Проводник
Шрифт:
– Извини. Я верю, что это необходимо.
Она целует меня и нежно проводит рукой по волосам.
– Я когда то очень мечтала, что ты такой громадный, сильный, будешь мой. Год назад все хотела тебе сказать, ну поцелуй меня, прижми к себе крепко-крепко, а ты все о высших материях, о событиях в стране, о Ельцине... Надо же, теперь этот медведь мой.
– Ты меня тоже прости, кофе в постель я тебе сегодня не принес.
– Ну и правильно сделал. Я тебя жду. Ты сегодня придешь?
– Сегодня.
Мы подкрадываемся к новоявленному посту. Синяя будка
– Коля, - шепчу я, - зайди с той стороны будки, перережь телефонные провода.
– Угу.
Коля отползает в сторону.
– Мужики, я в прошлом занимался такими вещами, поэтому слушайте меня. Часового сниму тихо, а вам без шума окружит будку и предложить им сдаться. Если будут стрелять, будку подожжем. Всем ясно?
Они кивают головами.
– Тогда я пополз. Когда махну рукой, без шума ко мне...
Милиционер, в зеленом защитном обмундировании, с автоматом в руках сидел на пеньке и скучающе смотрел на белку, которая перед ним устроила концерт с перескоками с ветки на ветку. Я тихо подкрался к нему сзади и стукнул прикладом по голове. Тело дернулось и что бы уменьшить шум, я подхватил его и аккуратно разложил на земле. Машу рукой и вскоре десятки фигур устроились за деревьями вокруг будки. Появился Коля и кивнул мне головой. Я подтаскиваю сучья, приготовленные для костра, к двери будки. Поджигаю нижние сучья и только огонь схватился, отскакиваю к ближайшему дереву.
– Ей, - кричу я, - в будке. Без оружия, по одиночке, выходите сюда.
Тишина.
– Если не выйдете, мы вас сожжем вместе с будкой.
Зазвенело стекло окна, недалеко от двери и очередь из автомата прошла над нами.
– Черт с вами, горите.
Опять очередь из окна и с той стороны будки стали прикладами вышибать другое окно с сеткой. Несколько выстрелов наших мужиков успокоили их. Пламя костра стало подниматься и лизать двери.
– Мы сдаемся, - раздались крики внутри.
– Откройте двери и выкиньте оружие, потом прыгайте сами.
Дверь открылось и через пламя вылетело три автомата, потом три фигуры в зеленых костюмах, выпрыгнули прямо к нам под ноги.
– Ребята, скрутите им руки.
– А с этим что делать?
– спрашивает Васька, указывая на лежащего.
– Он без памяти. Тоже скрутите руки, сейчас оклемается, пойдет вместе со всеми. У кого-нибудь вода есть, побрызгайте ему на голову.
Милиционер на земле зашевелился и ему помогли встать.
– Ребята вы сошли с ума, - с трудом проговорил он.
– Ты еще хорошо отделался, - шипит Васька.
– Будешь по чужой территории ползать, так и пристрелить можем.
– Это наша территория.
– С каких пор...
– Хватит, - прерываю полемику я, - Оружие подобрать, будку загасить, а то пожар на весь лес устроим.
Мужики старательно тушат пламя.
– Пошли домой.
– Все в порядке?
– спрашивает Гуля, когда я вошел в дом.
– Как тебе сказать, об этом мы узнаем потом. Я сейчас должен сообщить обо всем пограничникам.
–
Как это?– У меня с ними есть связь.
Я прохожу в свой кабинет и вытаскиваю из-за книжной полки радиостанцию. Разбираю кодовую таблицу и, составив донесение, начинаю вызывать позывной пограничников.
Они вышли на связь сразу же. Я продиктовал все цыфирки и выключил станцию.
– Так ты на них работаешь?
– рядом стоит Гуля.
– И да, и нет. Они просили помощь по охране границе, я им не отказал, но договорился связываться только в случае возникновения ЧП.
– Так что все-таки произошло?
– Мы захватили пост Садыкова, который он установил на дороге.
– По той самой, что пробили русские беженцы?
– Да, по ней.
– Ты думаешь, это хороший поступок?
– Нет. Я просто не могу свыкнуться, что Салтан, Мишка, Гошка и другие, теперь чужие. Мы люди одной крови, одного языка, одной культуры, одной бывшей страны, черт возьми, и теперь нас делят заслонами, солдатами, таможнями. Я сделал маленький, плохой поступок, но хочу чтобы на верху поняли, что нельзя разжигать огонь вражды между бывшими братьями.
– А вдруг не поймут?
– Поймут. Им, казахам и нашим, как раз сейчас не нужно противостояние. Может быть потом, когда государства окрепнут, какой-нибудь идиот и будет наводить крутые порядки на границе, а сейчас пока власти умоляют нас, что бы мы помогали им хоть как то создать видимость ее существования.
– Наверно ты прав.
Вертолет прилетел через три часа. В правлении капитан заставил меня написать объяснительную записку, потом мы съездили к обгорелой будке и там составили протокол, пытаясь по карте определиться местонахождение поста. После, взяв четырех пленников и засунув их в вертолет, капитан отозвал меня в сторону.
– Тимофей, что ты хочешь? Я понимаю, ты это затеял неспроста. Можно было бы уладить все другим путем, переговорить с казахами и будку бы убрали.
– Капитан, нам всем нужен срочно безвизовый проход...
– Нечего меня подталкивать. Будет вам дано разрешение, уже завтра. Наше и их начальство уже подписало соглашение.
– Спасибо, капитан. Не забудьте о Гошке, он еще сидит...
– Не забуду. Ты кого хочешь, не заставишь забыть. Пока.
Как только нам объявили о безвизовом разрешении пересечения границы, мы с Гулей решили пойти к ее родичам в Мазуреки. Только дошли до поселка, Гуля сразу отправилась домой, а я пошел к Салтану. В его кабинете сидел грузный казах с майорскими погонами.
– Тимофей, здравствуй, - сразу обрадовался Салтан.
– Товарищ майор, вот это и есть Тимофей Иванович Кравцов с той стороны.
– Ну что же, приятно увидеть главного заводилу всех последних событий. Я тут как раз у капитана составляю акт на уничтожение материальной собственности. Нам надо что бы русская сторона уплатила нам издержки за разрушенный передвижной домик, имущество в нем, телефон, 12 километров телефонного кабеля...
– Наверно это неосуществимая идея.
– Почему?