Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования
Шрифт:
К концу 1930-х гг., несмотря на ухудшающуюся политическую ситуацию и связанное с этим ухудшение материального положения православной миссии в Ладомировой, была предпринята попытка создания специального богословско-просветительского и информационного журнала «Православный путь: Орган русской православной богословской и церковно-общественной мысли». Потребность в таком журнале была сформулирована на очередном Всезарубежном церковном соборе. Журнал должен был освещать «вопросы догматические, этические, литургические, канонические и педагогические; католичество, протестантство, англиканство и различные формы сектантства; церковное искусство, вопросы церковного быта, церковно-общественной и церковно-государственной жизни» [216] . Чтобы охватить больший круг читателей, в журнале предполагалось помещать как специально-научный, так и популярный материал. Журнал, обозначенный как непериодическое издание, предполагалось выпускать три-четыре раза в год отдельными книжками объемом до 75–100 страниц. Редактором журнала стал игумен Филипп (Иван Алексеевич Гарднер, 1898–1984), в то время настоятель русского православного прихода в Вене, и поэтому ему должен был помогать редакционный комитет. В журнале обещали принять участие некоторые церковные иерархи: архиепископ Богучарский Серафим (Соболев), архиепископ Тихон (Лященко), митрополит Берлинский Серафим (Ляде), архиепископ Шанхайский Иоанн (Максимович), епископ Владимир (Раич); кроме того, проф. Николай Сергеевич Арсеньев, Борис Романович Гершельман, Юрий (Георгий) Павлович Граббе, Павел Михайлович Граббе, богослов-канонист и церковный историк Сергей Викторович Троицкий и др. В первом выпуске «Православного пути» вышла, например, статья «Митрополия всея Руси» историка Александра Васильевича Соловьева, в выпуске 2–3
216
Братство преп. Иова Почаевского. От издательства // Православный путь. 1939. Вып. 1. С. 6.
217
Братство преп. Иова Почаевского. От издательства // Православный путь. 1939. Вып. 1. С. 5.
В первые военные годы обостряются финансовые проблемы миссии в Ладомировой. Сильно сокращается число подписчиков. Как сообщается в первом выпуске «Православного пути», «денежные поступления и заказы сократились ровно в пять раз, приходится думать, как бы спасти хотя бы старейшее наше периодическое издание – газету “Православная Русь”. Однако мы не отказываемся от намерения продолжать выпуск “Православного пути”, если будут желающие его приобретать. До сих пор заявило о сем всего 60 человек, из которых почти половина проживает в тех странах, в которые из-за войны журнал нельзя посылать и откуда нельзя получить денег» [218] . Братству все же удалось продолжить издание «Православного русского календаря» и газеты «Православная Русь» до 1944 г., когда сама миссия была упразднена. После Второй мировой войны часть Братства уехала в США, в Джорданвилль, где газета стала вновь выпускаться и издается с 1947 г. до настоящего времени.
218
Там же. С. 76.
Все описанные периодические издания хранятся в Славянской библиотеке в Праге, входящей отдельным комплексом в состав Национальной библиотеки Чешской Республики. В настоящее время в библиотеке осуществляется проект оцифровки периодических изданий русской и украинской эмиграции, печатавшихся на территории бывшей Чехословакии. На сегодняшний день оцифровано 250 названий газет и журналов (в основном все украинские и приблизительно половина русских). Из упомянутых журналов в цифровом варианте доступны те номера журнала «Духовный мир студенчества» [219] , которые были изданы в Праге.
219
См. сайт: http: // kramerius.nkp.cz / kramerius / PShowPeriodical.do? id=2700.
Эмил Димитров
Русско-болгарские встречи псевдонимов: две истории
Литературные псевдонимы не только «закрывают» авторство и играют с ним и не только являются своеобразным, нарочитым препятствием на пути исследования и понимания, нуждаясь в дешифровке и в соотнесении с некоторым «твердым» денотатом; порой они могут быть своебразными «окнами» в мир культуры, ключом не только к новому пониманию, но и к обретению новой реальности.
