Противостояние I

Они с Сашкой переглянулись, и он пожал плечами. Потом посмотрел на неё вопросительно, а ей тут же неудобно стало. Она в этой компании никого кроме него и Веры не знала, а сейчас все эти чужие ребята уставились на неё. Вон, этот Гарик тоже смотрит, и взгляд у него, как и у Сашки, ожидающий и вопросительный.

Так-то она уже успокоилась. Тревога ушла сразу, как только Сашка её за руку взял. Она давно заметила, что в его присутствии быстро успокаивается. Тоже пожала плечами, нехотя кивнула и сказала:

— Ладно, Кузнецов, останемся. Только прекращай ты эти разговоры!

Она в этой компании, наверное, единственной была, кто понимал, о чём речь. А Гарик о своём деде наверняка и десятой доли того не знает, о чём ей Сашка осенью по большому секрету шепнул. Шум-то большой по институту поднялся, когда один изверг у них там прямо в кабинете умер, а другой с инфарктом в интенсивную терапию загремел. Правильно Сашка того умершего — забыла, как его звать — правильно он его тварью и мерзавцем называл. Тварь он и есть!

На просьбу прекратить эти разговоры, Сашка вздохнул и выпустил её руку. Сказал ей вполголоса:

— Совсем прекратить вряд ли получится. Он не отстанет. Не сейчас, так через час снова эту тему поднимет. Погоди…

После этого развернулся к нему и громко сказал:

— Гарик, послушай… Мы с Лидочкой остаёмся, но лишь до того момента, когда тебе снова захочется в той истории покопаться. Говорят, что правда — это меч, который сам залечивает наносимые им раны! Красивые слова, но это всего лишь слова. Ничего правда не лечит, а разрушить может очень даже легко и основательно. И разрушения будут тем больше, чем горше эта правда. Спроси любую замужнюю женщину, что для неё дороже: правда о похождениях мужа или крепкая семья? Даже самые глупые из них про пользу и вред от правды гораздо больше нас с тобой знают. Так вот, если ты снова поднимешь эту тему, я расскажу тебе, чего на самом деле твой дед испугался. Чёрт с тобой! В конце концов ты мне не друг и не брат. Не обязан я тебя щадить. Получишь свою правду и живи с нею! Только не хнычь после этого!

Лидочка поддакнула:

— На твоём месте я бы не стала настаивать. Плохо будет, Гарик! Я кое-что знаю о той истории. Сашка прав: не принесёт тебе правда счастья!

Вдвоём уломали! Заткнулся Гарик и не приставал больше. Даже когда все крепко выпили, не цеплял он больше Сашку. И ребята поверили им. Больше таких недружелюбных взглядов она не замечала.

***

А после ужина Агнесса Васильевна отчалила. Поманила Веру за собой на кухню, и долго инструктировала её. Потом попрощалась со всеми, забрала с собой повариху, и шофёр увёз их в город. Хорошая она бабка! Весёлая и остроумная. С нею за столом не скучно было. Она уселась напротив них и весь ужин разговаривала только с нею и с Сашкой. Чем-то они оба её заинтересовали. Это хорошо заметно было. Нет, не только разговаривала. Она ещё очень много фотографировала. И со вспышкой, и без неё. Много кадров сделала ещё до того, как за стол сели, и потом время от времени выскакивала из-за стола, чтобы фотоаппарат и вспышку взять. Две плёнки израсходовала.

Агнесса Васильевна сказала ребятам, что она это для истории делает. Мол, скоро школа закончится, и они все разлетятся по разным сторонам. Соберутся ли они когда-нибудь снова такой компанией неизвестно. Их с Сашкой тоже фотографировала, причём в разных комбинациях. И Сашку с ней, и Сашку одного, и с Веркой его сняла. Это Верке хотелось фотографию с Сашкой иметь. Оно и понятно. Он для неё вон какое большое дело сделал! Наверняка благодарна она ему, да и на память о том лечении что-нибудь получить хочет. Хотя бы фото. Агнесса Васильевна тоже захотела с ним сфотографироваться, но тут он взбунтовался. Надоело ему позировать. Хмуриться начал и злиться. Она-то хорошо чувствует, когда он вспылить может. Подхватила его под локоть и увела от дивана у камина, где они фотографировались, к общему столу.

За столом Агнесса Васильевна много рассказывала о себе и своей жизни. Много она повидала, успела даже в Китае побывать! Вообще, она бабка очень энергичная. Недавно проделала кругосветное путешествие на огромном круизном теплоходе. Приглашала их с Сашкой к ним в гости. Хочет фотографии с того рейса показать. По молодости Агнесса Васильевна даже с парашютом прыгала и в горы ходила! Жутко удивилась, когда на её вопрос о том, в какой институт она собирается поступать, Сашка встрял в разговор и ответил, что в Иняз. Нет, он немного по-другому сказал.

— Уже месяц уговариваю её подавать документы в московский Иняз, а она ни в какую! У неё великолепные способности! Я с ней несколько вечеров позанимался, так она, кроме английского, ещё и французский играючи освоила. Не понимаю, чего она упирается?

Она ему уже в сотый, наверное, раз ответила:

— Я тебе уже сто раз говорила: туда без блата не пролезешь! Ты, Кузнецов, тупой, что ли? Таких простых вещей не понимаешь! Я бы рада, но без мохнатой лапы там никак!

— А я тебе в сто первый раз повторяю: будет тебе мохнатая лапа! Найду я до лета кого-нибудь, кто за тебя словечко в приёмной комиссии замолвит!

— Вот найди — тогда и поговорим!

Сашка только зарычал на это. Он всякий раз рычать начинает, если что-нибудь не по его выходит. А ей всё время смешно, когда он рычит. Вот и сейчас покатилась она со смеху, толкнула его плечом, чтобы он прекратил её смешить, так он чуть со стула не загремел.

А Вера услышала их разговор — она, вообще, весь ужин к ним прислушивалась — услышала и на английский перешла. Она тоже в Иняз собирается. Сашка уже давно об этом сказал. Да, так вот, услышала она их и спрашивает на английском:

— А ты сама куда хотела бы поступить?

Произношение у неё жуткое. Она даже не сдержалась и поморщилась, когда услышала, как она слова английские выговаривает. Не виновата она! Очень уж ухо режет! Сашка потом ей попенял, что нужно было сделать «покерное» лицо, но что она могла поделать, правда? Ответила ей тоже на английском, что тётя Зина и мама ещё со школы хотели, чтобы она в медицинский поступила. Профессия врача самая что ни на есть женская.

Вера поняла её. Покивала важно:

— Произношение у тебя шикарное. С репетитором занималась?

Они с Сашкой переглянулись, и она фыркнула смешливо, вспомнив, как всё было.

— Нет, какой репетитор? Сашка помогал. У него произношение ещё лучше. Привязался, как банный лист: давай, говорит, научу правильно говорить! Неделю по ушам топтался! Добился таки своего, злодей!

***

А потом он с Сашкой наелись, выбрались из-за стола и отправились в угол к камину. Его, кстати, Сашка и растопил. Ещё до того, как ужин начался. Уютный там уголок. Большой диван кожаный, столик низкий между ним и камином, два огромных кресла по его бокам. Такая диванно-кресельная группа получилась. На столике подсвечник на три свечи стоит. До камина метра два — три. Дровишки потрескивают, языки пламени пляшут, дымком попахивает. Красиво и уютно.

Сашка у Веры гитару выпросил, принёс её к камину и вручил ей.

— Сыграй, Лидочка. Красиво ты играть в последнее время начала.

На самом-то деле это он её и научил. Достал где-то гитару, а может и купил, принёс на ту квартиру, куда они ездят любовью заниматься, и научил. Понатащил туда сборников нот. В том числе и очень дефицитных иностранных. В книжном шкафу для них целую полку выделил. Она первые дни злилась, не хотела учиться, а потом, когда у неё действительно неплохо получаться стало, успокоилась. Даже интересно стало. И музыку классическую понимать начала. Тоже Сашка объяснил. Оказывается, это так интересно и красиво!