Пуговицы

Мы по-прежнему стояли перед ванной, и я пребывала в полном смятении.

Но тут послышался звон ключей и звук отпираемой двери.

Даша заговорщицки приложила палец к губам:

— Я ничего ему не расскажу. И ты не рассказывай.

Меня уже давно так не лихорадило. В голове лихо перепутывались клубки мыслей, а в сердце вонзались булавки.

Получалось, Томаши были знакомы с Надей ещё до дома престарелых. И любовь со Славой завязалась у неё гораздо раньше, чем он появился у нас.

Осознание этого убивало.

Даже то, что, по словам Даши, Томаш ссорился с физручкой из-за меня, ничего не меняло.

Я решила, что должна поговорить с ним начистоту. Прямо сказать, что всё знаю и уйти, чтобы больше эти отношения ни во что не вылились.

Какое-то время я пыталась сделать вид, что всё в порядке, но Слава тут же заметил, что я «взвинченная», и, отправив Дашу играть с подружкой, затащил меня на кухню.

— Что-то не так?

— Есть кое-что.

— Рассказывай.

Опасаясь расплакаться, глядя ему в глаза, я взяла дощечку и попыталась нарезать хлеб.

— Ты не говорил, что вы с Надей были так давно знакомы, — потребовалось усилие, чтобы голос не дрожал.

— А зачем мне это говорить? — он стоял за спиной.

— Чтобы было честно.

Я давила ножом на хлеб, но он только проминался и не резался.

— Не вижу ничего нечестного в том, чтобы не афишировать это, — Томаш отнял у меня нож и, перевернув другой стороной, снова вложил в руку. — Так удобнее.

Но я застыла с этим ножом, решаясь сказать, что собиралась.

— Если это так, то я не могу встречаться с тобой.

— Почему это?

— Не знаю. Потому что. Это неприятно и обидно.

— Ты так говоришь, как будто Надя была моей женой, а я это скрыл.

— Получается, так.

— Ничего не так, — он с силой развернул меня к себе. — Надя помогала нам. Вот и всё.

— Если бы я не видела вас с ней в ТЦ, я бы, может, и поверила.

Томаш опустил глаза в вырез моей футболки.

— Что тебе ещё Дашка разболтала?

— Даша тут не причем. Я сама всё выяснила. Моя бабка поселилась в Пуговицах и всё узнала. Мы с Лизой вчера там были. Разговаривали с Надиной мамой, — я сказала это наобум, но по тому, как изменилось его лицо, стало ясно, что попала точно в цель.

— Что всё?

— Всё-всё, — отрезала я. — Я-то думала, что в этот раз у нас всё по-честному. Но ты такой… Такой подлый обманщик, что мне теперь ужасно стыдно перед ребятами. Они меня предупреждали, а я не хотела им верить.

Выхватив нож из моей руки, он со злостью швырнул его в раковину.

— Что ты узнала? Что? Что в этом такого, что делает меня подлым?

— Даже обсуждать не хочу.

— Что? — он отступил назад. — Что я угодил в ловушку, из которой не было и нет выхода? Что каждый день живу в страхе, что вот-вот всё вскроется? Что я уже два года с утра до вечера делаю что угодно, лишь бы сохранить всё, как есть? Вот что из этого делает меня подлым по отношению к тебе?

Его яростная убедительность и напор пошатнули мою решимость.

— У меня такое чувство, что ты мне просто морочишь голову. Как в тот самый первый раз, когда ты сначала влюбил в себя, а потом сделал вид, что ничего не было.

— Я ступил, — он расстроенно покачал головой. — Рассказал про тебя Наде. Не знал, что она так отреагирует.

— Как так?

— Взбесится. И устроит скандал. Я тогда и не думал, что это её волнует. До этого момента Надя была для нас единственным помощником и союзником. Но она потребовала прекратить наше с тобой общение.

— И ты её послушал? — во мне смешались обида, злость, негодование. — Какой примерный мальчик.

Я сделала шаг к выходу, но Слава оказался возле двери быстрее и припёр её спиной.

— У меня не было другого выхода. Поэтому я слился. А чуть позже Надя нашла твои фотки в моём телефоне, психанула и исчезла. Больше недели не появлялась, даже не писала. А после заявилась, как ни в чём не бывало, и сообщила, что теперь будет работать в школе и присматривать за мной.

— А что бы произошло, если бы ты её не послушал?

— Ну… Сначала она угрожала, что бросит нас, а когда поняла, что мы и без неё нормально справляемся, пообещала позвонить Дашиному отцу и рассказать, где нас искать. На какое-то время ей это помогло. Только когда она поняла, что может заставить меня удалить фотки, но не мысли, стала беситься и злиться уже на тебя.

— На меня? За что? Я же ничего не делала. Я, наоборот, всегда избегала тебя.

— Тебе необязательно было что-то делать. Ты мне просто нравилась, а с этим ничего не поделаешь.

В его твёрдом взгляде читалось упорство.

— Зачем же Надя привела тебя на репетицию?

— Ну… — он поморщился. — Это её уже несло. Хотела посмотреть на мою реакцию. На нас с тобой. Провоцировала. Посмотрела и после первого же вечера передумала. Рыдала. Притворялась несчастной и оскорблённой. Но, знаешь, я тоже не мебель, чтобы меня ставить или убирать, когда вздумается. Так что ей пришлось пожинать плоды своих же загонов. Я, конечно, тоже потом пожалел, что так заупрямился, это могло закончится чем угодно. Я не должен был так рисковать, но у каждого человека есть предел терпению и у меня тоже.

— Чем это ты так сильно рисковал? — я уже была не уверена, что готова немедленно уйти.

— Тобой.

— Шутишь?

Томаш шагнул ко мне, обнял и прижал мою голову к своему плечу.

— Я не хочу об этом говорить. Давай не будем?

— Нет, будем! — я вырвалась. — Сейчас же рассказывай.

— Надя грозилась сделать тебе что-то плохое. И она была на это вполне способна.

— И что же она собиралась сделать? Говори прямо. Побить меня? Наставить двоек? Похоронить под матами?