Проиллюстрируем свое абстрактное утверждение двумя сюжетами из истории русской эмиграции в Болгарии.
В 1920 г. в Софии вышло внешне совершенно непримечательное издание, оставшееся незамеченным и неизвестным вплоть до новейшего времени. Речь идет о брошюре всего в один печатный лист – раритет, библиографическое описание которого таково: Русский в Болгарии (Русско-болгарские разговоры) / Съставили М. и М. София: Кн-во «Глобус» (З. Футеков), 1920. 16 с.
Брошюра – обычное печатное издание, но обнаружено оно было не в библиотеках, а в научном архиве ученого-слависта Михаила Попруженко (1866–1944) [220] . Его почерком на титульной странице брошюры раскрыты инициалы составителей, а именно: шутливое «М. и М.» следует читать как «Михаил (Попруженко) и Михаил (Арнаудов)». Попутно отметим, что оба выдающихся филолога были в близких отношениях между собой и обменивались жестами внимания и взаимного признания [221] . Забегая вперед, скажем, что их сотрудничество как будто внушает нам, что отношения в культуре – личные, но они всегда сложно опосредованы языком и его уровнями (из-за глубинно языковой – в семиотическом смысле слова – природы кульуры). Еще в виде послания можем прочитать и то, что настоящим «переводчиком» между языками и культурами является как раз ученый, эксперт.
220
НА – БАН (Научен архив на Българската академия на науките, София). Ф. 61 К. Оп. 1. Ед. хр. 83.
221
См., например, письма М. Попруженко М. Арнаудову (НА – БАН. Ф. 58 К. Оп. 1. Ед. хр. 1054), рецензию М. Арнаудова на труд М. Попруженко «Синодикът на цар Борила» (Българска мисъл. 1928. № 3. С. 71–72) и др. М. Попруженко и М. Арнаудов активно сотрудничали между собой в рамках научных и академических институций, а также издаваемого М. Арнаудовым журнала «Болгарская мысль» («Българска мисъл»). В архиве М. Попруженко сохранились две их совместные фотографии 1920 г. (НА – БАН. Ф. 61 К. Оп. 1. Ед. хр. 16).
Небесполезно вкратце представить двух «М.».
Михаил Георгиевич Попруженко (1866–1944) – известный русский славист и болгарист, профессор Новороссийского университета, с самого начала 1920 г. – в эмиграции в Болгарии, где жил и работал до своей смерти в 1944 г. и где нашел друзей, учеников и настоящее признание. В 1923 г. Академия наук Болгарии избрала его своим членом-корреспондентом, а в 1941 г. – действительным членом; в 1938 г. ученый удостоен звания doctor honoris causa Софийского университета им. св. Климента Охридского – событие имело широкий общественный и культурный резонанс [222] . В этом, без сомнения, сказалась высокая оценка заслуг М. Попруженко перед болгарской литературой и культурой; эта оценка сохраняется незыблемой вплоть до нынешнего времени. В своем небольшом рукописном curriculum vitae профессор особо подчеркивал свою связь с древнеболгарской литературой:
222
См. собранные в научном архиве М. Г. Попруженко (НА – БАН. Ф. 61 К. Оп. 1. Ед. хр. 11, 12) официальные и частные поздравления, как и отклики в болгарской печати на факт присуждения ученому – в связи с 50-летием его научной деятельности – высшего почетного титула университета, в котором он с 1 апреля 1920 г. (т. е. почти с самого начала своей эмигрантской жизни в Болгарии) работал на кафедре славянских литератур ординарным профессором истории русской литературы (Алманах на Софийския университет «Св. Климент Охридски» за петдесетгодишнината на университета. 1888–1939. София, 1940. С. 499–501).
Во время своих продолжительных занятий славянской филологией М. Г. Попруженко особое внимание уделял изучению истории и литературы болгар. Ему принадлежит издание и исследование знаменитого болгарского памятника «Синодик царя Борила (Бориса)», за что в 1900 г. Харьковский университет, когда там занимал кафедру славяноведения незабвенный М. С. Дринов, – присудил ему степень доктора. М. Г. Попруженко издал и исследовал и другой ценный для истории болгар памятник – «Слова Козмы Пресвитера». Из других работ М. Г. Попруженко по болгарской истории нужно отметить его «Очерки по истории возрождения болгарского народа» (некоторые из них изданы на болгарском языке), а также его изыскания по истории болгарских колоний в России [223] .
