Птичий глаз

Щегол предпочёл отнестись к этому как к наваждению или странной навязчивой мысли. Он обхватил двумя руками одеяло, натягивая его на себя с головой, и уткнулся лицом в подушку. Раскладушка противно скрипнула, но этот скрип, также как, и голос провалился в тишину. Щегол выбрал бы весь день провести лежа на раскладушке под одеялом. Его мышцы все еще болели после многократных подъемов на чердак, хоть и прошло уже несколько дней, но каждое движение отдавало неприятным спазмом. Он протяжно выдохнул, подготавливаясь к новому сну, где он снова в родном городе. Но тут одеяло внезапно стянули со Щегла, оставляя его в одних трусах и футболке.

— Что происходит? — его голос был схож со скрипом раскладушки.

— Ты слышал приказ, — над ухом прозвучал голос Чижа.

— А теперь поторопись, не то достанется, — Сизый подхватил его под руки и поднял с раскладушки. — И тебе, и нам.

У Щегла оставалась уйма вопросов по поводу внезапной пробежки на пятый день нахождения в Гнезде, но сил с утра хватило лишь на то, чтобы наспех надеть на себя одежду и выбежать на улицу за парнями. Гостиная непривычно пустовала, и все Гнездо было наполнено вязкой утренней тишиной. За дверьми первого этажа раздавался тихий храп, и Щеглу стало даже обидно от этого. Оказавшись на улице, он поежился от холодного воздуха и обхватил себя руками. Там их равнодушным взглядом встретила Ласточка. Она делала что-то наподобие разминки и лишь вскользь посмотрела на парней.

— Бежим за мной, — не дожидаясь ответа, она легким бегом направилась вглубь леса.

Ласточка бежала впереди, а Чиж, Сизый и Щегол бежали следом за ней. Влажные листья перемешались с песком и налипали грузом на кроссовки. По земле струился легкий туман, и прохладный ветер звенел в ушах. Холодный воздух обжигал ноздри, и Щеглу приходилось дышать ртом, несмотря на обветренные губы, готовые треснуть в любой момент. Щегол поравнялся с Чижом и Сизым, надеясь поговорить с ними.

— Что вообще происходит?

— Ласточка вернулась, — Сизый усмехнулся, слегка сбавляя темп.

— Теперь так будет каждое утро? — с ужасом спросил Щегол.

— Только пока они с Соколом в ссоре, — Чиж подключился к их разговору.

— Я ничего не понимаю.

— Что непонятного, — Сизый устало выдохнул. — Ласточка бегает каждое утро. Обычно она делает это вместе с Соколом. Иногда между ними что-то происходит, и она тащит на пробежку нас. Обычно это один или два дня, но один раз мы бегали с ней неделю.

— А они с Соколом…? — Щегол побоялся продолжить, так как не был уверен, что Ласточка их не слышит.

— Мы думаем они брат и сестра. Они постоянно ходят друг с другом, живут вдвоем в одной комнате, но каких-то открытых разговоров мы никогда между ними не видели.

— А почему мы, а не Сорока или Глухарь?

— У Глухаря больные ноги, а с Сорокой ты и сам видел, — заметив пристальный взгляд Ласточки, Сизый ускорился, оставляя позади Щегла с Чижом.

— Почему Ласточка и Сорока ненавидят друг друга?

— Не неси чушь. Здесь никто друг друга не ненавидит. Разногласия есть везде, но несмотря ни на что, мы — семья, — последние слова Щегол слышал плохо, потому что Чиж убежал вперед следом за Сизым.

Щеглу ничего не оставалось, кроме того, как побежать за ними. Ласточка остановилась на поляне и посмотрела на небо. Оно было затянутым серой пленкой, как и все дни до этого. В лесу слышалось далекое щебетание птиц, которое затихало с каждой минутой. Ласточка задержала взгляд на Щегле и медленно прикрыла глаза.

— Твоя просьба выполнена. Теперь ты повязан с нами кровью.

