Протозанщики. Дилогия

Волна едва поспевал. Ноги начали постанывать от быстрой ходьбы, но предвидя длительный путь, он собрал волю в кулак и приказал телу подчиниться. Тело… А тело ли это? Вот ведь руки, ноги, да и прочее. Их можно трогать, ощущать. Они устают. Тогда что похоронили в Олове?

— Это просто! — ответил на немой вопрос Израдец, — В каждом Мире индивидуальный букет ощущений. В каждом Мире имеешь свою коробочку. Как выглядеть — решено при создании Миров. Кому, что дано. Кто-то тень, кто-то воплоти…

— Вылезь из моей головы! — недовольно буркнул Алексей, но любопытство победило, — У меня тело или иллюзия?

— А было ли оно в том Мире? — улыбнулся Андрей, — Уверен ты, что ощущал его? Или порывы самообольщенья Тебе нарисовали облик твой? Подумай, как ты можешь быть уверен, Что все это не сон и не обман?

— Ну, вот, началось, — недовольно заявил Волна, — Что за привычка путать? Знаешь ответ, чего умничаешь?

— Наш друг, как ты мог заметить, обожает умничать! — ухмыльнулся Израдец.

— Но, что-то же похоронили в Олове? Тело мое сейчас гниет в земле, а тут я снова чувствую его!

— В каждом Мире у души своя коробочка…

— Второй раз говоришь слово «коробочка»! Что это?

— Так величает тело, «остроумный» демон, — съязвил Андрей.

— А ты в карты играть не умеешь!

— А как переместимся между Мирами? Сразу на «Олимп» или через Серебро? Золото?

— Миры есть плод фантазий безграничных!

И волей Автора нам предоставят мост.

— Плод фантазий?

— Все, что создалось, было раньше мыслью!

— Опять начинаешь?!!

— Да просто, — улыбается Израдец, — Чтобы сделать гвоздь, его сначала надо придумать. Верно? Придумали и воплотили. И вот, можно сколачивать доски. То же и с Мирами: их Автор вообразил, а уж после создал. Вся разница в том, какими силами и средствами воплощать мечты. У производителя гвоздей, для этого руки, верстаки, станки, прессы. Автору достаточно желания! Но результат, не всегда похож на замысел, согласись. Гвоздики-то вышли с характером.

— И, что… для создания Миров требуется лишь замысел и энергия?

— Ты, как обычно, очень упрощаешь.

— Но, есть же в Олове люди сильные в энергетическом плане, и они могут создавать миры или мирки?

— Подобья жалкие изображает смертный! — Андрей на миг остановился, но тут же проследовал дальше.

— Но все-таки умеют? Значит, в Олове присутствует такое? Мир в Мире? Какие-то параллельные реальности?

— «Матрешек» ваши наплодили много!

— Например?

— Например, — вмешался Израдец, — Например, сумасшедшие! Те, кто вообразил себя Наполеоном! Или еще кем-нибудь. Их мирки уж точно не похожи на большие, и на Олово в том числе. Вот у кого «своя вселенная» со своими персонажами, бутафорией и действиями. Иногда даже историей. Порой в «наполеонов» превращаются целые страны…

— А еще?

— Любовь рождает кокон превосходный, — подсказал Андрей, — Взаимным чувством создавая мир.

— О, да! — оскалился Израдец, — Очень прочный мир. Милое яичко, из которого черед неделю-другую вылупятся ревность и измена.

— Не вам, рожденным от пороков мира, Высказывать понятья о любви!

— Про любовь понятно, — остановил перебранку Волна, вспоминая светловолосую Веронику, — Но все это как-то… банально, что ли. У нас каждый поэт рассказывает, что «любовь — это целый мир…» и бла-бла-бла! А есть пример поинтереснее?

Брусчатка Площади сменилась проселком. Открылся вид на бескрайние поля: перезрелые тяжелые злаки упали на землю, и пожухлые васильки склонили головы к страдающим колосьям. Слышался легкий треск — это отъевшиеся грызуны лениво растаскивали по норам урожай.

— Вот, повезло мышам в Раю родиться, — не обращаясь ни к кому, пробормотал Андрей, — А счастья своего не сознают…

Где-то вдалеке отсвечивали темные воды бескрайнего моря, чуть в стороне мелькали острые пики гор.

— Зачем здесь пища? — тихо спросил Волна.

— Чтобы есть! — усмехнулся Израдец.

— Но зачем?

— А я знаю, чего вы все время жрете?!! Даже в Меди, среди «любви и счастья», вам необходимо набивать утробу.

— Не слушай! Это вовсе не ответ, — успокоил Андрей, — Не только пищу нам дает пшеница. Дает она красивый внешний вид. Возможность жать, молоть… работать!

— Возможность работать?! — переспросил Алексей.

— А парень-то вовремя откинулся, — закатился Израдец, — Попал в разгар бунта и ни денечка не трудился.

— Не обращай внимания — он бредит. Пытается запеленать мозги. В его природе ложь и злые мысли, А мы с тобой на правильном пути!

— Почему никто не собирает урожай? — возвратился к пшенице Волна, — Почему запустенье.

— Что хочешь ты от раненного Мира? Перед тобой последствия беды…

* * *

— Куда же делся Леха? — недоумевал Рустам, стараясь не смотреть на полчища врага.

— Наше дело ждать! — ответил Ждан, нервно комкая плечо татарина, — Велено же ждать…

Армии, построившись, застыли. Антип обвел взглядом полки. Воины Большого Ничто снова окаменели корявыми стволами. Харалуги, видимые ему обычными людьми, прогуливаются меж рядами, едва различимые на фоне гигантских монстров. Казаки и ройцы нервно перетаптываются, желая скорейшего решения проблем…

В руках казаков наспех сделанные знамена. На полотнищах традиционно алых и малиновых цветов углем изображен символ Протозанщиков — знак, стилизованный под глаголическую букву «Добро» в окружении пяти планет — символа пяти Миров. Это Ждан выискал в памяти литеру глаголицы, а остальные согласились, что лучшего не найти. У Харалугов в руках-лапах полотнища цвета воронова крыла, без каких-либо символов.

Ополченцы боязливо озираются, страшась и наступившей тишины, и возможных действий. Снова оказавшись в Олове, где многие не были веками, люди растерялись. Исчезло ощущение счастья, пропал боевой задор мятежной Площади. Появились враги, готовые рвать на части. Да и союзники вокруг еще те — кажется, зазеваешься, сожрут.

Палачи и возглавляемая ими стража стоят неподвижными рядами. Смолкли барабаны, безмолвствуют трубы. Руки экзекуторов сложены на груди, серебристые головы повернуты в сторону протозанщиков. Клобуки стражников, наоборот, опущены, взгляды прикованы к земле. Детские лица Беспроторицы взрослыми взглядами осматривают поле предстоящего боя.