223
НБКМ –
БИА (Национална библиотека «Св. св. Кирил и Методий» – Български исторически архив, София).Ф. 278. Ед. хр. 280. Л. 1–3.Михаил Арнаудов (1878–1978) – крупнейший болгарский ученый-литературовед, этнолог, культуролог, общественный деятель; автор и составитель около ста книг, среди которых выделяются его капитальные труды «Психология литературного творчества» (1931), «Очерки болгарского фольклора» (1934), «Основы литературной науки» (1942), серия книг, посвященных крупнейшим фигурам болгарского национально-культурного Возрождения, и мн. др. [224]
Многообразны были личные и творческие связи Михаила Арнаудова с русской эмигрантской культурой в Болгарии. Следует заметить, что в 1920–1930-е гг. налицо интереснейшее явление – своеобразный «конкубинат» болгарской и русской литературы и культуры. Продуктивность культурного общения, родившуюся в результате состоявшейся встречи, возможно узреть не только в целой серии сознательных культурных жестов, но и в его «оседании» на глубинном уровне, в «культурном бессознательном». Одна из манифестаций этого общения – акт номинации, именования: множество знаковых для болгарской культуры того времени имен были «оглашены» под русским влиянием. Так, например, имя журнала, выходящего бессменно с 1925 по 1943 г. под редакцией Мих. Арнаудова, – «Болгарская мысль», – несомненно, является транспозицией на «болгарский лад» названия влиятельного журнала «Русская мысль», который, как известно, в самом начале 1920-х гг. начал свою вторую жизнь как раз в Софии, где издавался (в 1921–1922 гг.) Российско-болгарским книгоиздательством; с этим авторитетным издательством ученый даже подписал договор на болгарский перевод «Истории второй русской революции» П. Н. Милюкова [225] .
224
Подробнее о нем см.: Димитров Е. Досието на Михаил Арнаудов. София, 2007; Димитров Е. Публицистиката на Михаил Арнаудов. София, 2014.
225
См.: Писмо от руско-българското книгоиздателство от 12 октомври 1920 г. / Публ. и бел. Е. Димитров // Академик Михаил Арнаудов – ученият и творецът: сборник с научни изследвания. София, 2006. С. 310–312. Болгарский перевод первой книги первого тома «Истории второй русской революции» вышел под редакцией М. Арнаудова; см.: Милюков П. История на втората руска революция / Превод под редакцията на проф. Мих. Арнаудов. Т. I. Книга 1. София: Руско-българско книгоиздателство, 1921.
Отношения М. Арнаудова с деятелями русской эмиграции были настолько разнообразными, что можно строить их типологию. Во-первых, в его лице русские ученые и писатели узнавали своего друга, к которому они всегда могли обращаться с просьбой о помощи, обеспечении работой и т. д. [226] Во-вторых, в должности редактора «Болгарской мысли» Мих. Арнаудов привлекал в качестве своих сотрудников цвет русской мысли в Болгарии и за ее пределами (например, А. Л. Бема из Праги); так в журнале появляются публикации А. Л. Бема, М. Г. Попруженко, А. М. Федорова, П. М. Бицилли, Г. Ф. Волошина и др., печатавшиеся в оригинале по-русски. В-третьих, личные контакты естественным образом оформлялись в «формализованные» отношения с культурными и творческими объединениями русской эмиграции [227] ; яркое свидетельство признания его заслуг – то, что в 1935 г. Союз русских писателей и журналистов избрал его своим почетным членом (среди болгарских ученых и писателей было избрано всего 12 почетных членов) [228] . Ученый поддерживал тесные отношения и с украинскими деятелями и организациями [229] , был первым председателем организованного в 1932 г. Украинско-болгарского общества [230] . Близким другом М. Арнаудова был известный украинский скульптор Михайло Паращук [231] .
