Пуля в голове

Негромкий голос доктора Вольфа буквально отрезал все звуки, погрузив гостиную в гробовую тишину. После криков и повышенных голосов у Дианы буквально зазвенело в ушах.

— Поясни, — напряжённо попросил детектив Ллойд, подавшись вперёд.

Константин поднялся, протянул руку Мэйовин и обвёл невозмутимым взглядом присутствующих.

— Мы женимся после Рождества, — просветил собрание бывший викарий. — Положение невесты ещё не будет так заметно, мы успеем. Приглашения вышлю позже. А теперь, с вашего позволения, моей пациентке пора отдохнуть от бурного вечера.

— Константин! — Эвелин всплеснула руками, глядя на доктора Вольфа почти с ужасом. — Это ведь шутка?! Ты просто… расстроен, у тебя не лучший период… Прошу, не принимай поспешных решений! Не надо, не порть себе жизнь! Ты — прекрасный человек, лучший друг Джона, ты не заслуживаешь!..

— На себя посмотри! — тотчас взвилась младшая сестрица. — Можно подумать, Джон так уж нагрешил, что вляпался в тебя!

В гостиной вновь поднялся шум: доктор Вольф неуклонно двигал Мэйовин к двери, Эвелин удерживала его за локоть, отговаривая от безумной затеи, Альтьеро, сжавшийся в углу, смотрел на разразившуюся сцену округлившими глазами, детектив Ллойд сидел в отупении, окончательно потеряв нить происходящего.

У Дианы даже голова закружилась: столько чужих образов вдруг вспыхнуло вокруг, что она буквально наяву увидела мысли, воспоминания, скрытые желания…

Диана прикрыла уши ладонями, стараясь обрезать хотя бы часть звуков, и прикрыла глаза. Увы, но ей, как менталистке, это мало чем помогло: чужие образы так и мельтешили вокруг.

Верно, что Джон Ллойд испытывал схожие ощущения, потому что вдруг поднялся, прошёл на деревянных ногах через гостиную, хлопнув Константина по плечу, и скрылся в прихожей, даже не прощаясь. Раздались лёгкие шаги по лестнице, ведущей в спальню. Видимо, ресурс у мага-мента л иста наконец закончился, и многократно потрясённый за безумный день мозг отказался служить хозяину.

— …ты же пожалеешь! — почти простонала Эвелин. — Не сейчас, так потом! Что скажут люди?..

— Ричард Анжело, насколько мне известно, наполовину немец, как и я, — невозмутимо отозвался Константин, продираясь к гардеробной, — светловолосый и светлокожий. Даже разбавленный менталист. Кто заподозрит, что ребёнок не мой? А вы, я уверен, кричать об этом на каждом углу не станете. Чести Мэйовин ничего не грозит.

— Но тьк — всплеснула руками миссис Ллойд. — Сможешь ли ты полюбишь чужого ребёнка? Да и Мэй не подарок…

Пожалуй, теперь Диана согласилась бы с миссис Ллойд: Мэйовин О’ Рид, как оказалось, лишь внешне напоминала «прекрасную дикарку» и «златокудрого ангела» из отснятых картин. Больше всего ей всё-таки подходила роль «белокурой бестии», своевольной и непредсказуемой, и только такой оплот невозмутимости, как доктор Вольф, мог бы снести подобный характер. