Пуанта

Астра снова открывает рот. Я вижу это боковым зрением, так как вообще не свожу гневного взгляда с Марии, но та лишь мягко улыбается. Даже поднимает руку, останавливая Астру, и говорит.

— Милая, может сходишь в сад? Я покажу тебе свои любимые цветы…

Она не хочет уходить, мелкая заноза в заднице, но подчиняется. Разворачивается, бросая на меня все те же гневливые взгляды, уходит, я щурюсь.

— Знаете, неплохой навык дрессировщика. Может попробуете его на…

— Остановись.

— Остановись?! О, серьезно? Советуете мне…

— Ты не сможешь больше прятать Августа.

— Я этого и не хочу!

Срываюсь, отшвыривая бутылку в сторону, и сразу понимаю, что веду себя глупо. Упираю руки в поясницу, отхожу, делаю полу-круг, стараясь уровнять дыхание. Мария тем временем спокойно за этим наблюдает — еще бы! Столько прожить с Петром, да еще и иметь миллион детей — терпение у нее, наверно, конское, как и яйца, раз все, что она делает — это чинно попивает чаек.

— Полегчало? — смотрю на нее, Мария кивает, — Отлично. Теперь сядь и объясни мне, чего ты так боишься. Артура?

— Папа здесь не при чем.

— Тогда чего?

— Вы серьезно не понимаете?!

— Неважно, что я понимаю. Сядь и объясни мне — это научит тебя говорить, а не ждать, чтобы тебя просто поняли. Так не бывает.

Мудрость от Бога, и когда она тихо добавляет «поверь мне», злость окончательно уходит. Она ведь действительно мудрая, да и имеет на это право. Наша история в чем-то ведь перекликается, только я смогла сбежать, а она нет. И Мария, словно читая мои мысли, усмехается.

— Думаешь, что мы похожи, да? Раз Макс похож на своего отца?

— Думаю.

— Хорошо, что не врешь и не таишься.

— Смысл есть? Вы мысли читаете.

— Нет, ты ведь хорошо научилась их прятать. Забавно вообще, Макс говорил, что у тебя все на лбу написано, но теперь нет.

— Все течет, все меняется.

Сажусь за стол напротив, а Мария наполняет для меня кружку, за чем я невольно наблюдаю. Выглядит это очень элегантно и…как-то настолько аристократично правильно, что я невольно смущаюсь и поправляю осанку. Глупо так, но я все равно это делаю, а она, в силу, скорее всего, прирожденного такта, делает вид, что не замечает. Почему делает вид? Потому что от меня не ускользает, как дрогнули уголки ее губ, стоило мне выпрямиться по струнке.

— Можно вопрос? — тут же спрашиваю, поглощая неловкость, и она, бросив на меня взгляд, слегка кивает.

— Конечно.

— Как вы отреагировали на то, что моя сестра вышла замуж за Матвея?

Это явно не то, чего она ожидала, так как Мария застывает, а через миг начинает тихо смеяться, отставляя красивый, расписной, заварочный чайник.

— Неожиданный вопрос.

— Не хотите, можете не отвечать.

— Мне нравится Лили.

— Она спала с вашим сыном, потом с вашим мужем, а потом пересела на другого сына…

— Спасибо за восстановление цепочки, но я в курсе.

— И вас это не смущает?

— Матвей ее любит.

— Сочувствую ему.

— Зря. Лили очень изменилась.

— О, ну конечно…ага.

— Ты не веришь? Когда ты в последний раз ее видела?

— Лет шесть назад.

— И тебе не кажется, что это нормально — меняться?

— Кажется, но Лили неспособна на любовь.

— Каждый способен на любовь.

— Сидя в красивом замке, удобно об этом рассуждать.

— Замок здесь не при чем, я просто это знаю.

— Скажите такое родителям, чьих детей украли и изнасиловали. Человек, который это сделал, способен на любовь. Ха! Посмотрела бы…

— Работа так тебя изменила?

Замолкаю с открытым ртом на пол-пути к концу своей колкости, а потом отвожу взгляд в окно и хмурюсь.

— Не хочу об этом говорить.

— Или Макс?

— Я сказала. Я не хочу об этом говорить.

— А о сестре?

— Нет, на самом деле. Мне неинтересно слушать.

— Зачем тогда спросила? Ты хотела меня поддеть?

— Нет… — устало выдыхаю, а потом прикрываю глаза и тру их руками, — Я не знаю…

— Амелия, чего ты так боишься?

Снова молчу, наблюдая за тем, как в моей кружке теплится горячий напиток, «обнимаю» ее холодными пальцами. Не смотря на жару, они, как лед, и я не знаю почему…

— Он женат, — тихо сознаюсь, выплевываю то, что так сильно гложет изнутри, но глаз не поднимаю, — А кто я тогда? Его бывшая с довеском?

— Не говори так.

— Почему нет? После сегодняшнего вечера, так все будут говорить, а он этого не понимает.

— Макс хочет поступить правильно.

— Тогда почему он допускает ошибки? — наконец смотрю на нее и, помедлив, придвигаюсь ближе, — Не обманывайтесь. Вы думаете, наверно, что это было просто? Сбежать? Черта с два. Но у меня не было другого выхода.

— Я не думаю, что тебе было просто.

— Правда? — саркастично спрашиваю, но получаю в ответ очередной, спокойный кивок.

— Правда. Уверена, что причины у тебя были веские, раз ты пошла на то, что случилось, но теперь тебе придется столкнуться с последствиями своих решений, Амелия. Как взрослой.

— Я это и делаю, но я не могу допустить, чтобы моего ребенка обидели.

— Понимаю. Ты должна с ним поговорить.

— Вы видели вашего сына? Как мне с ним разговаривать?

— Словами.

— Это даже не смешно. Он никогда меня не слушает и не воспринимает всерьез.

— Заставь его слушать.

— Как?!

— Думаю, что ты сможешь придумать.

Мария как-то загадочно улыбается, а потом достает карту и кладет передо мной, двигая ближе.

— Макс просил передать тебе карту, чтобы ты купила себе платье.

— У меня есть деньги и его мне не нужны.

— Это, как душе угодно будет. Но знаешь? На твоем месте я бы не отказывалась и выбрала красное.

— Мой сын туда не поедет.

— Хорошо.

«Что?!» — она спокойно кивает, а я недоверчив щурюсь, в ответ получая уже смешок.

— Не смотри на меня так. Думаю, что этот вечер вам лучше провести наедине. Поговори с ним, заставь его слушать, если потребуется, здесь все будет хорошо. Будь спокойна, я не позволю никому обидеть твоего ребенка, Амелия. Никогда.