Проводник
Шрифт:
– Здравствуйте, Марья Сергеевна.
– Совсем заматерел, громадный стал. Сейчас мы тебя покормим. Гуля, иди сюда, я тебе тоже тарелку принесла, - кричит она в раскрытую дверь.
– Сейчас, мама.
Гуля приносит кастрюлю и подставку. Нам наливают суп и проглотив несколько ложек, Салтан начинает говорить.
– Понимаешь, Тимоха, сюда понаехало наверно то ли две сотни русских семей, то ли больше, но все они с южных областей Казахстана. Они не хотят идти через таможню. Там действительно творятся безобразия и происходит сущий грабеж. Прав у беженцев здесь никаких нет. Их могут ограбить,
– Как все изменилось. Ну и что дальше?
– Мне их жалко. Помоги им, переведи их через границу.
– Местных проводников нет что ли?
– Есть, только проводить такую массу народа, на виду у всех , никто не хочет. Машину или несколько машин, тайком, пожалуйста, охотники найдутся. Это майор Садыков с Марьи проводит здесь националистическую политику и похоже не очень успешно, здесь же все кровно связано с Россией, но ему удалось запугать некоторых основательно. Есть, конечно, среди казахов отщепенцы, они стали на русских косо смотреть и... даже закладывать. Гошку Скворца с Точинги помнишь? Его арестовал, срок ему хотят припаять, правда небольшой, чтобы всем не повадно было бродить за границу и обратно и статью новую нашли- за нарушение приграничного режима. Один из сельчан его выдал.
– И вы знаете кто?
– Знаем. Сейчас этому казаху жить в селе тяжело. Майор Садыков хочет его перевести в Марьи, под свое крыло.
– Может уши надрать этому майору. Неужели вы не можете своих отстоять?
– Тимошка, нельзя так все- кулаком. Я сейчас в центр послал рапорт, что бы не очень озлобляли население. Полковник Саманов все понимает, обещал разобраться.
– Слушай, мне тогда непонятно? Русских много сюда понаехало, а майор Садыков что, не в курсе дела?
– В курсе. Была бы здесь одна семья, он бы ее сцапал, а когда их здесь десятки, то это для него опасно, а вдруг отпор дадут.
– Я иду завтра утром обратно, так что могу провести людей. А сегодня мне еще надо к Мишке зайти, магнитофон ему отдать.
– Очень хорошо. Я тогда пойду, всех беженцев сейчас предупрежу.
– Папа, а можно я пойду с Тимофеем туда... за границу?
– вдруг спросила Гуля.
– Это еще зачем?
– Я в Кулунду съезжу. Там говорят, на работу можно устроиться.
Салтан задумчиво чешет подбородок.
– Что тебе сказать дочка. В России может ты и устроишься работать. Время сейчас действительно дурное и в наших местах навряд ли тебя примут на работу. Я еще боюсь как бы наши умные руководители не ввели в стране шариат, тогда даже высунуться из дома без тряпки на лице не сможешь. Ладно, поезжай.
– Ой, спасибо.
– Тоже мне выдумали, - взрывается Марья Семеновна, - куда ее несет. Одиноким девушкам всегда опасно уезжать в незнакомые места.
– Здесь что ли безопасно? Еще неизвестно, где безопасней.
– Дома же, все таки...
– Дома то дома, а смотри, казахи из России не хотят уезжать, а вот русские из Казахстана удирают. Что ты хочешь, что бы твоя дочка так улиткой и прожила, пусть едет счастье свое искать.
Мишка встретил меня радостно.
– Никак починил?
– Все в порядке.
Я достаю
магнитофон из рюкзака и передаю ему.– У тебя все в порядке?
– Да, тут у нас пошло все на перекосяк. Этот сволочь, майор Садыков с Марьи, привязываться ко мне стал. Донесла какая то гнида, что я к вам ходил. Он от Салтанки потребовал, что бы тот снял с меня допрос...
– И что Салтанка?
– Да ничего, поговорили и все.
– Я завтра обратно возвращаюсь.
– Это хорошо. Сегодня вроде колонна машин от туда пришла, не ты ее привел?
– Я
– Заплатили?
– Надули. Фальшивые доллары дали.
– Вот люди. Им добро, а они тебе говно. Где сегодня спать будешь?
– У Салтанки в сарае.
– Может у меня?
– Нет.
– Тогда давай, выпьем.
Мишка лезет в шкафчик и вытаскивает бутылку самогона.
– Давай.
Меня разбудила Гуля.
– Тимофей вставай. Все уже собрались. Тебя ждут.
– Ты тоже готова?
– Во. Видишь. Целый рюкзак мне набили.
Она хвастливо показывает изящный рюкзачок за ее плечами.
– Ну тогда я сейчас.
После мытья, спешно перекусил и вышел на улицу. Все село забито телегами, машинами, тракторами, коровами, овцами, баранами, кругом полно народа.
– Это что, все с нами?
– Да.
– Ничего себе. Салтан говорил, что семей двестии, да здесь их... тысячи. Пошли.
Мы с Гулей неторопливо идем во главе нескончаемой колонны по лесу. Сзади мычат коровы, идут небольшие стада овец и баранов, свиней, лошадей, даже гусей, где то взрывается шумом двигатель машины, раздается рокот тракторов и бесконечный скрип телег и говор людей.
– Сколько идти?
– спрашивает Гуля.
– Постараюсь короткой дорогой. Как обогнем холмы, километров 15 надо пройти. Думаю к двум часам дня, выйдем к нам в село.
– Там вода-то водопроводная есть или колодцы? Людей и скотину надо напоить.
– И то и другое есть. Ты у меня отдохнешь, а к вечеру я тебя выведу к Малиновому Озеру, с этого городка начинается железная дорога. От туда до Кулунды доедешь.
– Хорошо. А эти тоже до Малинового Озера пойдут, - она кивает на колонну.
– Куда им деться. От нас дороги идут только туда, а там дальше в Россию по шоссейке, да по железке и выехать можно.
– И зачем нас так поделили? Кому мы переехали дорогу? Скажи, разве мы плохо жили, когда были вместе?
– Не плохо. Это все наши руководители... Зажрались все, нахапали добра и разъехались по разным национальным квартирам. Мать их...
– Я бы всю эту верхушку партии засудила, они преступники.
– Разве только в партии дело. В той жуткой системе, которую она создала.
Мы идем и перекидываемся фразами, что бы занять время.
– Ты договорился с ними об оплате?
– Зачем, они же русские, к себе на родину идут.
– Значит, с казахов бы брал?
– Смотря с каких. Казахи то разные. Со сволочей брал бы, точно, а с других... брать даже нечего.
– С нашей последней встречи, помнишь год назад, ты стал как то... суровее что ли.
– Понимаешь, за этот год произошло столько перемен. Они все коснулись нас. Мне кажется, мы все сразу внутренне постарели.