Противостояние. Том II

«Но я могу сохранять здравомыслие. Я способен на это. Если я сумею встретить все, что бы меня теш ни ожидало, в здравом рассудке, это будет уже кое-что. Да, кое-что».

Интересно, окружили ли они — Стю со своими дружками — его маленький домик; ждали ли они его возвращения домой, чтобы арестовать и бросить в кутузку. Он вошел бы во все книги по истории — если бы, конечно, кто-то из этих жалких мудаков остался в живых, чтобы написать их, — как первый заключенный Свободной Зоны. «Добро пожаловать в тяжелые времена. СОКОЛ В КЛЕТКЕ, СЕНСАЦИЯ, СЕНСАЦИЯ, прочитайте все об этом…» Что ж, им придется долго ждать. Он пустился в свою авантюру и слишком хорошо помнил, как Надин прижала его руку к своим белым волосам, говоря: «Слишком поздно, Гарольд». Как же ее глаза были похожи на глаза мертвеца…

— Ладно, — прошептал Гарольд. — Мы справимся с этим.

Темный сентябрьский ветер шелестел в листве вокруг него и над ним.

Собрание комитета Свободной Зоны началось часов четырнадцать спустя, в гостиной дома, который делили Ральф Брентнер и Ник Андрос. Стю сидел в мягком кресле, стуча по краешку стола колечком от своей банки пива.

— Ладно, ребята, уже пора начинать.

Глен с Ларри сидели на приступке камина, спиной к приятному огоньку, разведенному там Ральфом. Ник, Сюзан Стерн и сам Ральф сидели на диване. Ник держал в руках свою ручку и блокнот, без которых, разумеется, не мог обойтись. Брэд Китчнер стоял в дверях с банкой «Курса» в руке и болтал с Элом Банделлом, потягивавшим виски с содовой. Джордж Ричардсон и Чэд Норрис сидели возле огромного, во всю стену, окна и любовались закатом над горами Флатайронс.

Фрэннн сидела, удобно прислонившись спиной к двери той самой кладовки, где Надин установила бомбу. Рюкзак с гроссбухом Гарольда покоился возле ее скрещенных ног.

— Порядок, я сказал, порядок! — повторил Стю, повысив голос. — Лысик, магнитофон работает?

— С ним все отлично, — сказал Глен. — Я вижу, твой матюгальник тоже работает прекрасно, Восточный Техас.

— Я слегка смазал его маслицем, и теперь все отлично, — ухмыльнувшись, кивнул Стю. Он окинул взглядом одиннадцать человек, собравшихся в большой гостиной-столовой. — Ладно… У нас полно дел, но сначала я бы хотел поблагодарить Ральфа за предоставленную нам крышу над головой, выпивку и крекеры…

У него действительно стало хорошо получаться, подумала; Фрэнни. Она попыталась прикинуть, насколько изменился Стю с того дня, когда они с Гарольдом повстречали его, и не сумела. Становишься слишком субъективной в оценках людей, которые, тебе близки, решила она. Но она знала, что, когда впервые повстречала его, Стю был бы ошарашен при мысли о том, что ему придется председательствовать на заседании почти дюжины людей… и он скорее всего подпрыгнул бы до небес, доведись ему представить себя председательствующим на общем собрании Свободной Зоны, куда пришло бы больше тысячи человек. Сейчас она наблюдала за тем Стю, который мог и не появиться, не разразись эпидемия.

«Это позволило тебе реализоваться, дорогой ты мой, — подумала она. — Я могу оплакивать остальных и все равно гордиться тобой и так любить тебя…»

Она слегка выпрямилась, еще теснее прижавшись спиной к двери кладовки.

— Сначала выступят наши гости, — сказал Стю, — а потом мы останемся на коротенькое закрытое собрание. Есть возражения?

Возражений не было.

— Ладно, — сказал Стю. — Я предоставляю слово Брэду Китчнеру, а вы, ребята, послушайте его как следует, потому что он — тот самый малый, который денька через три вернет вам в дома все прежние удобства.

Это вызвало немедленный взрыв аплодисментов. Жутко покраснев, поправляя свои галстук, Брэд вышел на середину комнаты. По дороге он едва не брякнулся, споткнувшись о пуфик.

— Я. И впрямь. Счастлив. Быть. Здесь, — дрожащим монотонным голосом начал Брэд. Похоже, он был бы гораздо более счастлив, находись он сейчас где угодно, только не здесь, пусть хоть на Южном полюсе, на собрании пингвинов. — Э-ээ… — Он запнулся, сверился со своими записями и просиял. — Электричество! — воскликнул он с видом человека, совершившего величайшее открытие. — Электричество почти запущено. Верно.

