Проверка

– У вас кто-нибудь берет деньги на хранение или в рост?
– задала очередной вопрос жрица.

– У нас есть жреческое братство святого Нурия, - сказал Герт.
– Они только хранят золото и берут за это плату. Но это удобно для купцов, потому что не нужно возить с собой много денег. Это братство есть во многих королевствах, так они по своим запискам выплатят все до последней монеты. А в рост можно давать купцам, многие купеческие дома этим промышляют. Но там свои деньги можно и потерять.

– Сестры в Верте есть?

– Извиняйте, госпожа, - замотал головой Герт, - но я об них ничего не знаю. Жреческие братства точно есть, а что там с сестрами...

– Можно у вас в деревне купить хорошую лошадь?
– спросила жрица.
– Не хотелось бы идти пешком, увешанной этими сумками.

– Вот это можно, - довольно сказал сосед.
– Сын нашего старосты разводит скаковых лошадей. Понятное дело, что не для себя, а на продажу. Подберет он вам хорошую кобылу. Только я не знаю, найдет он женское седло или нет, а с мужским седлом вы в платье ни забраться на лошадь не сможете, ни с нее слезть. У нас дамы так ездят только со слугами.

– Тебя как звать? Представьтесь оба.

Они себя назвали, после чего разговор возобновился. Най слушал, о чем они говорили, а сам ощипывал и потрошил птицу, а потом разрезал ее на куски. Часть мяса отправилась в кипящую воду, куда он сразу же засыпал крупу, а остальное проткнул прутьями и отложил до того времени, когда приготовится похлебка.

– Скажи, Герт, ваши женщины вообще не носят штанов?
– продолжала спрашивать жрица.
– В королевстве, откуда я родом, они надевают штаны для конных прогулок, и не нужно никаких женских седел.

– У нас так тоже ездят, - кивнул сосед, - но не женщины, а наемницы. Они, почитай, все время бегают в штанах, но это и понятно: драться в ваших платьях никак невозможно.

– Где путешественники останавливаются в столице?

– Так же, как и везде, - на постоялых дворах, - ответил удивленный ее вопросом Герт.
– Иной раз и в трактирах сдают комнаты.

– Я не об этом спрашиваю, - нахмурилась она.
– Меня интересует, в каком из них лучше остановиться?

– Даже не знаю, что ответить...
– пришел в замешательство Герт.
– Мне это всегда было без надобности. Спросите у нашего старосты, он может знать.

– Последний вопрос, и будем обедать, - сказала жрица.
– Как на меня посмотрят, если я приеду на постоялый двор в штанах? Понятно, что не в тех, которые на мне сейчас, а в нормальных.

– Лучше вам, госпожа, на него приехать с каким-нибудь мужчиной, - за соседа ответил Най.
– Тогда на вас не обратят большого внимания, в штанах вы будете или в платье. Он потом может уехать, главное, чтобы договорился с хозяином. Вам бы малость прибавить годов, и все было бы проще. А так может найтись немало тех, кто захочет вас обидеть. Мы для такого не годны, а вот наемники...

– По-моему, уже сварилось, - понюхав варево, сказала она.
– Отставляйте, будем студить и есть, а пока раскладывайте шампуры и жарьте мясо. Когда поедим, оно уже должно приготовиться.

Най ожидал, что, когда тронуться в путь, госпожа опять будет задавать свои странные вопросы, но она всю дорогу молчала, и больше в этот день не было никаких разговоров. Первую половину ночи дежурил он, а потом разбудил Герта и до утра лег спать. Дежурство было необременительным и заключалось в подкладывании дров в небольшой костер. Утром на нем же сварили кашу, к которой добавили оставшееся со вчерашнего дня мясо. Жрица решила не обедать, а раньше остановиться на ночевку. Она опять ушла на охоту, но на этот раз принесла только двух куропаток, которых им впритык хватило на ужин. Утром не стали возиться с завтраком и затягивать выход. Жрица сбегала в лес и вернулась с полной сумкой плодов, их на ходу и поели. Най видел, что девочку охватило какое-то лихорадочное нетерпение. Она рвалась вперед, стараясь как можно меньше задерживаться на привалах, хотя ей дорога давалась трудней, чем двум взрослым мужикам. На второй день тоже были вопросы, но меньше и такие, на большинство которых у них не нашлось ответов. Было видно, что хозяйка недовольна, но она не сказала ни одного плохого слова. Обед опять пропустили, а отъедались вечером похлебкой из крупы и добытых жрицей птиц. К вечеру третьего дня должны были подойти к Верту, но все сложилось иначе. В полдень лес по обе стороны дороги поредел, а местами исчез совсем, сменившись вырубками и крестьянскими полями. Плиты на дороге были по-прежнему потресканные, но очищенные от деревьев и кустов. Когда показалась большая деревня в сотню дворов, жрица решила, что в нее нужно зайти.

