Протозанщики. Дилогия

Теперь попробуй доказать исключительность, постреливая остальных. Тогда Справедливость прилетит к тебе кованым армейским сапогом и статьей Уголовного Кодекса. Согласен?

Вот и здесь похожая ситуация. Если просто думал, что самый-самый, то тебя всего-то пожурят! Ну, направят на какие-нибудь грязные работы в Меди…

— И в Раю нужно чистить сортиры… — тихо добавил Андрей.

— Во-во! А уж если доказывал избранность кулаками или пистолетом, тогда — welcome! — полечим в Больничке, — при последнем слове Израдец скорчил гримасу, адресованную Истинному, — Главное разобраться в нюансах, в каждой мелочи, в деталях.

— И что там в этих деталях?

— Я! — отмахнулся Израдец.

— Ну, хорошо, будем считать, что убедили. Но объясните, почему картина мироустройства, описанная в священных книгах, отличается от того, что я вижу?

— Не верно. Нет почти отличий, Нюансы есть, многообразье форм…

— Ну, как же нет, когда есть! Нигде я не читал про Медь и Золото, а они…

— А что ты «читал»? Что знаешь? — Израдец поднял брови.

— Ну…

— Гну! Скажу тебе, что в паре площадей отсюда Медный Мир и остальные называют совсем иначе. Пройди еще дальше, и услышишь новые термины. Жаргоны это все. Местные. Это все слова, понимаешь? Слова. А суть…

— Да, понял я суть! Меня удивляет, что терминология и детали разнятся. Почему нельзя прийти к общему, если…

— О! — почти простонал Израдец, — Сейчас меня начнут во всем обвинять!

— Смотри, как начал извиваться шулер! — улыбнулся Истинный, — Задел ты за живое Израдца. Действительно же, есть вина Больнички В картине искажения Миров. Не получилось сделать всех благими, Для злых потребовался Мир-тюрьма. Чтобы стократ усилить Справедливость, Желаньем Автора учреждено Ничто. А Оловянный Мир — другим питанье, И каждый заинтересован в вас. Поэтому от времени начала, Идет за новых жителей борьба. И из Больнички лезет зло и кривда, Желая совратить побольше душ, Чтоб после смерти к ним попали люди — Пополнили ужасный из Миров. Пытались в Олове рассказывать мы правду, но возникали парни Израдца, И извращали сказанное нами, Сознанье перепутав у людей.

— К твоему сведению, я лично тут не причем! — вставил демон.

— Я твое имя — если это имя! — Назвал для образа, не более того.

— Верю, верю.

— Так вот, мы говорили людям Правду, А представители Больнички — врали вам. Мы снова доносили свои мысли, Но из Ничто не иссякала ложь! Устали люди, перестали верить, И нам, несущим Правду и Добро, И представителям Больнички окаянной. Запутались и онемели мы… И тут случилось страшное — Наместник, Чье имя знаешь ты не хуже нас, Решает захватить Мир Оловянный, И начинает обучать людей: Он насаждает страшные обряды, Обычаи кровавые, войну! Рисует Олову ужаснейших кумиров, Чудовищ возводя на пантеон. И он нашел к сердцам людей дорогу, Сказав, что главный в мире — человек! Что надо жить, любя себя и только. Богатство, власть — есть главный жизни смысл. И в эту нездоровую систему, Усталый от учений верил люд. Вот и итог тупых соревнований, С Больничкой неоправданной борьбы… Но Савриилу властвовать не дали — «Олимп» низверг лихого в темноту! Из всех Миров служители порядка, Сплотились против хитрости его. Тогда я познакомился с Больничкой, Вернее, с представителем одним. С сопливым и крикливым демоненком, Что до сих пор надоедает мне.

— Помню, помню, — улыбнулся Израдец, — А ты и тогда уже был лысый!

— Так вот, смогли низвергнуть Савриила, Но подлое учение его, Не просто вывести из оловянных мыслей. Мы стали действовать — опять пошли в народ. Теперь мы поступали аккуратно, И больше не рубили сгоряча. Мы трансформировали веры оловянных, Внедряя главные законы бытия. И пусть немного разные догматы, Пускай традиций разных миллион — От этого разнообразней люди, От этого разнообразней Мир.

— Почему нельзя еще раз прийти и рассказать?

— Оставь религии в покое — мир прекрасен! Ликуй, что можешь помогать друзьям. А Вера — дело личное, родное Согласие меж Богом и людьми.

— Как же так? Столько народа погибло в религиозных войнах, а вы… Ну, сделали бы что-нибудь, чтобы ни воевали люди друг с другом, споря, чья религия круче!

— Вы бы воевали из-за того, чей цвет кожи лучше. Чьи глаза круглее. Или чьи трусы симпатичнее. Найти повод набить друг другу морды, вы всегда умеете. Уважаю!

— К тому же, очень странные вы люди, Смена конфессий оловянных — это кровь! Штыком, дубиной или револьвером, Но непременно главное — война! Обряды же совсем не бесполезны. В них море энергетики людской! За столько лет, от каждого по капле, Скопились силы мощных величин. Любой обряд, направленный на радость, На счастье, Справедливость и Добро, Есть мощное подспорье оловянным. Традиций этих потерять нельзя! Поэтому, прости, не прав ты в корне, Когда сказал: Религии все ложь. Как раз могу я доказать другое: Религии, все до одной правы! Конечно, кроме тех… от Савриила.

Алексей все больше убеждался, что его попутчики знают далеко не все. Конечно, куда больше его самого, но все же в чем-то главном, основном — так же как и у оловянных — у них присутствует не знание, а вера. Вера в то, что где-то существует «Олимп», что он может… или чего-то не может. Вера в некие идеалы, правила. Видимо и им не доверяют всего. Каждому свой удел, свой уровень допуска.

— Верно мыслишь, — хмыкнул демон.

— Нет! Не совсем ты верно понял, что являет… — начал было возражать Андрей.

— Стоп! — резко вскрикнул Волна, останавливаясь.

— Что? — подпрыгнул от неожиданности Израдец.

— НИЧЕГО! Причем, совсем ничего! Дорога кончилась. Впереди — ничего…

Дороги, и правда, нет! Оборвалось и поле, и другие пейзажи. Словно шли по картине, но кто-то оторвал кусок. А под ним… пустота!

— А вот и знак, которого мы ждали. Придется нам шагнуть теперь туда…

* * *

— Они идут! Сомкнуть ряды! — громко распорядился Михаил.

— Почему атакуют? — испугано шептал Рустам, прижимаясь к Антипу, — Неужели «Олимп» разрешил Войну?

— Потом будем рассуждать, сейчас время битвы! — могучие руки Ждана больно стиснули плечи приятелей.

Ближний палач раскатисто скомандовал:

— Вперед! И пусть начнется битва!

Горн всхлипнул боевым напевом, и мелодию подхватили другие трубы. Ударили барабаны, мерно отсчитывая шаги. Серебряные знамена раздулись в потоках встречного ветра. Центральные треугольники стражи тронулись на протозанщиков.

Гром поступи по шершавым камням. Сводящий с ума вой. Шаг — остановка. Шаг — остановка. Шаг… и саврииловцы широким фронтом бросились в бой!

Чудовища Израдца первыми приняли удар. Ползущие конечности по земле устремились на врага, но многорукая стража атаковала сверху. Прикосновения жалили, сводили судорогой уродливые тела, и воины больнички лопались, хлюпая и исчезая в смрадном дыме. На их места приходили следующие, но и их попытки дотянуться проваливались.

— В атаку! — громко выкрикнул Белый, подняв над головой палицу.