226
См., например: НА – БАН. Ф. 58 К. Оп. 1. Ед. хр. 1032 (письмо В. Пушкаревой М. Арнаудову), 34 (письмо П. Милюкова М. Арнаудову с ходатайством о В. Мякотине) и др.
227
См. опубликованные нами документы: Димитров Е. Михаил Арнаудов и руската емиграция (тезиси) // Михаил Арнаудов – ученият и човекът: сборник с научни изследвания. София, 2006. С. 310–314 (Приложение).
228
Там же. Документ № 3. С. 313–314.
229
См.: НА – БАН. Ф. 58 К. Оп. 1. Ед. хр. 148–153.
230
См.: ЦДА (Централен държавен архив, София). Ф. 1717 К. Оп. 1. Ед. хр. 268 (Протокол заседания группы болгарских и украинских культурных деятелей с целью создания Украинско-болгарского общества; председатель проф. М. Арнаудов, заместители председателя Ст. Чилингиров и М. Паращук, советники Ст. Омарчевски, Г. Генов, д-р Иван Пенаков и Н. Балабанов, секретарь Р. Алексиев. 13.II.1932).
231
См.: НА – БАН. Ф. 58 К. Оп. 1. Ед. хр. 943, 1273 (письмо М. Арнаудова от 27.VIII.1958 Президенту Украинской Академии наук в Киеве о деятельности М. Паращука), ЦДА. Ф. 1717 К. Оп. 1. Ед. хр. 38.
Разговорник «Русский в Болгарии» представляет интерес сразу в нескольких отношениях. Во-первых, это, наверное, единственная из многочисленных публикаций М. Арнаудова за его столетнюю жизнь [232] , которая была задумана и реализована в соавторстве, да еще с ученым-иностранцем, который только что вошел в болгарскую культурную действительность, т. е. речь идет о работе, являющейся уникальной по своему генезису. Во-вторых, во всем творчестве Мих. Арнаудова, да и Мих. Попруженко это издание – единственное и по своему жанру: литературоведы здесь преображаются в лингвистов – авторов словарей и разговорников. Опыт ученых в области лексикографии не может быть однозначно выведен из других их занятий и интересов, он не связан с чем-то другим и не находит продолжения в их дальнейшей деятельности. К многообразным определениям двух крупных фигур эти «Русско-болгарские разговоры» как бы добавляют еще то, что в определенный момент ученый должен взять на себя ношу своего рода привилегированного коммуникатора.
232
См.: Гечева Кр. Михаил Арнаудов. Биобиблиография. София, 2000.
Интересна логика построения разговорника. Он как бы прослеживает путь русской эмиграции и словно идет за ней, о чем говорит последовательность названий разделов: «Железная дорога» [233] , «В отеле», «На улице» и т. д.; последний раздел – «Некоторые сведения о Болгарии» (С. 14–16). Здесь материал дан как бы в катехизисной форме, т. е. в виде вопросов и ответов, а месседж всего разговорника архилюбопытен: «Многие ли произведения болгарских писателей переведены на русский язык? – К сожалению, очень немногие. Русские мало еще знакомы с творчеством болгарского гения. Нужно надеяться, однако, что они осознают необходимость для себя изучения болгарской литературы» [234] . Кроме своей непосредственной прагматической задачи, у разговорника была и своя «сверхзадача» – вызвать у русских интерес к болгарской литературе и тем самым открыть ей путь к «большому» языку и культуре. Таким образом, восхождение при развертывании разговорника идет не от простого к сложному, а от каждодневного к духовному, от быта к бытию.
233
Любопытно отметить, что в этом разделе зафиксировано даже основное направление движения русской эмиграции, а именно: Константинополь – Цариброд (город на границе Болгарии и Сербии, т. е. находящийся на основной дороге в Европу); здесь звучат вопросы: «Всякий ли день отходит поезд в Константинополь?», «Будет ли сегодня ночью поезд на Цариброд?» (Русский в Болгарии. С. 1).
234
Русский в Болгарии. С. 16.