– Вы живете слишком близко от города, - сказала она мужикам.
– Сами же говорили, что днем по дороге много ездят. И что, мне идти в таком виде или прятаться за ваши спины? Зайдем и к вам хотя бы из-за лошади, а сейчас посетим эту деревню, и я у них раздобуду хоть какую-нибудь одежду.

Вскоре увидели съезд на узкую грунтовую дорогу, по которой дошли до деревни. Еще при подходе услышали громкие крики и плач. Возле третьей от края деревни избы собралась толпа крестьян из-за которой они не заметили солдат. Когда подошли ближе, увидели какого-то важного толстого господина и пять вооруженных копьями всадников. Еще двое уже спешившихся древками копий выталкивали из избы женщину, за которую цеплялись трое ребятишек. Кричала женщина, упрашивая не губить детей.

– Держите и ни во что не вмешивайтесь!
– приказала жрица, отдавая им сумки с золотом.

Избавившись от груза, вздернула подбородок и пошла сквозь расступившуюся толпу.

– Что здесь происходит?
– властно спросила она, обращаясь к удивленно уставившемуся на нее толстяку.

– А ты кто такая?
– в свою очередь спросил он.
– И по какому праву задаешь вопросы? Я уже не спрашиваю, почему ходишь голой, шлюхи и те одеваются скромней!

– Убить тебя прямо сейчас за оскорбление?
– задумчиво сказала девочка.
– Я задала вопрос и не услышала ответа. Учти, что я свои вопросы дважды не задаю. И не рассчитывай на своих солдат, они только смазка для моего меча.

С последними словами она сунула ему под нос ладонь, продемонстрировав глаз.

– Жрица!
– пораженно сказал толстяк.
– Но почему в таком виде?

– Я несла слово богини оркам, - объяснила девочка.
– Пришлось долго жить среди людоедов, и одежда пришла в негодность. Орки были готовы отдать мне последнее, но у них не было ничего, кроме вонючих шкур. Итак, ты мне не ответил.

– Я управляющий барона Рожера, - поклонился он.
– Выселяем семью за долги.

– Велик ли долг?
– спросила девочка.
– Всего пятнадцать золотых? Возьми, этого хватит.

Она положила ему в руку два имперских золотых и крикнула солдатам, чтобы оставили женщину и убирались.

– Долг уплачен, - поспешно сказал управляющий.
– Я не могу вам чем-то помочь? Может, воспользуетесь гостеприимством господина барона? Жаль, тогда позвольте откланяться!

Управляющему привели коня, на которого он с трудом забрался, после чего в окружении баронских дружинников ускакал по дороге.

– Что уставились?
– обратилась девочка к жителям деревни.
– Я в это одета не потому, что нравится так ходить, просто не было ничего другого. Может кто-нибудь из вас продать мне одежду на мальчишку моего роста? Я думаю продолжить путь верхом, а слуги пока нет, поэтому с платьями придется повременить.

– Я вам помогу, госпожа, - протиснулся вперед пожилой, но крепкий мужчина.
– Пойдемте со мной, я живу рядом.

Жрица жестом приказала Наю с Гертом следовать за ней и сама пошла рядом с пожилым.

– Ты не похож на других, - сказала она ему.
– Представься.

– Не похож, потому что уже двадцать лет не крестьянствовал, - ответил он.
– Поступил в дружину к графу Фельмору и состарился вместе с ним. Когда старый граф умер и пришлось служить его наследнику, я решил, что с меня хватит казармы. Сынок у графа и сам не мог жить спокойно, и нам не давал. Вернулся домой только для того, чтобы похоронить жену и понять, что дети прекрасно обойдутся без меня. Я дома всего полгода, а уже невтерпеж. Вы говорили о слуге... Я не подойду? Я, конечно, не благородный шевалье, но знаком с обхождением и многому научился на службе у графа. Не мастер меча, но неплохо им владею. Вы едете в столицу? Я ее очень хорошо изучил, да и общество знаю. Нас везде таскали и не скрывали секретов. Я не собираюсь их выбалтывать, просто чувствуется, что вы нездешняя, поэтому человек...