Психология внимания

Нет надобности разыскивать, каким образом вызывается произвольное внимание в текущей жизни. Оно возникает по требованию обстоятельств, как и всякое другое состояние сознания; отличие его от последнего заключается в том, что оно может быть удержано. Если ученик, не интересующийся математикой, вспоминает, что ему надобно решить задачу, то это известное состояние сознания; если же он садится за работу и продолжает ее — здесь является состояние произвольного внимания. Чтобы устранить всякие недоразумения, я повторяю: вся задача заключается в этой возможности задержки.

Каким образом можем мы произвести задержку? Здесь мы приступаем к вопросу, весьма мало обработанному в физиологии и почти не исследованному в психологии. Опыт на каждом шагу показывает нам, что во многих случаях в нашей власти остановить движение различных частей нашего тела. Но как происходит соответствующий процесс этой приостановки в области духовной? Если бы механизм задержки был лучше изучен в физиологии, мы, вероятно, могли бы дать менее туманный ответ. Итак, просим читателя смотреть на последующие рассуждения как на опыт, исполненный пробелов.

Основное свойство нервной системы состоит в переходе первичного возбуждения в движение. Это акт рефлективный, типичная форма нервной деятельности. Но известно также, что некоторые возбуждения могут помешать движению, замедлить или уничтожить его. Наиболее известный случай состоит в приостановке движений сердца вследствие раздражения блуждающего нерва. Со времени этого открытия, сделанного братьями Вебер в 1845 г., физиологи с большим рвением изучали случаи, где раздражение какого-нибудь нерва препятствует данному движению или выделению. Пфлюгер показал, что симпатический нерв (nervus Splanchnicus) оказывает задерживающее действие на тонкие кишки. С тех пор было установлено, что движения желудка и всего кишечного канала подчинены задерживающему действию. К той же причине относит Клод-Бернар и действие сосудодвигательных нервов. Наконец эта задерживательная способность принадлежит не только спинному и продолговатому мозгу; она присуща и головному мозгу. Сеченов утверждает, что средний мозг (зрительный слой) имеет задерживающее влияние на нижние части спинного хребта. В последнее время многие авторы приписывают явление гипноза задерживающему действию, исходящему от коркового вещества. Наконец, по мнению Броун-Секара, задерживающее действие есть «сила, которою обладают почти все части центральной нервной системы и значительная часть периферической».

Для объяснения этого «отрицательного рефлекса» были придуманы различные теории, которые излишне излагать [49] . Заметим, впрочем, что Ферье первый в своих Functions du cerveau относил внимание к деятельности умеряющих центров, которые он помещает в лобных долях. Возникновение идей, говорит он, зависит от возбуждения двигательного элемента, входящего в ее состав; внимание зависит от ограничения движения; возникает задержка внешнего рассеяния и усиление внутреннего. Возбуждение двигательных центров, защищенное против рассеяния вовне, тратит свою силу на внутреннюю работу; здесь проявляется подавленное возбуждение двигательного центра. Вот главные доводы, приводимые им в пользу локализации умеряющих центров в лобных долях: умственное развитие пропорционально вниманию; оно пропорционально также и развитию лобных долей. Раздражение этих долей не вызывает никаких двигательных проявлений; следовательно, это центры умеряющие, которые тратят свою энергию на изменения, производимые в двигательных центрах, действующих в данном случае. Отнятие их не парализует двигательную способность, но производит понижение умственных способностей, сводящееся к потере внимания. Лобные доли недоразвиты у идиотов, у которых очень слаба способность ко вниманию. Область лба постепенно уменьшается у животных по мере того, как понижается уровень их интеллекта. Прибавим, что повреждение лобных долей сильно ослабляет, а иногда и уничтожает контролирующую способность [50] . Впрочем, автор заявляет, что «относительно физиологического основания этой контролирующей способности можно допустить только теоретические взгляды».

49

Для истории этого вопроса до 1879 г. см.: Hermann. Handbuch der Physiologic, т. I, часть 2, стр. 33 и след. Для новейших теорий — S. Loarie: I fatti e le teoria della inibizione, Milano, 1888.

50

Что касается фактов, мы укажем читателю на нашу работу «Болезни воли», стр. 30 и след. Позднее американский невролог А. Старр, наблюдая 23 случая повреждения лобных долей, нашел у половины больных следующие умственные расстройства: потерю контролирующей способности, перемену характера, невозможность сосредоточить внимание (Brain. Janvier 1886, стр. 570).

Хотя теория, утверждающая, что для задерживательных явлений существуют отдельные аппараты, сделалась почти классической, но в последнее время несколько авторов, опираясь на свои опыты, утверждали, что «как двигательные, так и задерживательные явления происходят в одних и тех же элементах» [51] .

«Всякий раз, когда раздражают какой-нибудь нерв, — говорит Бонн, — в этом нерве происходят двоякого рода изменения в противоположных направлениях. Возьмем двигательный нерв: деятельность его выразится сотрясением мускула; но кроме этого явления, наиболее очевидного и лучше всего исследованного, возникает также противоположное состояние, стремящееся затормозить движение или не дать ему осуществиться. В этом нерве произойдут одновременно: акт двигательный и акт задерживательный» [52] .

51

Wundt. Untersuchungen zur Mechanik der Nerven und Nervencentren. 1871, 1876, и Psychologic Physiologique, t.l, ch. IV; Baunis. Recherches experimentales sur les conditions de l'activite cerebrale et sur la physiologic du nerf. Paris, 1884.

52

Бонн более других физиологов настаивал на важности задерживательных актов для психологии.

