Психологическое консультирование, психокоррекция и профилактика зависимости

Невротическая личность страдает от серьезных бессознательных конфликтов, несет тяжелый груз тревоги и связывает большое количество энергии в защитных паттернах поведения. Психозащитные механизмы играют решающую роль в психодинамике. Невротики и нормальные люди различаются в способах психологической защиты. В норме сублимация инстинктов позволяет использовать энергию для созидания социально желательного (цивилизованного) поведения. С социальной точки зрения, сублимация является «успешной» тактикой защиты, поскольку она позволяет избегать конфликта и тревоги и реализовывать то, что намечено процессом социализации. Нормальный человек располагает большим, чем у невротика, запасом сублимированной энергии и тем самым обладает большим количеством социально одобряемых паттернов поведения. Интеллектуализация в качестве защитного механизма в подростковом возрасте выступает против собственных инстинктивных влечений личности и до некоторой степени также может считаться «успешной» тактикой.

Наркотики, напротив, являются примером неуспешной тактики психологической защиты, хотя по-своему удовлетворяют потребность Эго в стабильности, нейтрализуют карающее Суперэго, дают идеализированный объект. Аддиктивное поведение существенно детерминируется: 1) потребностью контейнировать агрессию; 2) поиском удовлетворения желания символических отношений с материнской фигурой; 3) желанием ослабить депрессивные аффекты [57].

Действие наркотиков влияет на аффекты – страхи, чувства вины и стыда. Тем самым действие наркотиков подобно защитному механизму. То, что при неврозе делает защитный механизм вытеснения, при наркотической зависимости берет на себя наркотик: неприятные представления и чувства более не воспринимаются. В этом повинен тот самый негативный опыт, приобретенный лицами с наркотической зависимостью в раннем детстве. Вполне законные потребности ребенка в уважении, в любви и нежности отношений с родителями по тем или иным причинам не удовлетворялись [57].

Вместе с тем следует учитывать возможность, что приобретенные паттерны поведения могут мотивироваться сами по себе, без подавления или даже «успешной» защиты. Различные представители психоаналитической традиции подвергли критике положения Фрейда и поставили под сомнение жесткий биологический детерминизм фрейдизма. По-видимому, Эго обладает большей самостоятельностью в вопросах контроля и интеграции поведения, а Суперэго не обязательно трактовать лишь в негативных терминах [56].

В индивидуальной психологии А. Адлера упор делается на решающей роли врожденного комплекса неполноценности и его компенсации. В качестве основного инстинкта человека и его целеполагания Адлер предлагал концепт «достижение превосходства». Успешно преодолеть чувство неполноценности возможно при развитии чувства общности. Индивиды с недостаточно развитым чувством общности составляют группу проблемных детей, преступников, душевнобольных, алкоголиков, наркоманов. Люди не могут справиться со своими проблемами и получать удовольствие от социального общения потому, что в детстве у них сформировался план, в основе которого лежит защитная функция. Этот план препятствует личностным изменениям, так как представляет единственную форму адаптации, которую человек сумел для себя создать [38]. Чтобы обрести индивидуальность, человек должен освободиться от привязанностей раннего детства. Этот шанс дается человеку в период взросления.

По мнению Юнга, цель человеческого развития состоит в высвобождении возможностей коллективного бессознательного. Прогресс подразумевает под собой процесс индивидуации (саморазвития), в ходе которого субъект начинает постигать различия между сознательным и бессознательным, осознавать как свою собственную индивидуальность, так и свою принадлежность к человеческому роду. В результате субъект обретает способность думать, чувствовать и действовать в большей степени на уровне интегральной Самости, нежели на личном (Эго-защитном) уровне. Самость есть архетип целостности – наиболее полного человеческого потенциала.

Э. Фромм относит наркомана, аддикта к мазохистскому типу личности, которая является пассивной стороной симбиотической связи.

В транзактном анализе (Э. Берн) зависимость от алкоголя и наркотиков рассматривается как вариант игры «Алкоголик», в которую человек может играть всю жизнь. Он не боится потерять здоровье, т. к. это как раз то, чего он нередко и добивается, следуя своему сценарному предписанию: «Убей себя». У наркоманов и алкоголиков, по мнению Э. Берна, отчетливо проявляется зависимость от матери. Прекратить прием наркотиков для них равносильно разрыву симбиоза с матерью. Транзактный анализ трактует наркоманию как игру, в которой каждый игрок (сам «наркоман», его «преследователь», его «спаситель» и т. д.) получает свою выгоду, что и поддерживает психическую зависимость «главного игрока» от наркотика.

Согласно теории психосоциального развития Э. Эриксона, личностное развитие продолжается всю жизнь. Дефекты предшествующих стадий развития манифестируются в подростковом возрасте во время кризиса идентификации личности или путаницы ролей (12–18 лет). От самой первой стадии (потребность в доверии себе и другим) актуализируется поиск людей, которым можно было бы верить, и люди должны доказать, что им можно верить. С другой стороны, подросток боится быть обманутым и может выражать эту потребность в циничном недоверии. Регресс к этой стадии означает возобновление борьбы между доверием и недоверием. В зависимости от смысла жизненных событий аналогичные регрессы могут быть и к другим стадиям, вплоть до пятой, где, собственно, и происходит кризис подростковой идентичности. В период этого кризиса подростки пытаются создавать свою субкультуру, они озабочены тем, что их мнение не совпадает с мнением других людей. В поисках нового чувства преемственности и самотождественности, которое должно теперь включать половую зрелость, некоторые подростки вновь пытаются решить конфликты прошлых лет, прежде чем создать для себя окончательные идеалы.