Он еще немного пошелестел своими бумагами и продолжая:

— Вчера мы запустили два генератора, и, как вы знаете, один из них надорвался и спалил себе кишки. Как говорится. Я хочу сказать, с ним случился перебор. Вернее, перегрузка. Ну, словом, вы понимаете, что я имею в виду.

Раздались приглушенные смешки, и это, кажется, принесло Брэду некоторое облегчение.

— Это произошло, потому что, когда разразилась чума, множество приборов остались включенными, а у нас не было других генераторов, чтобы частично перебросить нагрузку на них. Мы можем снять опасность перегрузки, запустив остальные генераторы — даже три или четыре легко вынесут такое напряжение, — но это не предотвратит угрозу пожаров. Поэтому нам надо вырубить все приборы, какие только можно. Электроплиты, электрические одеяла, всю эту дребедень. Словом, я думаю так: самый быстрый способ — это зайти в каждый дом, где никто не живет, и просто-напросто выкрутить все пробки или отключить главные рубильники. Понимаете? Теперь, когда мы готовы запустить станцию, я думаю, нам нужно принять элементарные меры противопожарной безопасности. Я проверял пожарную станцию в восточном Боулдере и…

Дрова в камине приятно потрескивали. «Все будет хорошо, — подумала Фрэн. — Гарольд и Надин убрались без всяких подсказок, может, так оно и лучше. Это решает проблему, и они больше не представляют опасности для Стю. Бедняга Гарольд, мне жаль тебя, но, по правде говоря, я испытываю скорее страх, чем жалость. Хотя и жалость тоже, и я боюсь того, что может с тобой случиться, но я рада, что твой дом пуст и что вы с Надин исчезли. Я рада, что вы оставили нас с миром».

Гарольд сидел на исцарапанном столике для пикников, как живая картинка из справочника какого-нибудь фаната дзэн-буддизма. Ноги его были скрещены. Глаза уставились вдаль и подернулись дымкой. Он ушел в то холодное, неведомое пространство, куда Надин не могла последовать за ним, и она была напугана. В руках он держат точную копию рации, которая лежала в обувной коробке. Горы простирались перед ними, демонстрируя свои крутые обрывы, от которых перехватывало дыхание, и поросшие соснами отвесные склоны. К востоку — может, миль через десять, может, через сорок — ландшафт смягчался. Там начинался американский Средний Запад, который уходил за тусклый голубой горизонт. Ночь уже опустилась на ту часть мира. Солнце только-только исчезло за горами, оставив их в золотом обрамлении, которое будет постепенно тускнеть и исчезать.

— Когда? — спросила Надин. Она была страшно возбуждена, и ей жутко хотелось в туалет.

— Довольно скоро, — сказал Гарольд. Его ухмылка превратилась в добродушную улыбку. Это было выражение, которому она не смогла сразу подобрать название, потому что никогда раньше не видела его на лице Гарольда. Ей понадобилось несколько минут, чтобы определить, что это. Гарольд выглядел счастливым.

Комитет проголосовал 7–0 за то, чтобы придать Брэду двадцать мужчин и женщин для его команды отключения. Ральф Брентнер согласился залить водой из Боулдерского водохранилища два старых грузовика с цистернами из пожарной части и держать их наготове у электростанции, когда Брэд включит генераторы.

Следующим выступил Чэд Норрис. Тихим голосом, засунув руки в карманы своих хлопчатобумажных штанов, он говорил о работе, проделанной похоронным комитетом за последние три недели. Он сообщил им, что они похоронили невероятное количество трупов — двадцать пять тысяч, то есть больше восьми тысяч в неделю, — и, по его мнению, проделали уже больше половины работы.

— Нам или повезло, или на нас было ниспослано благословение, — сказал он. — Этот массовый исход, не знаю, как иначе его назвать, значительно облегчил нашу задачу. В любом другом городе размером с Боулдер на это ушел бы год. Мы рассчитываем предать земле еще двадцать тысяч жертв чумы к 1 октября, и хотя, наверное, мы еще долго будем натыкаться на отдельные трупы, я хочу, чтобы вы знали: работа заканчивается, и я не думаю, что единичные непогребенные тела могут представлять серьезную опасность для нашего здоровья.

Фрэнни слегка изменила позу, чтобы ей был виден закат. Золотой ободок вокруг вершин уже начал тускнеть и приобретать менее чарующий лимонный оттенок. На нее вдруг накатила волна тоски по дому — совершенно неожиданная и сильная до боли.

Было без пяти восемь.

Если она сейчас не сходит в кусты, то замочит трусы. Она зашла за одинокий кустик, чуть присела и облегчилась. Когда она вернулась, Гарольд по-прежнему сидел на столе, слабо сжимая в руке рацию. Он уже вытащил антенну.