Пшеничное зерно. Распятый дьявол

— Поедем мы наконец или он всю ночь тут балабонить будет? — воскликнул мужчина в комбинезоне.

— Не забывайте, каждое матату — рассадник слухов и сплетен, — отозвалась Вариинга.

Мваура наконец плюхнулся на водительское место, дал длинный гудок. Взревел мотор, и матату тронулось с места.

Толпа внезапно разразилась криками и свистом, требуя, чтобы Мваура остановился. Заскрипели тормоза.

К матату подбежал запыхавшийся молодой человек с плоским чемоданчиком и, уже сев рядом с Вариингой и мужчиной в комбинезоне, спросил:

— До Илморога?

— Да-да, — озорно ответил Мваура, — в родной наш Илморог.

— Ух, едва поспел, — сказал новый пассажир, но никто на его слова не откликнулся.

— С вами еще кто есть? — спросил Мваура после недолгой паузы.

— Нет!

Пассажир поместил чемоданчик себе на колени, и Вариинга невольно прочла на крышке имя и адрес владельца: "Мистер Гатуирия, факультет африканских исследований, Университет Найроби".

Университет! У Вариинги заныло сердце.

Итак, Мваура завладел тремя пассажирами. Проехали Макааку, потом вокзальную площадь, свернули на проспект Хайле Селассие, потом выехали на Нгонг-роуд. Теперь надеяться было не на что — больше пассажиров не сыскать.

Господин, которого звали Гатуирия, достал из чемоданчика три книги: "Великие композиторы" Гарольда Шомберга, "Музыка народа камба" П. Кавуйю и "Музыкальные инструменты Восточной Африки" Грэма Гислопа, полистал их, потом углубился в "Великих композиторов".

Однако что судьбой предназначено, от тебя не уйдет. Когда Мваура достиг Дагоретти, на перекрестке его остановила женщина в национальном платье из китенге с сизалевой корзинкой в руке. Она была босиком.

— Илморог?

— Залезай! — радостно гаркнул Мваура. — Живее, мать, время — деньги. Ты одна?

— Одна. — Женщина села в машину, устроилась поудобнее, подперла подбородок ладошкой. Мваура, насвистывая, покатил дальше.

На автобусной остановке "Сигона", рядом с гольф-клубом, ему опять повезло: нашелся пятый пассажир. Он был в сером костюме, на галстуке — алые цветы, в руке — небольшой кожаный чемодан с металлической отделкой. Глаз за темными очками не разглядеть.

У Мвауры отлегло от сердца. "Даст бог, по пути подсядет еще пятеро, итого десять, — рассуждал он про себя, — бензин хотя бы оправдаю".

Но на остановке в Лимуру его обуяло отчаяние. Никому не было с ними по пути. Вновь им завладели сомнения и нерешительность. Ехать затемно в Илморог из-за пятерых пассажиров? Может, наврать им, будто машина сломалась и придется заночевать в Камири-итху? Но внутренний голос, его второе "я", возразил, "Не искушай судьбу, Мваура, проспишь ты свой шанс. Медный грош и тот хорош. Настоящий хозяин и дерьмом дорожит. Зернышко к зернышку — вот и полон мешок. Цент к центу — получай шиллинг!"

Мваура нажал на педаль газа и покатил к Илморогу с Вариингой, Гатуирией, работягой в комбинезоне, крестьянкой в китенге и мужчиной в темных очках — всего пятеро.

Ехать так ехать…

4

Первой заговорила женщина в китенге. Как раз проезжали Нгуируби, впереди лежало Кинеени.

— Водитель! — откашлявшись, сказала она.

— Можно просто Робин Мваура, — шутливо представился тот.

— Брат, позволь мне поделиться с тобой моим затруднением, пока мы далеко не отъехали.

— Стучите, и отворят вам, — отозвался Мваура, полагая, что женщине хочется скоротать дорогу за разговором. — Не прячьте своей мудрости, иначе вас засудят.

— Спасибо за соучастие, брат! Нет в мире ничего дороже взаимной выручки. Ты везешь меня, но у меня за душой ни цента, — призналась женщина.

— Что?! — гаркнул Мваура.

— Мне нечем заплатить за проезд.

Мваура так резко затормозил, что рядом с мужчиной в темных очках распахнулась дверца. Если бы сосед в комбинезоне вовремя не пришел ему на помощь, очкарик выпал бы наружу и покатился вниз по холму Кинеени.

Мваура съехал на обочину.

— Ты что, на тот свет нас везешь? — отчитал Мвауру пассажир в комбинезоне. — Может, тебя наши враги подкупили?

Очкарик еще не пришел в себя от испуга и потому ни Мвауру не обругал, ни своего спасителя не поблагодарил.

— Во всем виновата эта женщина! — повернувшись к пассажирам, закричал Мваура. — Нам не о чем о тобою говорить. Мотору нужен бензин, а не моча!

— Доедем до Илморога, а там сразу у кого-нибудь займу.

— Кения — это не Танзания и не Китай, здесь за все надо платить.

— Послушай, почтенный, я никогда не жила на чужой счет, но если бы ты знал, как мне досталось в вашем Найроби…

— Рассказывай сказки кому другому, — оборвал ее Мваура. — Меня страшными историями не запугаешь. Гони монету или слезай!

— Ты в самом деле выбросишь меня посреди дороги, ночью, в глуши?

— Женщина, вылезай и иди пешком. Повторяю, у меня в баке бензин, а не моча.

— Я не лгу — вот этими руками я сражалась за свободу нашей страны. И ты хочешь, чтобы я провела ночь в лесу, среди хищных зверей? — спросила женщина с такой тоской, будто знала наперед ответ, но до конца не постигла, как такая черствость возможна.

— В наши дни плоды пожинает не тот, кто полол сорняки, а кто пришел на готовенькое, — сказал Мваура. — Свобода — это не россказни о том, что было, а звон монет в кармане. Со мною шутки плохи. Вылезай или же побренчи денежками — тогда поедем дальше.

Мужчина в комбинезоне положил конец препирательствам:

— Поезжай, водитель. Только раненый зверь скулит от боли. Я уплачу за нее.

— Заводи мотор, — поддержал рабочего Гатуирия. — Я тоже войду в пай.

— И я внесу свою долю, — поспешно добавила Вариинга, вспомнив, что вполне могла оказаться в таком же положении, не отыщись ее сумочка.

— Разделим стоимость проезда на три части, — согласился рабочий, — так всем проще. Трудности становятся непосильными лишь тогда, когда никто не хочет тебе помочь.

Мваура включил мотор. Кинеени осталось позади.

Некоторое время ехали молча, но вскоре крестьянка нарушила тишину:

— Я так счастлива, что даже слов подходящих не нахожу. Меня зовут Вангари. Я из Илморога, точнее, из пригорода Нжерука. Доедем до места, я сразу расплачусь. Бог воздаст вам за доброту, а я буду молиться за вас предкам.