Публичное одиночество

(2005)

Интервьюер: В одном из интервью Вы сказали, что, снимая продолжение «Утомленных солнцем», Вы будете стремиться избавиться от груза идеологии и постараетесь выработать новый взгляд на ситуацию войны. Расскажите поподробнее.

Извините, поподробнее сейчас не могу, с некоторых пор перестал отвечать на этот вопрос…

Сценарий написан.

Я хотел бы уже в этом году снять несколько кусков, связанных с Надей, с довоенным временем… Предстоит тяжелейшая работа, ведь дилогия «Утомленные солнцем – 2» – это две полнометражные картины: «Предстояние» и «Цитадель». С другой стороны, у меня руки чешутся, ведь я соскучился по режиссуре еще больше, чем по актерскому ремеслу.

И все же Вы уже как-то определили свою режиссерскую позицию?

Самое главное для меня, чтобы молодые люди от пятнадцати до двадцати пяти лет высидели в зале первые двадцать минут. Уверен: потом они уже сами не уйдут. Это те зрители, которые представляют, что такое война, по фильму Спилберга «Спасти рядового Райана». Они ни эстетически, ни патриотически, ни душевно не могут воспринять военные картины, которыми прославилось советское киноискусство.

Для них этого кино не существует.

Поэтому нужно создать некий образ происходящего, после которого человек, выходя из кинотеатра, вставая на эскалатор в метро, открывая дверь своей машины, просто возрадуется… что он живет, и слава тебе господи.

То есть через простые вещи – разговор о важном. Через очень простые вещи – об основополагающем. Как говорил Толстой: «Бытие только тогда и есть бытие, когда ему грозит небытие».

Когда собираетесь закончить съемки?

По идее картина должна быть готова в 2008 году, очень уж большой объем работы. (II, 48)

(2005)

Интервьюер: Как у Вас развивается ситуация с «Утомленными солнцем – 2»? Там все непросто, и сценарий тяжелый, судя по тому, как долго Вы его писали.

Тяжелый. Четыре года писали.

Вы хотели к съемкам и немцев привлечь – удалось с ними конкретно договориться?

Ну, в стадии пакетирования проект.

От немцев нам не столько деньги нужны, сколько технология, актеры, костюмы, оборудование, техника.

Была такая версия, что Вы специально не стали торопиться к 60-летию Победы, чтоб ваш голос не пропал в общем хоре.

Да… Но тут есть и меркантильный интерес. Вон, например, сто пятьдесят машин-полуторок сделали к параду Победы – мы надеемся снять их в нашем фильме.

Какая у Вас в этом фильме задача?

Это кино – попытка разобраться в том, почему мы выиграли эту войну…

Как это могло быть? Как получилось, что в результате гигантская, мощнейшая немецкая армия была разгромлена?

Я не верю в то, что без Божьего промысла была возможна такая победа. (II, 49)

(2006)

Вопрос: Вы на пару дней уезжали из Канн искать натуру. Для чего – для «Утомленных»?

Искать-то искал, только ничего не нашел.

В «Утомленных» есть морские сцены, но здесь снимать не получится. Больно синее море. А нам нужно свинцовое. Балтика. А может быть, и даже скорее – Азов.

Будет много детей в воде, это опасно.

Каких детей?

Там по сюжету немцы разбомбили баржу, на которой перевозили детей, и они тонут. В общем, вода должна быть достаточно теплая.

Какие планы по «Утомленным»?

Сейчас мы должны побыстрее снять «довоенную» Надю – это довольно большой эпизод. Зимой, надеюсь, закончим «12» и с весны влезаем в плотную работу.

Сколько она будет длиться?

Год.

Можно узнать, что будет дальше с комдивом Котовым?

Не-а…

Ну хоть что-нибудь, пожалуйста!

Хо-ро-шо! Все будет хорошо!.. Сердючка расскажет вам все остальное… (I, 124)

(2007)

Это очень большая картина. Очень тяжелая.

Вообще должен вам сказать, что я никогда не предполагал, что может так измениться представление о том, чему учили, когда ты погружаешься в историю Великой Отечественной войны. Я посмотрел около сорока часов хроник и прочитал огромное количество воспоминаний, не исторических исследований, а воспоминаний людей. Невозможно понять, как это происходило. Почему идет по лесу восемь человек, один отошел пописать, семеро прошли дальше, упала мина, и никого не осталось в живых? Почему именно он отошел? Почему он остался в живых? Или пятьдесят шесть ранений. У мальчика, молодого солдата, его выхаживали всем госпиталем восемь месяцев, через восемь месяцев он в новой форме едет на фронт и на глазах всего госпиталя в машину, в которой он едет, попадает снаряд, и он гибнет. Или человек, который бежит в атаку и в него попадает три осколка: один срезает на пилотке звезду, другой пряжку ремня, а третий каблук. Или человек, у которого осколок распорол живот, кожу, но не задел внутренние органы, и у него вывалились кишки, и он сорок километров в чемодане перед собой несет эти кишки. Всю требуху свою. И доносит в госпиталь. Причем он абсолютно здоров, он теряет кровь, но не так, как если бы это было внутреннее ранение. Он доходит. Почему? Почему судьба решала именно так? И в какой-то степени в фильме мы пытаемся на это ответить. И это очень увлекательно и очень сложно. Хотя вообще более-менее хорошо делать что-то сложно, а по уровню, я думаю, этот фильм должен быть помощнее, чем «Сибирский цирюльник». (XI, 3)

(2008)

Это очень личная история на фоне страшной войны.

Я отсмотрел шестьдесят часов материала хроник и прочел огромное количество литературы, особенно мемуаров. Чем больше я смотрел и читал, тем больше изумлялся, каким образом можно было выиграть эту войну?..

Немецкая армия – была великая армия, которая покоряла за считаные дни европейские страны. Она была потрясающе организована. Немецкую форму создавал знаменитый дизайнер Hugo Boss, и эта форма, как считают психологи, на тридцать процентов помогала психологически раздавливать население стран, куда фашисты входили. До сих пор Германия не отказалась от этой формы. Монокль у офицера – не очки, это часть формы. Хлыст – это часть формы, сапоги-бутылки – это часть формы, кожа – это часть формы.

Недаром в 1943 году в феврале в Красной армии было введено обмундирование, которое практически повторяло «правильную» форму Белой армии – золотые погоны, кожа, лампасы, пуговицы. Но когда я смотрел хроники 1941 года – это страшно. Тысячи людей, сдающихся в плен, и как они одеты! Я психологически понимал отношение к русскому солдату немецкого солдата, который был в полном порядке.

В нашей картине мы пытаемся все это дать понять, объяснить. Что победа была одержана не над слабым, глупым, пьяным врагом, а над лучшей армией в мире. И вот тогда заслуга русского солдата имеет действительно огромное значение.

Что осталось снять?

Несколько эпизодов: две недели в павильонах в Праге и четыре дня в Таганроге.

Пока снимаешь, чувствуешь себя как в подводной лодке – выход только через торпедный аппарат. А когда заканчиваешь, начинается страшная ломка. Оказываешься лишенным того, к чему привык за три года, а это ежедневная работа по восемнадцать часов.

Какая у Вас дальняя цель?

Два фильма и пятнадцать серий – там будут сцены, которые снимались специально для телевидения.