Публичное одиночество

По большому счету, в руководство Союза вводились крепкие менеджеры и сильные организаторы, коими являлись те люди, которых я привел: Дмитрий Пиорунский, Алексей Лосев, Игорь Пшичков и другие. Но ошибка заключалась в том, что я-то приглашал их, предполагая, что они, как и я, понимают, с каким сообществом им придется иметь дело. А сообщество, как вы понимаете, неординарное. Хотим ли мы этого или не хотим, Союз кинематографистов, как, наверное, любой творческий союз в России, состоит из людей, как сказано в одном справочнике русской интеллигенции, имеющих по любому поводу собственное мнение. Но ужас в том, что, имея свое мнение, мы почему-то считаем, что оно последнее и все должны с ним соглашаться. Нехорошо, когда, ничего не понимая в юриспруденции, мы предлагаем решения, которые противоречат закону, или когда, не ощущая политической ситуации, пытаемся давать советы тем, от кого она зависит. Но это всегда обязательно, потому что, если бы это было не так, то наш Союз не был бы творческим. Для людей, которых я привел, это было непонятно, неощутимо, а самое главное – раздражающе бессмысленно. Пришли такие люди в Союз и решили рулить, как они привыкли на производствах, на заводах; именно поэтому их деятельность в нашем Союзе оказалась деструктивной. Но, поверьте мне, держал я их не потому, что был от них зависим, не потому, что у нас были другие общие интересы за пределами Союза. А потому, что так уж с детства я воспитан: если ты встал на дорогу с человеком, то идешь с ним до конца, до тех пор, пока можно с ним идти. И люди, которые со мной работают, люди, с которыми я дружу, всегда вам это подтвердят. В какой-то момент, когда лимит терпения и доверия был исчерпан, с людьми, о которых я говорил, мы расстались.

Теперь о достижениях Союза. Вы знаете, дорогие коллеги, можно долго и подробно рассказывать, сколько проведено фестивалей, круглых столов и так далее. Но я не хочу шифровать пустоту и арифметическим путем набирать себе очки…

На мой взгляд, есть вещи глобального порядка, без которых все остальное либо не имеет значения, либо невозможно. Одна из наших главных побед, друзья, заключается в том, что мы сохранили, мы удержали наш Союз целостной организацией, и это в то время, когда рассыпалось все. Мы удержали Союз от развала. И когда нас упрекают в том, что деятельности Союза не видно, что о нем ничего не слышно, меня это удивляет, поверьте. Мне кажется, что лучше, когда люди работают и о них ничего не слышно, чем нежели они ничего не делают, потому что делят имущество и об этом знают все (как это произошло в Союзе писателей, в Союзе художников и так далее). Второе обстоятельство, которое я считаю чрезвычайно важным – у Союза нет долгов. Когда мы пришли в Союз, у него были такие долги! И ни копейки в кассе. Сегодня у Союза нет долгов, мы живем самодостаточно, сами себя обеспечиваем и ничего ни у кого не просим. И поверьте, что все это мы имеем не благодаря, а вопреки, потому что все одиннадцать лет вместо того, чтобы вместе бороться с внешними проблемами, которые мешают кинематографу, мы занимались отбиванием бесконечных атак деструктивных сил внутри нашего Союза, которые каждую нашу победу умалчивали или осмеивали. (I, 138)

(2010)

Ремарка: Несколько десятков режиссеров, сценаристов и кинокритиков опубликовали на сайте Гильдии киноведов и критиков обращенное против Никиты Михалкова воззвание и пообещали создать альтернативное кинообъединение.

Эти люди желают казаться современными и демократичными, но имеют абсолютно советскую психологию: вот мы уйдем, и тогда вы узнаете!..

Вот в 1960-м или в 1970 году это было бы событием невероятным. А у нас творческий союз – добровольный. Люди не хотят быть в этом Союзе – они из него уходят. Это их проблема, я же не доктор, чтобы оценивать их состояние.

Им очень хочется, чтобы это было невероятное событие, а я не вижу никакой катастрофы. Мое ощущение, что это никак не нарушит монолитности Союза. Это ведь только видимость: ай-я-яй – раскол. Тридцать пять человек – вот беда! Вот будет у них союз – семьдесят два человека… (XV, 46)

(2010)

Интервьюер: Есть ли перспективы у инициативы создать альтернативный союз кинематографистов?

