Противостояние. Том II

Он на мгновение замолк, собираясь с мыслями.

— Я читал ее, — сказал Ларри. — Потрясающая книга.

— Там была эта свора кроликов, — медленно произнес Стю, — и они жили припеваючи. Все были здоровые, хорошо ели и жили себе в одном месте. Что-то там было не то, но никто из кроликов не знал, в чем дело. Казалось, они просто не хотели знать. Только… только, видите ли, там был этот фермер…

— Он оставлял всегда один садок, — кивнул Ларри, — чтобы мог заполучить кролика для своей сковородки, когда пожелает. Или, может, он продавал их. Так или иначе, у него была своя маленькая кроличья ферма.

— Ага. И еще там был один кролик, Сильвервид, и он сочинял стихи про сверкающую проволоку — похоже, про ту самую ловушку, в которую фермер ловил кроликов. Ту ловушку, с помощью которой он ловил и душил их. А Сильвервид воспевал это… в стихах. — Стю медленно покачал головой с каким-то усталым недоумением. — Вот кого напоминает мне Гарольд. Этого кролика Сильвервида.

— Гарольд болен, — сказала Фрэн.

— Ага. — Стю закурил сигарету. — И опасен.

— Что нам делать? Арестовать его?

Стю постучал пальцем по гроссбуху и сказал:

— Они с этой женщиной, Кросс, собираются совершить нечто такое, что даст им возможность рассчитывать на радушный прием там, на западе. Но в дневнике не сказано, что именно.

— Там упоминается много людей, по которым он не сходит с ума от любви, — заметил Ларри.

— Мы арестуем его? — снова спросила Фрэн.

— Я просто не знаю. Сначала хочу обсудить это с остальными членами комитета. Что у нас на завтра, Ларри?

— Ну, собрание будет состоять из двух частей: общие дела и сугубо внутренние. Брэд хочет поговорить насчет своей команды по отключению. Эл Банделл желает представить предварительный доклад от комитета правопорядка. Так, что дальше… Джордж Ричардсон — вопрос о часах приема в «Дакота Ридж», а потом Чэд Норрис. После этого они уйдут, и останемся только мы.

— Если мы оставим Эла Банделла и посвятим его в дело Гарольда, можем мы быть уверены, что он будет держать язык за зубами?

— Я не сомневаюсь, — сказала Фрэн.

— Жаль, что здесь нет Судьи, — с сожалением пробормотал Стю. — Я здорово привязался к этому старику.

На секунду они все замолкли, думая о Судье, прикидывая, где он может быть сегодня. Снизу послышались звуки песни «Сестра Кейт», наигрываемые Лео, который подражал Тому Рашу.

— Что ж, если Эл, пусть будет Эл. Так или иначе я вижу только два выхода. Нам необходимо отстранить эту парочку от дел. Но, черт возьми, я не хочу сажать их в тюрьму.

— Что остается? — спросил Ларри.

Ему ответила Фрэн:

— Изгнание.

Ларри обернулся к ней. Стю медленно кивнул, глядя на кончик своей сигареты.

— Просто выкинуть его вон? — спросил Ларри.

— И его, и ее, — сказал Стю.

— Но примет ли их Флагг? — спросила Фрэн.

Стю поднял на нее взгляд.

— Родная, это уже не наша проблема.

Она кивнула и подумала: «Ох, Гарольд, я не хотела, чтобы все так кончилось. Никогда в жизни, проживи я хоть миллион лет, не захотела бы, чтобы все так кончилось».

— Какие-нибудь соображения о том, что они могут затевать? — спросил Стю.

Ларри пожал плечами.

— Надо выслушать всех членов комитета. Но я и сейчас могу прикинуть кое-какие варианты.

— Например?

— Электростанция. Саботаж. Попытка убийства тебя и Фрэнни. Это только первые две вещи, пришедшие мне в голову.

Фрэн побледнела от ужаса.

— Хотя он мне об этом не докладывал, — продолжал Ларри, — я думаю, когда он отправился на поиски Матушки Абагейл с тобой и с Ральфом, он надеялся застать тебя одного и прикончить.

— У него была такая возможность, — сказал Стю.

— Может, он сдрейфил.

— Остановитесь. Ну, пожалуйста, — тихо попросила их Фрэн.

Стю встал и прошел обратно в гостиную. Там стояла рация, подсоединенная к блоку питания. После нескольких попыток он связался с Брэдом Китчнером.

— Брэд, старый пес! Это Стю Редман. Слушай. Ты можешь собрать нескольких ребят, чтобы они подежурили на электростанции сегодня ночью?

— Конечно, — послышался голос Брэда. — Но скажи, ради Бога, для чего это?

— Ну, это довольно щекотливая тема, Брэдли. До меня дошли слухи, что кое-кто может попытаться как-то навредить там.

В ответе Брэда не нашлось места ни одному цензурному слову.

Стю слегка улыбнулся и кивнул микрофону.

— Я понимаю, что ты чувствуешь. Это только на сегодня и, может быть, на завтрашний вечер, насколько мне известно. Потом, я надеюсь, все утрясется.

Брэд сообщил ему, что может собрать двенадцать человек из команды энергоснабжения, не обойдя и двух кварталов, и каждый из них с превеликим удовольствием разберется с любым потенциальным вредителем. Потом он спросил:

— Это как-то связано с Ричем Моффатом?

— Нет, это вовсе не Рич. Слушай, я буду держать с тобой связь. Идет?

— Конечно, Стю. Дежурство я обеспечу.

Стю выключил рацию и вернулся на кухню.

— Люди позволяют тебе держать в тайне все, что ты пожелаешь. Знаете, это пугает меня. Старый лысый социолог прав. Стоит нам захотеть, и мы могли бы объявить здесь себя королями.

Фрэн накрыла своей рукой его ладонь.

— Я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что. Вы оба. Обещайте, что мы решим это раз и навсегда на собрании завтра вечером. Я просто хочу положить этому конец.

Ларри кивнул.

— Изгнание… — задумчиво протянул он. — Да. Мне никогда не приходило это в голову, но, возможно, это самый лучший выход. Ну ладно, я беру Люси с Лео и иду домой.

— До завтра, — сказал Стю.

— Ага. — он вышел.

За час до рассвета 2 сентября Гарольд стоял на краю Амфитеатра и смотрел вниз. Город был погружен во тьму. Падин спала за его спиной в маленькой двухместной палатке, которую они захватили с собой вместе с еще несколькими вещами, выбираясь из города.

«Но мы вернемся на боевых колесницах».

Однако в глубине души Гарольд сомневался в этом. Тьма окутала его не только в прямом смысле. Гнусный ублюдок украл у него все — Фрэнни, самоуважение, потом его дневник, а теперь и надежду. Он чувствовал, что ему наступает конец.

Сильные порывы ветра ерошили ему волосы и трепали плотный брезент палатки, издавая звук автоматных очередей. Позади него Надин застонала во сне. Это был пугающий стон. Гарольд подумал, что она так же потеряна, как и он сам, если не больше. Звуки, издаваемые ею во сне, не были стонами человека, которому снятся приятные сны.