Словно тонкой проволокой Щегла пронзило с головы до кончиков пальцев. Он был бы рад, если бы она ничего не говорила, и эта информация осталась бы для него приятной интригой. Анисимов мертв. Это утверждение казалось таким логичным и уместным, в отличие от того, что он мертв из-за Щегла. Липкое и кислое ощущение образовало ком внутри грудной клетки. Щегол собственноручно наставил прицел на Анисимова, а Ласточка всего лишь спустила курок. Он так и не смог ничего произнести ничего ей в ответ и поэтому лишь кивнул.

* * *

К моменту их возвращения в Гнездо остальные уже проснулись и приступили к приготовлению завтрака. Глухарь стоял за плитой и варил очередную кашу, а Сорока с Соколом сидели в гостиной. Девушка безумолчно говорила об ужасных сменах в «Раздолье», а Сокол, казалось, даже не слушал ее. Заметив вошедших, Сорока настороженно оглядела всех и замолчала, вскидывая брови и поджимая губы. Сокол же заострил свое внимание лишь на Ласточке и устало вздохнул.

— Раз уж все в сборе, перейдем сразу к делу. — Сокол поднялся с кресла. — Глухарь отправится на охоту, заодно осмотрит лес. Чиж, Щегол, Сизый и Сорока остаются в дома и проводят генеральную уборку. Ласточка со мной в город.

Сорока наигранно вздохнула, но больше никто не высказал претензий. Завтракать в тишине, казалось, было привычным для Птиц. Вот только Щегол затылком чувствовал, что один неверный вздох — и они переубивают друг друга. Что бы Чиж не говорил о семье, Щегол видел это только по вечерам, когда включался магнитофон и приносилось пиво. Он попытался оправдать все тем, что это всего лишь утро и напряженность вполне приемлемо, но что-то подсказывало ему, что это не так.

Ровно в такой же тишине Глухарь взял ружье из своей комнаты на первом этаже и позвал за собой Плюшу. Собака поднялась с ковра и, кряхтя, последовала за своим хозяином. Когда они ушли легче заканчивать завтрак не стало. Ласточка следующей поднялась с кресла и, подхватив связку ключей, ушла заводить «Буханку». Все проводили ее взглядом до двери и взглянули на Сокола. Мужчина смотрел на захлопнутую дверь, а после отставил нетронутую кашу на столик и последовал за Ласточкой. Только после этого атмосфера в гостиной приобрела приятный знакомый оттенок, что был едва уловим.

— Распределим обязанности! — Сорока встала ногами на диван и прокашлялась. — За мной будет гостиная, за Чижом остается второй этаж, за Сизым пусть будет кухня, а Щегол пусть крыльцо подметает. Потом разойдемся по комнатам. — Сорока посмотрела на Щегла и поморщила нос. — Надеюсь, с веником справишься.

— А куда он денется, — Сизый собрал тарелки. — Включишь что-нибудь на фон?

— Что предпочитаете? — Сорока направилась к коробке с кассетами. — Сплин, Кино, Скорпионы или Модерн Токинг.

— Выбирай на свой вкус, — Чиж включил магнитофон. — Были бы деньги, я бы пополнил арсенал музыки. А то эту уже наизусть знаю.

— Увы, — Сорока лишь развела руками. — Гранатовый альбом или двадцать пятый кадр?

— Нет! — Сизый вылетел с кухни, намереваясь выхватить у нее кассеты. — Не смей опять его включать. Я из-за тебя скоро его возненавижу.

— Сами сказали, что на мой вкус, — Сорока вставила кассету «Гранатовый альбом» в магнитофон. — Приступаем к уборке!

Магнитофон закряхтел, а потом запел ту самую песню, которую Щегол раньше никак не смог узнать. После раздались знакомые для всех ноты, и Чиж с Сизым переглянулись и тяжело вздохнули. Сорока подняла руки вверх и, заливаясь смехом, принялась танцевать: