Психотерапия, фокусированная на диалоге

Ценности психотерапии, фокусированной на диалоге

Описание сущности диалоговой модели психотерапии я бы хотел начать с ядра, представленного списком определяющих ее ценностей. Естественно, любой подход в психотерапии, осознают его приверженцы или нет, опирается на некоторые базовые убеждения, вокруг которых и образуется «тело» подхода. Психотерапевтическая надстройка в виде соответствующих технических приемов, правил построения экспериментов, способов организации терапевтического контакта и т. д. с необходимостью опирается на аксиологическое ядро. Полученный клиентом в результате психотерапии опыт ассимилируется в ткань психического также с учетом базовых ценностей подхода, косвенно или явно транслируемых терапевтом. И, наконец, процесс концептуализации психотерапевтами собственного профессионального опыта, который, в свою очередь, является источником постоянного развития метода, тоже с необходимостью опирается на его ценностное ядро. Именно диалектическое соотношение традиций (аксиологического ядра) и терапевтических инноваций (процесса творческой концептуализации опыта) определяет трансформацию методологии психотерапевтического метода или школы посредством либо методологической эволюции, либо парадигмальной революции.

Итак, в основе существования любой психотерапевтической школы или метода лежат ценности, которые так или иначе разделяются терапевтами, работающими в соответствующей психотерапевтической парадигме. Предлагаемая вашему вниманию диалоговая модель психотерапии также имеет определенную совокупность ценностей и базовых убеждений, определяющих сущность релевантного ей терапевтического процесса. Аксиологический аспект этой психотерапевтической модели в тезисном изложении имеет следующее содержательное наполнение.

Контакт – единственная реальность существования психического. Все, что происходит в контакте терапевта и клиента, участников группы между собой и с терапевтом, с окружающими в жизни людьми и т. д., выступает простейшей реальностью существования. Вне контакта не существует ничего, равно как ни до, ни после него. Утрата контакта в некотором смысле является психологическим эквивалентом суицида. Так же как и гомицида, поскольку, уничтожая контакт, человек отказывает другому в праве на существование в своем феноменологическом поле. Игнорирование, полагаю, выступает одной из самых интенсивных и разрушительных форм агрессии. Кроме того, следует отметить, что все психические явления, в том числе эмоции, чувства, желания, образы, фантазии, выборы и др., возникают лишь в контакте с другими людьми и существуют ровно столько, сколько продолжается этот контакт. Разрушенный контакт в поле существующих психических феноменов переводит последние в статус «аутичных», при котором они приобретают скорее деструктивный характер, чем созидательный. Таким образом, то, что еще недавно способствовало развитию self, сейчас разрушает его. По всей видимости, было бы более адекватным здоровому психическому функционированию, если бы психические явления, возникшие в контакте, в самом бы контакте и развивались, поддерживая тем самым процесс переживания.

Еще один аспект рассматриваемой проблемы имеет отношение к природе психологического и психосоматического симптома Так, любой симптом или синдром с методологической позиции, основанной на примате контакта, представляет собой не что иное, как способ организации отношений его обладателя с окружающей средой, причем наилучший из доступных в настоящий момент для self. Другой способ либо неизвестен клиенту, либо представляется ему неподходящим, либо пугает его. Альтернативные формы коммуникации могут восприниматься клиентом как сопряженные с чем-либо невыносимым, например, болью, страхом или стыдом. Иначе говоря, они заблокированы и нуждаются в поддержке терапии для своего развития. Поддерживая новые формы взаимодействия клиента в поле, психотерапия тем самым лишает симптом возможности подпитки, производной от незавершенных ситуаций поля.

Выбор, свобода. Наличие свободы воли и выбора – это признак, выделяющий человека из всего, живущего на Земле. Выбор позволяет человеку развиваться оптимальным для него образом – способность выбирать характеризует здоровое функционирование self, в то время как ее отсутствие разрушает контакт и, следовательно, парализует self– процесс. Именно на основании этой категории классики гештальт-терапии выдвинули принцип творческого приспособления [Ф. Перлз, П. Гудмен, 2001]. Постулирование ценности выбора имеет отношение и к самому процессу психотерапии – оно означает, что клиент на всем протяжении терапии остается свободным человеком: он вправе как продолжать терапию, так и остановить ее, как продвигаться в осознавании и получении нового опыта, так и сопротивляться этому, как вступать в прямые и открытые отношения с терапевтом, так и дефлексировать, деформируя терапевтический контакт, и т. д. Нет никакого, даже самого глубокого, терапевтического основания для лишения клиента свободы выбора.

