу области Сичуань [122] , когда ему было около шестидесяти лет. Впервые увидев в зеркале, что усы и борода у него начинают седеть, он выразил свои чувства в стихах. Молодое стремится к расцвету, а то, что достигло расцвета, стареет — вот закон, которому подчиняется все в мире, и избежать его никто не в силах. Обычно все белое становится черным, только усы и борода, наоборот, сначала черны, а потом уж белеют.

120

Эти восемь строк. — При переводе китайских стихов их принято делить на две полустроки.

121

Ван Чу-хоу — чиновник при академии Ханьлинь в нач. XII в. Другие его сочинения неизвестны.

122

Сичуань — западная часть современной провинции Сычуань.

Когда посланник Лю, который носил цветы в волосах [123] , увидел в зеркале свою поседевшую голову, он написал стихи-цы на мотив «Лавка для пьяных»:

Всю свою жизнь я по нраву не строг. Прелестью юной весны завлечен, Пьян от вина и влюбляюсь в цветы у дорог. Пусть говорят, что годами я стар, сердцем я вовсе не стар. Голову всю изукрасил цветами, шапку закрыл и платок. Будто бы иней виски, Словно в снегу волоса — Вздох удержать я не смог.

123

Носил цветы в волосах. — Возможно, его прозвище дай хуа — «Цветы на голове».

* * *

Те мне советуют: краситься впору, Эти советуют: выщипать надо. Красить, выщипывать — толку от этого мало. Это когда-то боялся я стать демоном жизни короткой [124] — Жизни уже середина сегодня мимо меня пробежала. Так что оставьте меня: Право, к вечернему виду Белое больше пристало.

Рассказ наш пойдет об одном господине из Кайфэнфу, что в Бяньчжоу [125] . Ему было за шестьдесят, и усы и борода у него были седыми. Но поскольку он не хотел смириться и признать себя стариком, увлечение женщинами привело его к тому, что он лишился своего состояния и превратился почти в бездомного бродягу.

124

Демон жизни короткой — душа рано умершего человека.

125

Кайфэнфу, что в Бяньчжоу — в современной провинции Хэнань.

Как же звали этого господина и что он такое сделал? Воистину:

Настанет ли год, когда не поднимут дорожную пыль повозки? Придет ли пора, когда скажем «прости» делам, опутавшим сердце?

Рассказывают, что в Кайфэнфу, восточной столице, жил некий господин Чжан Ши-лянь, торговец нитками. В шестьдесят лет у него не было ни сына, ни дочери, и после смерти жены он остался один как перст. Обладая состоянием в сто тысяч связок монет, он содержал лавку с двумя приказчиками. Однажды, ударив себя в грудь и тяжко вздохнув, господин Чжан сказал, обращаясь к своим приказчикам:

— Я уже совсем старик, и нет у меня ни сына, ни дочери. На что мне мое состояние?

— Почему бы вам, господин, не жениться снова? — отвечали приказчики. — Жена вам и родила бы того, кто [126] стал бы после вас приносить жертвы на алтарь ваших предков.

Господин Чжан пришел в восторг и тут же послал за свахами Чжан и Ли. Это были такие свахи, о каких говорится:

Начнут свою речь — и сразу же свадьба готова; Откроют уста — и тотчас союз заключен. Излечат любого, кто в мире как феникс без пары, луань [127] без супруги; Им дело до всех, кто на свете один засыпает, живет одиноко. Расскажут историю Яшмовой Девы, Привычным приемом твоею рукой невзначай овладеют; Обслужат тебя как Юнца Золотого [128] , Словами осыплют, твой стан для тебя незаметно обнимут. Ткачиху Небесную могут заставить о милом в тоске сокрушаться; Хэн-э [129] завлекут — и захочется ей из Лунных дворцов удалиться.

126

Родила бы того, кто — букв. — и нань бань нюй «мальчик или полдевочки», т. е. хотя бы одного ребенка.

127

Луань — сказочная птица с ярким оперением; подруга феникса.

128

Яшмовая Дева, Юнец Золотой — прислуживают во дворце Владыки Востока.

129

Хэн-э — см. примеч. к с 99.