Провокатор

Я обнаружил в хламе каску; очень удобный тяжелый метательный предмет. Мой враг заметил этот весомый аргумент в моих руках, поспешно проговорил:

– Кстати, ваш "Т-34" читает политическое руководство. Правда, мнения разделились: одни "за", другие "против", но уверен, что большинство...

Я метнул каску во враждебную мне сторону; с обвальным кастрюльным боем каска ударилась о стену и покатилась по сухому паркетному полу.

– Жаль соседей, - равнодушно сказал черный человек.
– И вас. Завтра у вас трудный день.

– Что надо, сволочь?!
– И бросился на своего врага. И поймал пустоту.

– Где ты, вошь?.. Что вы мне всю душу?..

– О душе не будем, - проговорил клятый голос.
– Хотя можно и поговорить.

– Иди ты к черту!
– устал я.

– Странные люди. Вы везде и всюду ищете врагов. А враг живет внутри вас. Каждый из вас хочет быть ничто. Так ведь проще жить?

– Я живу, как я живу, а на всех остальных...
– махнул рукой.
– Что надо, мартиролог?

– Вот именно, вот именно!
– обрадовалась тень, вновь появившаяся у окна.
– Завтра в 26 часов 00 минут наступит день скорби. В этот день нельзя... э-э-э... провожать никого...

– Что за бред?
– возмутился я.
– Какие двадцать шесть часов? Какой день скорби? И почему нельзя провожать?..

– Да-с, такой вот анекдотец!
– захихикал мой замаскированный собеседник.
– К сожалению, так устроен... Миропорядок...

– Не понимаю! Какое мне дело до Миропорядка?..

– Вы завтра хотите проводить на самолет своего бывшего школьного товарища, не правда ли?

– Допустим. Ну и что?

– Он весьма отвратителен, согласитесь: заросшие щечки, масленые еврейские губки... Бр-р-р!

– Ну и что?
– Я не понимал. Или делал вид, что не понимал?

– Убедительная просьба: если будете-таки провожать, не целуйтесь с ним, прощаясь.

– Почему?

– Вы же хотите поехать в Канны? Хотите славы? Хотите жить счастливо?..

– А если я все-таки?.. Прощаясь...

– Заросшие щечки, масленые губки... Бр-р-р! Представляете?

– И все-таки?

– Канн, увы, не увидите как собственных ушей.

Я задумался, трогая мочку уха; как жаль, что я остался без автоматического оружия - самое время его употребить в целебных целях.

– Спасибо, что предупредили, - сказал я.
– Все-таки вы, мародерствующая нечисть, глупы как пробки. Теперь я обязательно поцелую друга, пусть даже бывшего. И не только в его заросшие щечки!
– И засмеялся весело и беспечно: - Я вам всем, воши на кремлевской сковороде, устрою скорбный день!

И услышал грассирующий зловещий шепоток из мрака:

– Совсем г'азвинтились, кочегаг'ы! Закг'ыть, закг'ыть небесные заслонки!..

– Ах ты, картавящая гнида!
– Я метался по комнате, пытаясь обнаружить мелкотравчатую кликушу. Никого не было. Был только я. Быть может, я искал сам себя? Искал врага, живущего во мне самом? Я не обнаружил никого, кроме себя. И это меня обнадежило. Не так уж и плохи наши дела, государство по имени Я?

Потом я лег спать. В каске и бронежилете. Само по себе это было смешным зрелищем, но я знал, что вот-вот начнется 26 часов 00 минут следующего дня - дня скорби. И встретить этот смертельный день следовало достойно, как одному из немногих уполномоченных по любви к своей преданной родине.

Да, я знал - меня ждет тяжелый день. Хотя небо с утра будет чистым и целым. Самолетная туша военно-транспортного воздушного монстра будет спешно загружаться домашним скарбом моего бывшего школьного приятеля. Он долгое время был баловень судьбы, однако судьба - дама капризная: не удовлетворил - иди прочь на все четыре стороны.

И поэтому мы будем стоять на краю летного поля. Будет пахнуть романтическим ночным дождем, травой, небом и тишиной. Все полеты будут почему-то отменены. Потом я посмотрю на своего неудачливого товарища:

– У тебя вид, словно ты только что выбрался из жопы вечности. Прекрати.

– Спасибо-спасибо тебе большое, дружище. Этого я никогда не забуду... ты единственный, кто...

– Прекрати, прошу тебя. Все будет в порядке.

– Я не успею, не успею улететь к часу Х.

– А что ждет нас в час Х?

Бывший государственный деятель, изгнанный в третьеразрядную дыру Б., он же бывший мой школьный товарищ, он же плотоядный баловень судьбы, он же блядская кремлевская марионетка затравленно осмотрелся по сторонам, залепетал трагическим шепотом:

– Это государственная тайна, но я скажу конфиденциально, так сказать.
– Взглянул на часы.
– Вот-вот вводится ЧЭПП ХСВСВ!

Я обомлел, оторопел, если не сказать точнее - охуел. Впрочем, нет таких слов, которые бы передали смятение моей измученной души. Я схватился за голову:

– Господи! Что еще на нашу беду?

– Я скажу, скажу: Чрезвычайная Экономическая Политическая Программа!..

– О Боже мой!
– снова закричал я.
– Чума на вашу голову! Сколько можно чикать и чикать народ?.. И что значит ХСВСВ?..

– Этого я не знаю, - смотрел кроткими слезящимися глазами раба. Меня... меня удалили, как не оправдавшего доверие. А я старался на благо народа... Я за народ...

– Заткнись, истребитель народа своего!
– не выдержал я.
– И прекрати дрожать. Ты что, баба?

– Баба, - с готовностью согласился Рома.
– То есть?

– Понятно, - сказал я.
– Лети и чтобы духу твоего...

– Я же старался... Я хотел как лучше. Еще неизвестно, что будет... Что такое ХСВСВ?..

– Ты меня спрашиваешь?
– задумался я.
– А впрочем, отвечу: ХСВСВ это Хуй С Вами Со Всеми! Хотя могу и ошибаться, но за смысл ручаюсь!.. Иди-иди, иди, ради Бога; загрузились, - сказал, с облегчением увидев, что погрузка в самолет закончилась.
– Прощай!

– Да-да!
– Побрел, грузный, неуклюжий, с обвислым задом; шел мелкими трусливыми шажками.

Я вспомнил черную тварь и нагнал бывшего школьного приятеля. Обнял за покатое рыхловатое плечо. Скользнул подбородком по липкому брюквенному лицу...

Потом долго стоял на краю поля, смотрел, как тяжелый шумный самолет втягивался в высокие бесконечные белесоватые небеса.

Затем наступила странная тишина, словно на мир накинули огромную, пока еще невидимую и будто из стекла паутину.

На уже убранное пшеничное огромное поле выходил Т-34. Светлел купол утреннего неба. Танк, находящийся между небесами и землей, казался игрушечным. Но его движения были напористы и решительны...