Провинциальные душегубы
Шрифт:
Все эти смутные годы Анатолий спасал только себя, и сын покарал его за это предательство, потому, что отказываясь жить по новым законам, отец не взял с собой Антона; и светловолосый юноша на пороге своего совершеннолетия понял, что в этом дивном и чудном мире ему все-таки придется врать, унижаться и предавать. «Зачем?» – спросите вы – чтобы добиться успеха и стать материально или еще как-то, но обязательно независимым, независимым от всех и вся. Вот поэтому-то, когда в Лучанах появился первый нувориш Михаил Окулов, а его друг Анатолий Козинский не захотел поступиться принципами и обменять свою единственную драгоценную жизнь на кучу бабла, его сын Антон
И сегодня в двадцать девятый июльский день, стоя на привокзальной площади, Анатолий внимательно смотрел в лицо Карпухина, и понимал, что уже не имеет права верить словам своего старого друга; ведь в прошлую злополучную ночь он многое узнал про своего сына и понял, что будет врать, изворачиваться и страдать, но не предаст своего мальчика на милость даже самого справедливого суда в мире. Он улыбнулся уже притворной улыбкой и бросил небрежно другу: « Ну, ладно, встретимся как обычно, посидим у меня, расскажешь новости» и ушел.
Карпухин, открыв рот, смотрел вслед Анатолию: «Да что же такое происходит?! С ума все сошли после вчерашнего! Да, Степан Фомич, не скоро ты еще успокоишься!».
Глава 7. Конец трудного дня!
– Вы обязаны его задержать! Он хулиган! Нет, хуже – он террорист! А эти вокзальные тетки ему помогают! Мы представители губернатора, вы обязаны нас оградить!
– Да! Господин Карпухин, прошу разъяснить прессе позицию правоохранительных органов!
– Да уймись ты, пресса самозваная! Господин Гонсалес! Пишите заявление, по крику дела не заводят.
– Они – чеченские ваххабиты! Вы видели ее глаза – это глаза фанатика! А вы куда смотрите?! У вас нападают на демократов! Я немедленно свяжусь с ФСБ!
– Кто фанатик, Маргарита, что ли? Какие чеченцы? У нас оттуда только армяне живут, а эти – поляк, хохлушка и татарка Фирюза – это они ваххабиты?!
– Э… Наиль Равильевич, может, мы дадим время полиции разобраться в этом инциденте?
– Сергей Васильевич! Вы поразительно лояльны к этим вокзальным хулиганам!
– Господин Гонсалес! Я немедленно размещу материалы в СМИ! Это вопиющее надругательство над свободой и демократией!
– Ага! Только не забудь добавить, что старая ваххабитка – твоя двоюродная тетка, с которой ты подралась в мэрии за час до этого теракта! И кстати, что она там про конфеты, голову убитого и «Оноре» говорила? Астра Радулова! Я официально приглашаю вас в РОВД завтра в двенадцать, в пятый кабинет.
– Вы не заткнете мне рот! Господин Гонсалес, вы правы, надо обращаться к федеральным структурам и поднимать общественность!
– Я не желаю участвовать в этой клоунаде! Я здесь по делу и никого поднимать не собираюсь! А вам, Наиль Равильевич, надо хорошенько подумать – что в заявлении писать будете – о мужике со шлангом, мороженой горбуше и вздорной старухе, которой вы в лоб дали?
– Но …куда я покажусь в таком виде? Прекратите снимать! Немедленно уничтожьте снимки! Астра!
– Не трогайте аппарат! Я журналист!
– Я запрещаю публиковать это!
Карпухин хмыкнул: «Похоже, нашим ваххабитам все сойдет с рук! Хотя Фирюза все равно это опубликует в два счета!» и, пожав на прощание руку Галушкину, двинулся заниматься облагораживающей человека деятельностью, ну трудом в смысле. А Сергей Васильевич, удобно устроившись в гостиничном кресле, с большим интересом стал наблюдать, как почетный демократ и либерал областного разлива запугивает свободную прессу своими связями во властном
истеблишменте.Вечер плавно обволакивал Лучаны, даря прохладу и усталость горожанам, но не покой – особенно сегодня!
А надо сказать, что на ставшей уже знаменитой, центральной площади Лучан имени Ленина помимо звездного портала располагался еще один – пространственный. Это одноэтажный пристрой к бывшему советскому книжному магазину, ныне ставшему отделением федерального многофункционального центра по оказанию государственных услуг населению, и было у него приятное слуху и глазу рядового (и не рядового) россиянина название – «ОНОРЕ». Это слово благоухало как французские духи, обжигало как французский коньяк и утоляло как все французские сыры вместе взятые, вы только вслушайтесь – «ОНОРЕ!», ммм… французы – наша слабость, проглотим все что угодно, даже мистрали.
Пристрой этот порталил во Францию только один вечер в неделю – воскресный, в остальные дни и вечера здесь угощали отменными пельменями собственного изготовления, чебуреками и жареными яйцами с капустным салатом. Хозяином этого лучановского общепита был Андрей Генрихович Вельде, родом из украинских немцев-колонистов, что прибыли покорять южнорусские степи в восемнадцатом веке; ну вот колонизировали гости эти степи, колонизировали, да сами и выколонизировались – многие русскими стали, хотя и с немецкими фамилиями. И пусть прошлый век был весьма суров к российским немцам, но ведь и остальным аборигенам тоже немало досталось; а поэтому о справедливости, о наказании и милосердии в России спорят все, не только немцы, спорят яростно и бесконечно. Но никто лучше протопопа Аввакума еще не ответил спорщикам – человек не решает, страдать ему или нет, освободить его от страданий, боли и несправедливости может только смерть, но человек вправе выбрать – сломаться или выстоять. И пока этот выбор у нас есть – мы еще повоюем…
«Ну ладно, а почему Франция?» спросите вы. Действительно, а почему? Пельмени, чебуреки и яйца с капустой давали очень даже неплохой доход; не такой, конечно, как от окуловского цеха, но на жизнь семье Вельде хватало. И на черепицу для крыши семейного дома и на новую ладу гранту для старого и молодого Вельде и на трехлетнюю внучку Алсу, дочку Алекса и миниатюрной казашки Дильназ, та от деда с бабкой ни в чем отказа не знала – ни в любви, ни в игрушках. Ну и самое главное – на достойные, с подарками семейные поездки в гости к сестре Андрея Генриховича в Германию, чтобы не жалели их там как бедных родственников и не заносились своим европейским благополучием.
Но это все – для желудка, а душа котлетами не питается – ей Париж нужен!
«Нужен – значит, будет!» – решил по-русски немец. И сотворил он для себя и интеллектуальной элиты города воскресный французский закуток на пять столиков с музыкой знаменитых шансонье (в записи, конечно) и переносной бутылочной декорацией из дорогих французских вин. Почему только декорацией? Да потому, что Париж Парижем, а в материальном плане лучановской элите топать до французской тоже элиты как до Луны. А может и еще дальше! Правда одна ну очень-очень несознательная личность эгоистично и настойчиво добивалась полной аутентичности копии с оригиналом, но после нескольких кратковременных карантинов вынуждена была согласиться с доводами Андрея Генриховича о милосердии и расчете; особенно, после разговора Вельде с ее зятем – Михаил прямо заявил Алевтине Ивановне, что жирно будет платить по две тысячи рублей за бокал красной водички, пусть и вода эта из Франции.