Птичий глаз

— Зайди к участковому, да узнай, что ему известно стало, — Сокол выбросил окурок из окна. — Никаких фамилий, имен. И ничего про наших не говори. Я ему закинул наживку на того наркомана, но не сказал, кто он и откуда. А ты сходи да понаблюдай за пареньком.

— Сделаю, — Сизый подмигнул Щеглу и кивнул Соколу, выскакивая из машины.

В кабинете местного участкового он уже бывал, так как и сам нередко приносил Красикову наводки на события города. Красиков особо не нравился Сизому, но раз Сокол верил ему, как самому себе, то жаловаться было не на что. Но расположить участкового к себе Сизый так и не смог, а поэтому и симпатии особой к нему не питал. Ему больше нравились люди, что понимают его юмор, улыбаются в ответ и говорят дольше, чем хмуро молчат. Сизый любил людей, подобных себе. К таким людям он мог отнести Сороку и Щегла. Пусть Щегол сейчас не особо разговорчив и весел, но все это оправдывалось тем, что он еще не освоился. Сизый с первых минут почувствовал, что со Щеглом будет просто найти общий язык, и еще ни разу в этом не усомнился.

— Добрый день, Павел Викторович, — Сизый заглянул в кабинет и широко улыбнулся. — Я к вам по звоночку. Товарищ мой сердечный просил заглянуть к вам и узнать, что вы нашли.

— Да-да, все верно, — Огинский поднялся из-за стола, чтобы пожать руку Сизому. — Я думал, он сам ко мне заглянет. Ну да ладно. Он говорил, что тут наркоманы героиновые появились. Мы выловили одного, допросили. Андрей Матросов. Молчит, говорить ничего не хочет. Пока ведется расследование, но если ничего не выясним, отделается только штрафом.

— Не скажет, — Сизый облокотился на свои колени. — Когда я его встретил, он был слишком уверен в том, что сухим из воды выйдет. А на обычного торчка это не похоже, согласитесь?

— Что вы хотите сказать?

— Это всего лишь мои предположения, — Сизый прищурился. — Думаю, он не последним человеком был в этом бизнесе. Или с большими шишками работал. Надеялся, те его покрывать будут. А раз вы его так быстро взяли, то кинули они бедолагу. Обыщите места его обитания и скажите, что я ошибаюсь, — он снова улыбнулся.

— Умно мыслите. Надеюсь, вы правы, — Огинский подвинулся ближе и довольно улыбнулся. — Много вас таких толковых? Может, лучше к нам работать?

— Мы птицы вольные, но добродушные, — Сизый засмеялся. — От чистого сердца помогаем.

— Я новый во всем этом и поэтому до сих пор еще с трудом понимаю, — Павел почесал большим пальцем кончик носа. — Имею в виду сотрудничество с вами. Поступаю я правильно или наоборот, содействую чему-то противозаконному. Не сочтите за наглость, что все еще осторожничаю.

— Не все противозаконное неправильно, как и все законное не является правильным, — Сизый поднялся с дивана и сделал пару шагов вдоль стены. — А мы всего лишь хотим, чтобы все было спокойно.

— Мы сработаемся, — Огинский улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. — Я свяжусь с вами, как будет информация по Матросову.

Сизый пожал руку Огинскому и направился в сторону «Буханки», где его ждали Щегол и Сокол. Сокол сидел с открытой дверью лицом на улицу и курил, выпуская прозрачные струйки дыма. Он облокотился на колени и лишь изредка поднимал голову в сторону двери, чтобы разглядеть, кто входит и выходит. Щегол запрокинул голову и прикрыл глаза. Сизый подошел к Соколу и осмотрелся по сторонам. Чтобы не было лишних ушей или глаз.

— На Матросова вышел.

— Сказал ему про наши догадки?

— Сказал. Он наберет, когда узнает, — Сизый провел тыльной стороной ладони по подбородку. — Вроде нормальный парень. Без предрассудков.

— Время покажет, — Сокол затушил сигарету о ботинок. — Пройдитесь с Щеглом по району. Посмотрите, что вообще тут нового.

Сизый свистнул, и Щегол подскочил со своего места, озираясь по сторонам. Когда он заметил Сизого, что шел в сторону каких-то серых домой, то вышел из машины вслед за ним. «Буханка» за его спиной тут же заурчала и уехала в противоположном направлении. Сизый шел впереди, о чем-то задумавшись. Казалось, он даже не замечает Щегла, плетущегося за ним. Он остановился и обернулся, устремив взгляд куда-то за спину Щегла. И снова это взгляд. Щеглу захотелось закатить глаза и тряхнуть Сизого за плечи, чтобы он перестал вести себя с ним, как с ребенком. Когда ты общаешься с ребенком, то гиперболизируешь любые эмоции, даже когда хочется просто помолчать. Так и Сизый широко улыбался в лицо Щеглу, а потом зависал в своих мыслях, которые явно были не такими радостными.

— Людно сегодня, хотя вторник, — Сизый провел пальцем по переносице.

Людей на улице и вправду было довольно много для буднего дня. Они мельтешили по улицам от дома к дому, а некоторые толпились у входов в магазины, потягивая пиво из стеклянных бутылок. Люди были на балконах и подъездных лавочках. Казалось, их не смущал выпавший снег, и они стояли лишь в куртках на голое тело. Гомон липкого смеха и вскриков эхом разносился между трехэтажками. Дома плотной стеной стояли, прижавшись друг к другу, и обороняли свои секреты во дворах от чужих людей, что искали тихое место. В тихих местах всегда покоятся секреты, и незнающие люди натыкаются на них, а потом проклинают себя, потому что увидели то, что не следовало видеть. Снег в городе был черным и похожим на кашу, которая путала ноги и забивалась в ботинки. От снега в городе оставалось только название, и эти серые лужи с белым налетом сложно было назвать первым снегом. Это была просто жалкая пародия, не то что в лесу. В лесу он был чистым, невинным и дарил спокойствие, которое было неизвестно этой части города. Ботинки Щегла скользили по каше из грязного снега, от чего он еще сильнее невзлюбил этот город.

— Куда мы идем?

— Я не знаю, — Сизый обернулся на Щегла, но снова смотрел сквозь него. — Помнишь эти места? — он наконец перевел взгляд на него.

— Нет, — Щегол нахмурился и огляделся по сторонам. — Стой, я искал здесь рисунки. В тех дворах, на двери в подвал.

— Точно, — Сизый улыбнулся. — Пошли туда.

До знака было всего несколько метров, но из-за грязной дороги путь до нужных дворов составил больше времени, чем они ожидали. Завернув за серые дома, двор встретил их угрюмым ветром. Рисунки на стенах выглядывали со всех сторон и следили за каждым робким движением. Посреди дворика стояла железная детская горка и висели бельевые веревки, соединяя два столба между собой. С противоположной стороны раздался звук домофона и хлопнула железная дверь. Создавалось впечатление, что ты ворвался в чужую жизнь и потревожил ее своими похождениями у подъездов. Казалось, будто со всех сторон из маленьких окон смотрят люди и выслеживают каждое неверное движение.

Щегол первым пришел к нужному месту и когда нашел нужную дверь, замер на месте. На этой двери в подвал было полно рисунков. Они были нанесены баллончиками или кистью, но знак Птиц из-за белой краски выделялся среди них всех. По крайней мере, Щегол помнил эту дверь именно такой. Теперь же поверх белоснежной краски была нанесена другая, черная. Черная краска перекрывала символ и вырисовывала из себя черную мишень. Самый обычный рисунок, который мог нарисовать любой, но почему-то он расположился ровно поверх символа Птиц. Белая краска жалобно выглядывала из-под черных линий, в надежде, что хоть кто-то заметит ее. Щегол обернулся на Сизого, который с немым ужасом взирал на это художество.

— Что это значит? — Голос Щегла звучал незнакомо для него самого.

— Я не знаю, — он подошел к двери и приложил руку к рисунку. — Дурачился, наверное, кто-то.

— А почему именно на нашем символе? Нарисовали бы на этих, — Щегол указал на другие рисунки, украсившие дверь. — Половых органах, — он сам поморщился на этих словах.

— Щегол, я не знаю. — Сизый обернулся так резко, что Щегол чуть не повалился назад. — Идем, нужно зайти в магазин.

— Что? — Щегол вскинул брови, но Сизый проигнорировал его и пошел в сторону небольшого магазина. — Серьезно? Зачем нам в магазин? Мы не будем ничего с этим делать? Что с тобой происходит?

Вопросы, сыплющиеся из Щегла, как снег с неба, стали для Сизого последней каплей. Он остановился посреди дороги и замер на несколько секунд. Когда он не услышал шаги Щегла за своей спиной, то развернулся и подошел к нему вплотную. Сизый остановился в паре сантиметров от Щегла. Желваки играли на его щеках, и Щегол на какое-то время перестал дышать. Сейчас Сизый больше напоминал Сокола, чем самого себя. Привычная улыбка на его лице превратилась в ровную линию губ, что не выражала никаких эмоций.