Пуанта
Шрифт:
Так начинается мое чудесное утро, и я перевожу взгляд на Макса. Вообще, спасибо ему, подсуетился: когда я проснулась, рядом с кроватью стояли пакеты с одеждой, а когда зашла на кухню, меня ждал шикарный завтрак.
«Прямо по-царски…»
— О чем? О моем трипе в образе шлюхи?
— О том, что случилось тогда.
Застываю на миг над препарацией куриного желтка, а потом и вовсе ее откладываю в сторону, сжимаю руки на груди и жму плечами.
— Нечего рассказывать.
— Да ну? — усмехается, — Ты жива и сидишь передо мной, но кто-то все-таки умер и лежал
— Почему ты спрашиваешь только сейчас? Почему не сразу? Ты же явно этого хотел.
— Хотел, но не давить на тебя хотел еще больше.
— О, какая забота. Ценю.
— Давай без сарказма, окей?
— В нашем случае это достаточно проблематично.
— Ты права, но моя мама сказала верно: мы теперь родители, и нам нужно учиться общаться адекватно. Готова попробовать?
— А ты?
— Если я предлагаю, то да. Логично же, нет?
Чувствую, как его голос становится тверже, и при этом он явно хочет ляпнуть какую-то гадость, но сдерживается, и я улыбаюсь.
— Что смешного?
— Чувствую, как ты урезал половину фразы.
— Минимум вдвое.
— Не отрицаешь.
— Нет смысла отрицать очевидное.
Пару раз киваю и перевожу взгляд в окно. На мне легкая, белая блузка и джинсы, а вдруг становится так жарко, что дышать сложно. Не хочу погружаться обратно, знаю, что за этим жаром последует оглушающий холод, но он прав. Макс имеет право знать…хотя бы что-то.
Так я прикрываю глаза, возвращаясь в прошлое…
Амелия; 18
— …Я беременна…
— Знаю, поэтому ты и здесь.
Парень так безэмоционально это говорит, отворачивается на дорогу, а я сжимаюсь. Черт. Сердце начинает бешено стучать, биться — я сомневаюсь, что мне удасться его убедить, а он только это подтверждает.
— Мне правда жаль, я этого не хочу, но должен. Не бойся, это будет быстро. Я не садист и не насильник. Не делай глупостей и…
Всаживаю ему нож, который взяла из квартиры в прямо в колено. Да, я может быть и дура, но не настолько — папа всегда говорит, что нужно иметь пути отхода. На всякий случай.
Машина виляет. Ее заносит, а потом мы и вовсе попадаем в яму, где застреваем одним колесом. Парень орет. Он все еще орет, а салон наполняется запахом крови, от которого меня тошнит. И от вида тоже. Она быстро течет, словно фонтан какой-то, но дает мне возможность сбежать — он слишком занят своей раной. Я хватаю с заднего сидения свои сумки, переноску с кошкой, и пулей выбегаю на улицу.
Темно. Здесь так темно, что ничего не видно вообще, а еще ужасно холодно. Вроде по радио передавали, что это самая холодная ночь за всю зиму, и, поверьте мне, так оно и есть. Бегу, куда глаза глядят, по пути доставая телефон трясущимися руками. Этот мобильник, который я купила у курьера, мягко говоря, так себе, поэтому светит тускло, но на безрыбье и рак рыба — правильно говорят.
Я бегу долго, но медленно. Сумки тянут назад, зачем я их вообще схватила? Какой-то дурацкий рефлекс, поэтому скидываю ту, где набиты мои вещи, а переноску прижимаю к груди и следую дальше в чащу, как вдруг слышу выстрел. Вздрагиваю и прячусь за дерево.
—
Зачем все усложнять?! — орет незнакомец за моей спиной, — Ты делаешь только хуже! Я все равно тебя найду и убью, у меня выбора нет!Еще один выстрел. Черт, он так близко, как это получилось?! Хромой, а я то нет! Из-за балласта?!
Отчаянно смотрю на кошку, потом на звук скрипа веток. Нет, я не могу ее здесь бросить, поэтому просто срываюсь с места и бегу дальше.
— Амелия, не пытайся спастись! Нет у тебя шансов! Я сделаю это быстро, или ты хочешь замерзнуть до смерти?! Это дерьмовая смерть!
Еще один выстрел. Вижу отблеск фонаря, а он у него точно прожектор, не то, что мой, но и он дает отблеск. В панике, дрожащими руками, я пытаюсь отрубить свет, а вместо того роняю телефон. Боже, да плевать! Снова срываюсь с места, но на этот раз незамеченной не остаюсь — выстрел приходится мне прямо над головой, и от него я взвизгиваю.
— Ты пырнула меня, но я все еще пытаюсь поступить по-человечески, понимаешь? Ты думаешь, наверно, что я монстр — поверь, это далеко не так, а тебе надо было головой думать, когда ложилась в постель с этим мажором. Такие, как они, никогда не зацикливаются на таких, как мы, дорогая. Мы — это лишь пыль под их ногами, а от пыли детей не заводят.
Еще один выстрел. Я слышу его шаги, они так близко, что словно наступают на пятки, и я признаю — мне нужно избавиться от балласта.
Присаживаюсь у дерева и шепчу.
— Прости меня…пожалуйста, прости…
Кошка смотрит на меня так жалостливо, как будто все понимает, но я не могу просто оставить ее в сумке — так не будет никаких шансов, а если она сбежит, то, возможно ее кто-нибудь подберет и приютит. Я очень хочу в это верить, когда открываю молнию.
— Беги. Убегай…
— Я же говорил. Нет у тебя шансов.
Голос звучит близко, и я резко вскакиваю и поворачиваюсь. На меня направленно дуло пистолета, а поляну освещает свет фонаря. Он реально у него точно прожектор, который парень отставляет на землю, продолжая держать меня на мушке.
— Хочешь, можешь отвернуться.
— Пожалуйста…
— Не проси, я не могу.
— Почему? Просто отпусти меня, и я никогда больше не приеду в Москву. Никогда.
— Не вариант.
— Я обещаю.
— Ты беременна, а это проблема. Вскроется — мне головы не сносить.
— Не вскроется.
— Твой ребенок будет тянуть тебя обратно до конца дней. Его и твоих. Когда-нибудь вы можете случайно встретиться, или…черт, да столько разных сценариев, что, извини, проще спрятать концы в воду. Так как? Ты повернешься?
Я не могу пошевелиться. Мне так дико страшно, что все вокруг будто тает, будто я уже умерла. Перед глазами проносится вся моя короткая, глупая жизнь со всеми ее неправильными решениями. Это правда, по крайней мере для меня — ты видишь все, как в быстрой перемотке, а когда звучит щелчок, мир для меня на миг темнеет.
Кажется, я не умерла. Выдыхаю, потом еще и еще, часто, резко, сухо. Пистолет не выстрелил, парню это не нравится. Он грубо сплевывает, ругается и отбрасывает его в сторону, шипя.