Двигательный процесс наступает быстрее задерживательного и длится не столь долго. Первое возбуждение производит максимальное сотрясение, но при вторичном возбуждении наступает задержка, уменьшающая силу движения. В одном из опытов Вундта при раздражении данного нерва с помощью непрерывного тока является на аноде задерживательная волна, которая распознается по уменьшению раздражаемости нерва и медленно распространяется по обе стороны анода; в то же время на катоде образуется волна возбуждения, распространяющаяся по обе стороны катода с большою быстротой и интенсивностью. Таким образом, при возбуждении по нерву в одно и то же время проходит задерживательная волна и волна возбуждения, и возбуждаемость его есть не что иное, как равнодействующая этих двух противоположных сил.

На основании этой гипотезы всякое возбуждение вызывает, следовательно, в нервном веществе два изменения: одно положительное, другое отрицательное; с одной стороны, стремление к деятельности, с другой — стремление задержать эту деятельность; окончательный результат есть только итог этих действий. Таким образом, преобладание является то на стороне импульса, то на стороне задержки.

Мы привели вкратце почти все, чему учит нас физиология в отношении к механизму задержек; этим нам придется воспользоваться впоследствии. Теперь возвратимся к изучению психологическому.

Произвольная задерживающая способность, каков бы ни был ее способ действия, есть образование вторичное; она появляется относительно поздно, как и все проявления высшего порядка. Хотение в своей положительной, импульсивной форме, хотение, что-либо производящее, является первым в хронологическом порядке. Хотение в отрицательной форме, препятствующее чему-либо, является позже — по Прейеру [53] , на десятом месяце, под очень скромной формой задержки естественных испражнений.

53

L'Ame de I'enfant.

Но каким образом нами производится задержка? На этот вопрос мы не в состоянии ответить удовлетворительно. Тем не менее надобно заметить, что в этом отношении мы находимся в точно таком же положении и касательно противоположного вопроса: каким образом производим мы движение?

В хотении положительном вслед за «я хочу» является обыкновенно движение; это значит, что сначала возникает в мозгу деятельность двигательных образов или приспособленных двигательных следов, передача нервного возбуждения через лучистый венец полосатым телам, нижнему слою ножки большого мозга, продолговатому мозгу, затем после перекрещивания спинному мозгу, нервам и наконец мускулам. В хотении отрицательном за «я хочу» следует обыкновенно задержка: здесь анатомические и физиологические условия передачи не так хорошо известны; по гипотезе, изложенной выше, они нисколько не должны отличаться от предыдущего случая. Но как в том, так и в другом случае сознанию непосредственно доступны только два момента: отправной и конечный, т. е. «я хочу» и акт совершенный или задержанный. Все промежуточные состояния ускользают от него; оно усваивает их только путем изучения и косвенно. Итак, при настоящем состоянии наших знаний мы должны ограничиться установлением факта, что точно так же, как в нашей власти начать, продолжать и усилить движение, в нашей же власти сократить, прекратить или ослабить его.

Эти общие замечания приводят к одному по крайней мере положительному результату, а именно: всякое хотение, будь это импульс или задержка, действует только на мускулы и через мускулы, что всякое другое толкование неопределенно, неуловимо, химерично; и, следовательно, если механизм внимания двигательный, как мы утверждаем, то необходимо, чтобы во всех случаях внимания участвовали мускульные элементы, действительные движения или же движения в зародышевом состоянии, на которые действует задерживающая сила. Мы имеем власть (импульсивную или останавливающую) только над мускулами произвольными; это единственное понятие наше о воле. Таким образом, из двух вещей нужно выбрать одну: или найти мускульные элементы во всех проявлениях произвольного внимания, или же отказаться от всякого объяснения его механизма и ограничиться только признанием его существования.

Внимание останавливается произвольно на восприятиях, образах и идеях; или, выражаясь более точно и избегая всяких метафор, состояние моноидеизма может быть произвольно удержано на группе представлений, образов или идей, приспособленных к заранее намеченной цели. Нам необходимо определить те двигательные элементы, которые встречаются в этих трех случаях.

1. В отношении восприятий это сделать нетрудно. Все наши воспринимающие органы в одно и то же время чувствительные и двигательные. Для того чтобы мы могли воспринимать нашими глазами, ушами, руками, ногами, языком, ноздрями, необходимы движения. Чем более подвижны части нашего тела, тем более совершенна их чувствительность. Чем беднее подвижность их, тем тупее чувствительность. Но это не все; без двигательных элементов восприятие невозможно. Припомним сказанное раньше, что если мы уставим наш взгляд неподвижно на одном каком-нибудь предмете, то в скором времени восприятие становится туманным и затем исчезает. Приложите, не надавливая, нижнюю поверхность пальца к столу, и через несколько минут вы не будете чувствовать прикосновения. Движение глаза или пальца воскрешает восприятие. Сознание возможно только через изменение, изменение возможно только через движение. Можно бы многое сказать по этому поводу, потому что хотя факты вполне очевидны и подтверждаются повседневным опытом, но психология до такой степени пренебрегала ролью движений, что в конце концов забываешь, что они составляют коренное условие сознания, ибо служат орудием основного его закона — относительности и изменяемости. Сказанного нами в оправдание формулы: «нет движений, нет и восприятий» — совершенно достаточно. Роль движений в чувствительном внимании не подлежит ни малейшему сомнению. Часовщик, тщательно изучающий механизм часов, приспосабливает свои глаза, руки, тело; все остальные движения задержаны. В лабораторных опытах, устроенных для изучения произвольного внимания, это сосредоточение с помощью задержки движений достигает часто необыкновенной степени; дальше мы поговорим об этом. Припомним приведенные нами раньше наблюдения Гальтона над движениями в утомленной аудитории. Внимание означает, следовательно, сосредоточение и задержку движений, рассеянность — развитие движений.