Если подросток, молодой человек может идентифицировать себя с новыми ролями, предполагающими компетентность и творчество, если были положительно разрешены кризисы предшествующей идентичности, то этот период проходит сравнительно спокойно. Те же, кто не способен найти свое место в жизни, попадают в ситуацию ролевой неопределенности, которая соединяется с застарелым чувством безнадежности. Результатом этой стадии является спутанность идентичности, и такие подростки часто пополняют группу деликвентных личностей.

3.2. Бихевиористическая модель

В бихевиористической парадигме различают два вида неадаптивного привычного поведения: органическое и выученное. К выученному поведению относят не только неадаптивные привычки (например, привычка грызть ногти), но также неврозы, психопатии (антисоциальные личностные расстройства) и аддикцию (алкоголизм, наркоманию).

Поведенческая терапия как «модификация поведения» впервые возникает как оппозиция фрейдистскому психоаналитическому подходу, доминировавшему в американской терапевтической практике в 30-е гг., и окончательно оформляется в самостоятельное направление в 50-е гг. XX века. Рассматривая историю возникновения поведенческой терапии, Д. Дэвисон выделяет три психологических направления, лежащих в основе ее становления: ставшие классическими работы Д. Вольпе и А. Лазаруса, основанные на принципах теории классического обусловливания И. П. Павлова и теории научения Халла; работы по оперантному обусловливанию Б. Скиннера и работы по когнитивному научению Л. Бандуры [12].

Дж. Вольпе в своей статье «На пути к созданию научной психотерапии» [84] пишет: «Распространенный образ отстраненного бихевиорального психотерапевта, интересующегося лишь механикой поведения, но никак не самим человеком и его проблемами, – это чистейшей воды вымысел!» С этим утверждением вполне согласны и ведущие специалисты в других областях психотерапии [84]. Современные теоретические модели девиантного поведения человека в значительной степени пересекаются, совмещая в себе и бихевиоральный, и когнитивный, и психодинамический подходы. Не говоря уже о повсеместной практике заимствования эффективного технического инструментария, об эклектике в применении конкретных методических приемов психотерапии и психокоррекции поведения.

Многие поведенческие психотерапевты признают важность когнитивных и аффективных составляющих, а также сознания в целом. Так, с точки зрения современного бихевиорального подхода, у подростков нередко встречаются проблемы в установлении эмоциональных связей со сверстниками, что порождает фрустрацию, тревожность, стресс или депрессию. Низкая устойчивость к стрессам у наркоманов сочетается с очень высокой результативностью поведения, направленного на употребление наркотиков. При этом отказ от потребления наркотических средств рассматривается как поведение с высокой степенью неопределенности и отсутствием удовлетворительных поведенческих схем. Решение о необходимости использования в каждом конкретном случае определенного метода воздействия зависит, таким образом, от обстоятельств.

Благодаря работам А. Бандуры в американской поведенческой терапии укрепила свои позиции когнитивная психология. Вместе с тем в ходе развития когнитивно-поведенческой терапии отчетливо выступила и тенденция смыкания этого синтетического направления с психоаналитическим подходом, из которого заимствуются некоторые принципы и техники коррекционного воздействия, а традиционные психоаналитические процедуры получают описание в терминах теории научения. Теоретики когнитивной психотерапии, как и психоаналитики, полагают, что обычно при лечении расстройств личности более продуктивно выявлять «глубинные» структуры. Различие заключается в том, что представители психоаналитической школы считают эти структуры неосознаваемыми и труднодоступными для пациента. Когнитивные психотерапевты, напротив, придерживаются мнения, что данные явления в значительной степени осознаваемы и при специальной подготовке могут быть еще более доступны для осознания. Дисфункциональные чувства и поведение (согласно теории когнитивной психотерапии) в значительной степени обусловлены определенными схемами, которые лежат в основе искаженных суждений и сопутствующей им тенденции допускать когнитивные ошибки в некоторых типах ситуаций. Основная посылка когнитивной модели заключается в том, что главным источником дисфункциональных эмоций и поведения являются ошибки атрибуции. Так, поведенческий паттерн «зависимой личности» предполагает поиск удовольствий и избегание боли, а также пассивную надежду на то, что другие люди удовлетворят эти потребности. В работах психиатров XIX века «зависимость» определялась как пассивность, неэффективность, чрезмерное послушание, и для описания зависимых использовались такие термины, как «беспомощные», «слабовольные» и «дегенераты». Согласно современной психодинамической трактовке, к чрезмерной и дезадаптивной зависимости могут вести чрезмерное потакание или депривация на оральной (младенческой) стадии развития, что ведет к развитию таких черт, как иждивенчество и недостаток инициативы.