К сожалению, это акция людей, которые ни к чему не относятся серьезно, хотя и кричат громко…

И вот эти люди стали плечом к плечу. Я не вижу там ничего серьезного… (II, 62)

(2010)

Интервьюер: Скажите как на духу: Вам будет неприятно, если Союз покинут Рязанов, Сокуров, старший Герман, Норштейн?

Нет. Я не вижу оснований для их ухода. Неприятно бывает, когда ты провинился и тебе отказали от дома.

А чем я виноват перед вышеперечисленными людьми?

Никакой вертикали власти в Союзе нет. Оппозицию никто не разгонял, мы вообще после съезда в Гостином дворе к этому вопросу не возвращались. Хотя могли бы: я на съезде публично заявил, что не буду работать с людьми, которые участвовали в попытке рейдерского захвата Союза кинематографистов.

Что у них там дальше? Свою «идеологию» я насаждаю? Какую идеологию, вы о чем?

То есть позиция такова: я считаю, что чист перед ними, а дальше – как хотят. Могут уйти, могут остаться.

Нет уж, теперь пусть уходят. Слово сказано.

По-моему, эти люди вообще неверно трактуют Союз кинематографистов. Сегодня – это собес. Хоть немного помочь старикам, больным, устроить в клинику, обеспечить лекарствами, похоронить достойно – увы, но об этом тоже приходится думать… Пока наша задача – держать руку на пульсе людей пожилых, немощных, неимущих, которые являются членами Союза и рассчитывают на нашу помощь. Поэтому работает благотворительный фонд «Урга», поэтому я выбил двенадцать миллионов рублей на Дом ветеранов кино в Матвеевском, и в ближайшие два года можно быть за него спокойным. Победы не великие, но они есть.

А вот эти люди – которые кричат, воззвания подписывают, что они сделали для своих коллег?..

Меня поражает Андрей Смирнов. Когда-то мы вместе бились за Киноцентр, проигрывали процессы, эта борьба была опасной – там семь человек убили… Смирнов отправил Ибрагимбекову письмо с обличением всей их компании, которая увела Киноцентр из-под носа у коллег, и получил ответную телеграмму: «С удовольствием вычеркиваю твою фамилию из своей записной книжки»… Андрей Смирнов, когда ему было хреново – по-настоящему хреново, – разве он обратился к кому-то из тех, с кем теперь вместе мутит воду? Он пришел ко мне. И я рад был помочь. Не говорю о чувстве благодарности, но ведь есть же товарищество. Вчера ты воевал против них, а сегодня ты уже с ними. Как в молитве: «Окаянное сердце и помраченный ум».

Людей совсем преклонного возраста я не осуждаю – им кажется, что они хотят новый союз, или им кто-то внушает, что они его хотят… Актеров в списке всего двое: одного я вообще не знаю, второй – Садальский. Не уверен, что по поводу этого господина нужны комментарии.

Всякое объединение, основанное на нелюбви, недолговечно, ибо бесперспективно. «Мы не любим Михалкова и выходим из Союза…» А друг друга-то вы любите? Представляю, что Герман говорит на кухне про фильмы Рязанова, в особенности последние… Или – насколько высоко ценит Смирнов или Сокуров актерский талант Садальского… А появившийся неожиданно в списке «несогласных» Отар Иоселиани? Во-первых, он живет во Франции и вообще не имеет отношения к Союзу кинематографистов. А во-вторых, вы не боитесь, что люди прочтут интервью Иоселиани, где он называет Россию «рабской страной», а русских – «наглыми, мерзкими завоевателями»?

Это ваш единомышленник?

Почему бы нет? Иоселиани комментировал таким образом конфликт в Южной Осетии и Абхазии. Большинство «несогласных» членов Союза кинематографистов тоже болели за Грузию.

Ну тогда только руками развести…

Пусть создают свой «Союз кинематографистов против России». За последнее время в СК вступило больше двухсот человек в возрасте тридцати пяти – сорока лет. Выходить собираются семьдесят – восемьдесят, преимущественно пожилых. Скажу прямо: мы в выигрыше. С вливанием новой крови может измениться статус СК, мы перестанем быть всего лишь собесом.

Ну а поскольку имущество Союза по закону неделимо, то в летнее время «несогласные» могут собираться на лавочке в Парке Горького, а когда настанут холода – в клубе «Эльдар»… (I, 144)

(2010)

Интервьюер: Сегодня Вы – автор самого высокобюджетного русского фильма, где еще и сыграли главную роль; Вы – глава Московского кинофестиваля, глава Союза кинематографистов Российской Федерации, президент Российского Фонда Культуры. Скажите честно, не тяготит Вас шапка Мономаха?