Протокол «Сигма»

Он проснулся в три часа ночи.

Но Анны все еще не было.

Потянулась долгая бессонная ночь.

Он пытался задремать, но у него ничего не получилось. Он испытывал мучительную тяжесть из-за того, что не мог никому позвонить, не мог сделать вообще ничего, чтобы узнать, где же все-таки она находится.

Снова сел, попробовал читать, но не мог сосредоточиться. Он мог думать только об Анне.

О, боже, как же он ее любил!

В семь утра, разбитый, с тяжелой головой, позвонил дежурному администратору гостиницы, чтобы в пятый раз спросить, не поступило ли каких-нибудь сообщений от Анны в течение ночи.

Ничего.

Он принял душ, побрился, заказал себе завтрак в номер.

Он знал, что с Анной что-то случилось; он был совершенно уверен в этом. Во всем мире не существовало никакой причины, которая могла бы заставить ее добровольно уйти, не поставив его в известность.

С ней что-то случилось.

Он выпил несколько чашечек крепкого черного кофе, затем заставил себя съесть суховатый бисквит.

Ему было страшно.

На Варнингерштрассе находится Интернет-кафе, одно из нескольких подобных заведений, внесенных в венскую телефонную книгу. Это, именовавшее себя «Интернет бар/кафехаус», оказалось залом, ярко освещенным простыми люминесцентными трубками, где на небольших круглых столиках из формайки стояло несколько несерьезных с виду компьютеров «Макинтош», а в углу шипела большая кофеварка. Пол был липким, и в помещении стоял густой пивной дух. За пятьдесят австрийских шиллингов здесь можно было получить тридцать минут доступа к Интернету.

Он набрал слово «Земмеринг» в нескольких поисковых окнах, используя разные тематические запросы и контекст, и получил в ответ рекламные объявления лыжных курортов, гостиниц, а также большое общее описание деревни и лыжного курорта, находящегося в Австрийских Альпах, приблизительно в девяноста километрах от Вены.

Впадая в отчаяние, сознавая, что, возможно, допускает ужасную ошибку, он нашел телефон-автомат и позвонил в «Фонд Ленца». Последнее место, которое, как он точно знал, она посетила. Это было, скорее всего, бессмысленно, более того, это был почти безумный поступок – спрашивать о ней там, – но что еще ему оставалось делать?

Он попросил соединить его с приемной Юргена Ленца, а у ответившего ему дежурного секретаря осведомился, не посещала ли фонд некая Анна Наварро.

Женщина, похоже, знала это имя, но вместо того, чтобы ответить на вопрос, она спросила, кто с ней разговаривает.

Бен представился атташе американского посольства.

– Но все-таки, как вас зовут? – продолжала женщина.

Он назвал вымышленное имя.

– Доктор Ленц попросил меня записать ваш телефонный номер, чтобы он мог перезвонить вам.

– Вообще-то меня целый день не будет на месте. Если можно, я хотел бы переговорить с доктором Ленцем, – сказал Бен.

– Доктор Ленц временно недоступен.

– Хорошо, но не могли бы вы сказать, когда он освободится. Нам с ним очень нужно переговорить.

– Доктора Ленца нет в офисе, – холодно ответила его собеседница.

– Что ж, у меня есть его домашний номер, и я попробую позвонить туда.

– Доктор Ленц уехал из Вены, – после некоторого колебания сообщила секретарша.

Уехал из Вены.

– Ну вот, а посол лично попросил меня связаться с ним, – превозмогая нарастающую тревогу, соврал Бен. – Очень срочный вопрос.

– Доктор Ленц отбыл со специальной делегацией участников Международного форума по вопросам здоровья детей. Он сопровождает их в поездке по некоторым из наших отделений. В этом нет ничего тайного. А что, посол хотел присоединиться к ним? Если так, то, боюсь, уже слишком поздно.

Слишком поздно.

– Вас, вероятно, можно разыскать по общему телефону посольства? – после небольшой паузы предположила секретарша.

Бен повесил трубку.

Глава 41

Поезд, проходящий через Земмеринг, отошел от венского Южного вокзала в девять часов с минутами. Бен уехал, не выписавшись из гостиницы.

Он надел джинсы, кроссовки и свою самую теплую лыжную куртку. Для поездки на поезде потребуется немного времени, гораздо меньше, чем брать напрокат автомобиль и кружить по извилистым альпийским дорогам.

Поезд мчался через горную страну, ныряя в длинные туннели и взмывая на высокие перевалы. Он то пересекал холмистые поля и луга, среди которых виднелись выбеленные непогодой каменные дома с красными крышами, окруженные вздымавшимися к небу серо-стальными горами, то медленно вползал на узкие виадуки и проносился по узким настолько, что захватывало дух, ущельям, разрезавшим известняковые скалы.

Освещенное янтарным светом ламп купе поезда с обтянутыми отвратительной оранжевой материей креслами с высокими спинками почти все время пустовало. Бен думал об Анне Наварро. Она попала в какую-то опасную переделку. Он был уверен в этом.

Он чувствовал, что достаточно хорошо ее знает, чтобы быть уверенным – она ни в коем случае не исчезла бы вот так, неожиданно, без всякого предупреждения, по собственной воле. Одно из двух: или ей пришлось очень быстро уехать куда-то, откуда она не могла позвонить, или ее увезли насильно.

Но куда?

Приехав из аэропорта, они снова встретились в венской гостинице и долго говорили о Ленце. Бен вспомнил слова, вырвавшиеся у вдовы Герхарда Ленца: зачем Ленц прислал вас? Вы приехали из Земмеринга? А Штрассер рассказал им об электронных микроскопах, которые он отправлял в расположенную в Австрийских Альпах старую клинику, известную под названием «Часовой завод».

Но что же могло быть теперь в Земмеринге такое, чего так боялась старуха? Очевидно, там продолжались какие-то работы, возможно связанные с серией убийств.

Анна была твердо настроена разыскать в Альпах эту клинику. И убеждена, что найдет там все нужные ответы.

А из этого следовало, что она могла отправиться на поиски «Часового завода». И если он ошибается – если ее там нет, – то по крайней мере он, возможно, хотя бы на шаг приблизится к тому месту, где она находится.

Бен разглядывал купленную перед отъездом из Вены карту района «Земмеринг-Ракс-Шнееберг», выпущенную издательством «Фрайтаг и Берндт», и пытался выработать план. Хотя, не имея представления о том, где располагается клиника или исследовательские лаборатории, он все равно не мог решить, как и где пробираться внутрь.

Вокзал в Земмеринге оказался скромным двухэтажным зданием, перед которым не было ничего, кроме зеленой скамьи и автомата для продажи кока-колы. Как только Бен вышел из поезда, на него накинулся резкий ледяной ветер: погода здесь, в Австрийских Альпах, поразительно отличалась от погоды, оставшейся на севере Вены. В Земмеринге стоял бодрящий морозец. За несколько минут пешком по крутой извилистой дороге до города Бен успел почувствовать, как мороз щиплет уши и щеки.

И пока он шел, им начали овладевать опасения. «Что я должен делать? – спрашивал он себя. – А если Анны здесь нет, тогда что?»