Проза. Поэзия. Сценарии

XIV

Эртебиз, не сторониться Души моей больше не смей Пусть играет твоя красота. Как обманчиво счастье на миг Как заманчиво горе навек. Грива ангела над булавой Напряженной мужской, и чащоба Забытых вещей на вокзале, Сожженные ангельским семенем. Растворяются страны у гроба Моего островного, и странно Горе кажется цифрою «семь».

XV

Ангел Эртебиз, плескали мотыльки Крылами вялыми вослед закату, Предсердия и клапаны качали Из угольной аорты кровь, На юг и север чертит ураган Полуночную сеть. Луна стучится в двери. И роза не стирает Свои шипы в перчатках — Она во всех газетах: Где пляшут акробаты, Что без любви не прочь Примерить день на ночь.

Протокол

В ночь на… Набережной… Ангелы: Эртебиз, Эльзевир, Диманш, Сежест, После… сделали… пол — женский… Вероятно… несмотря на позднее… Женщины видели… рассеянный свет… осла. Сделал вид… и крылом… рукоятка… Железная… по губам… злодеяние Жеста Придя в участок, отказались Они что-либо объяснить.

Распятие

1 Светлейший. Плетево древес. И лестница на дереве сухом, стоящем круто. Крутая лестница на дереве сухом. Крутое стеклышко, сводящее в пучок все слезы. Итак, им виделся кусок колючей проволоки. Мнился тени груз. Им виделся каштан гвозденосный. Прожилки в древесине. И жилы человека. Тропинки в крошеве скрещений. Белье, что завязало все пути в громадный узел, и ветер недвижимый, и ставень, с корнем вырванный. Им виделось, как вьются и крошатся сплетенья. Тени груз. И остриё стропил. Окно отверстое. Распоротая рана. Избранник сердца. Взвихренный ужас крыл. Отвратной розы куст. И лестница бедняги бочара.

2 Се — плетево. Крутая изгородь шипов. Кашица сна. И солнышко дробится в обломках лодки. Вот устрицы, вот мидии и ракушки иные, уснувшие на дереве — обломке утлом катастрофы. Кто, я рискну спросить, приклеил к стеклам, кто эту белую труху, разбухший иней, хранящий форму того, с кого живьем содрали кожу?

3 Светлейший. На месте мандрагоры растет корень внутренностей. О, что за форма! Как бы пожар окаменел, водой залитый. Какой водой! Слипшейся слизью, шумными шутихами шутов, шипом падения ставень в лавках ввечеру. Из острых игл и воска спелого. Криками, вбитыми молотом в дробящиеся жилы иудейского древа.

4 Кровоточащее белье, развешанное по колючей изгороди, по купам злостной ежевики, по шелковицам, чьи яростные ягоды язвят столы пугающими пятнами. Пятная простыни, что сохнут на шипах колючей проволоки. На солнце сохнут пелены, извалянные в грязи и тлене. Висят  покровы, одеждой некогда служившие гримасе одной китайской тени какой-то мнимой прачки с немнимыми руками.

5 Скажите, разве может благом стать нам ноша? Я стану нежить рану холодными устами, открытыми донельзя шире и в крик кричащими. Я вслушаюсь во флейту мозга костного, столь нежную, что сам костяк не держит больше малой жилки, а все из-за пузыря крови, пузыря слюны, желчного пузыря, пузырей, едва притороченных к осиной талии, разрубленной пополам. Скажите, разве ноша благом может стать? А приложу-ка я газовую вату и крестик розовый, приклеенный поверх.

6 Древо с прямоугольными краями, трудноузнаваемое в таком виде странном, выбросило две ветви, две ветви с прямоугольными краями, в которых бьются, сигналя пораженье, трепещущие жилки, так бьются, что туннели тела битком набиты текучей толкотней толпы, гонимой в бег кошмаром.

7 Все было: отмывали помыкали сквернили свежевали рушили кололи раздробляли травили гнули трахали пихали вертели прибивали отрывали сращивали колесовали рассеивали плавили рубили вешали длинили коротили мозжили подымали украшали провозглашали заушали бичевали и вечности черты мерцали на всем — от искореженной дощечки до золотарничьих сапог

8 Машина адская в движенье приводилась согласно формулам, закрытым рассудку немудрящей машинерии, согласно положению стремянки, на кою трубочист не может стать под страхом смерти. И вечности черты негодной обнажились в самом сердце драмы, машина с какой-то обессмысливающей точностью следила, кроме прочего, за канделябром светочей небесных.

9 Видели когда-нибудь столько лестниц сразу? Видели когда-нибудь на высоком пространстве подобный частокол, такую странную дождевую клетку, подобное устройство для возведения лесов? Видели когда-нибудь столько летучих паутинок вокруг огромных балок? Столько лестниц? Настоящая военная машина против оборонительных валов. Этот воздушный беспорядок балконов и решеток водосточных перил и прочих заграждений и пекарей и мясников и узников, украдкой подающих знаки прелестным девам. Не разберу, написано уж точно на иврите, но я открою смысл: ступени сплошь ступени а меж ними карабкается вверх на цыпочках на кончиках тончайших пальцев на шипиках дрожащих крыл цепочка ласточкиных зовов.