Особое значение этики в регулировании контакта. В более ранних работах уже анализировалось содержание и сущность понятия этики [И.А. Погодин, 2008]. В отличие от морали, опирающейся на довольно стабильные во времени, а иногда даже ригидные убеждения и ценности, этика представляет собой творческий и гибкий процесс их ассимиляции. Этика выступает в некотором смысле эквивалентом переживания содержания морали. При этом регулирующим принципом процесса выступает свобода выбора. Иначе говоря, этика представляет собой непрекращающийся процесс принятия трудных ценностных решений, основанный на свободе идентификации / отчуждении содержания морали, являющейся фактором здорового творческого функционирования ego-процесса и предполагающей принятие ответственности за уникальный выбор. Разумеется, процесс такого выбора определяется, с одной стороны, опорой на существующие у человека ценности и убеждения, с другой – особенностями текущей ситуации поля.

Внимание к динамике контекста. Базовые положения теории поля, на которые методологически опирается диалоговая феноменологическая психотерапия, предполагают особое внимание к динамике контекста. Именно дизайн текущего контекста поля определяет соответствующую психологическую динамику. Иначе говоря, изменение контекста поля с необходимостью инициирует изменение психологических реакций человека, относящихся ко всем функциям self. Появившиеся в текущем контексте поля новые контакты с людьми предъявляют требования к соответствующим способам организации этих контактов, которые, в свою очередь, предполагают необходимость обращения с вновь возникающими эмоциями, чувствами, образами, фантазиями, представлениями человека о себе и окружающем его мире. Отказ от учета динамики ситуации поля в процессе построения человеком контакта с окружающими блокирует self-процесс в клещах хронической ситуации низкой интенсивности, что, собственно говоря, лежит в основе формирования психических нарушений. Верно и обратное (и именно это определяет необходимость, возможность и ресурсы диалоговой психотерапии): восстановление человеком чувствительности к текущей полевой динамике, например в процессе психотерапии, выступает фактором, обусловливающим эффективное функционирование и здоровое развитие self– процесса.

Внимание к процессу, результат терапии как побочный ее продукт. Особенность диалоговой феноменологической психотерапии в том, что она ориентирована на процесс, а не на результат. Хотя последнее и более привычно для обыденного мышления, психотерапевтическое мышление в рассматриваемой модели терапии предполагает следующее: результат (возможно, даже очень полезный и желанный для клиента) выступает побочным продуктом терапевтического процесса, сфокусированного на контакте. Традиционные представления о личности в методологии диалоговой психотерапии с неизбежностью трансформируются в представления о self как процессе в поле, реализуемом посредством основных его функций – id, ego, personality. Психическое – больше не содержание структуры личности, а феномен контакта, производный от текущей ситуации поля.

Феноменологическое сопровождение self. Одной из основных ценностей диалоговой психотерапии является ее метод, суть которого заключается в сопровождении возникающих по ходу терапевтического процесса феноменов. Феномены при этом, вслед за поздним Э. Гуссерлем [2001], рассматриваются в качестве фактов сознания, которые, кстати говоря, также принадлежат полю контактирования, а не личности с ее содержанием и структурой. Перебрасывая мостик от предыдущей ценности, следует отметить, что любые феномены, возникающие в процессе психотерапии, будь то чувства, образы, представления, мысли, совершаемые выборы, желания и т. д., принадлежат не клиенту или терапевту, а процессу их контакта, появляясь и развиваясь на границе-контакте. Сущность психотерапии заключается в предоставлении возможностей для возникающих в контакте феноменов жить своей жизнью. Поддержание витальности развивающихся в контакте феноменов является залогом терапевтически значимых трансформаций.

Сказанное, разумеется, находится в оппозиции к идее, согласно которой терапевтический процесс направляется принятой терапевтом терапевтической гипотезой. Опираясь в диалоговой модели психотерапии на теорию поля и феноменологию, мы можем констатировать в лучшем случае бессмысленность, а иногда даже вред подобного способа справляться в процессе терапии с тревогой неопределенности. Если место невротического стремления к контролю займет растущая способность удивляться появляющимся новым феноменам и впечатляться ими, тогда терапевтический процесс может дать его участникам гораздо больше, чем они способны были от него ожидать. Все сказанное в полной мере относится также к стремлению терапевта в трудных (а иногда и не только) ситуациях терапии прибегать к успокаивающему влиянию производимых им интерпретаций.

Близость, присутствие. Специфической ценностью диалоговой психотерапии выступает также близость в отношениях терапевта и клиента. Разумеется, речь идет о близости не в бытовом ее понимании, а в смысле организации качественного процесса контактирования. Отношения близости предполагают открытость двух и более людей друг другу, а также высокую чувствительность участников контакта как к человеку напротив тебя, так и к себе. В отношениях такого рода на фоне высокой чувствительности их участников становится возможным восстановление процесса переживания, который, собственно говоря, и является целью психотерапии. Тем не менее важно отметить, что высокая чувствительность, естественно, предполагает и большую ранимость участников контакта. Поэтому в целях сохранения экологичности психотерапевтического процесса терапевту и клиенту следует быть более внимательными друг к другу, что также относится к ценностям рассматриваемого психотерапевтического подхода.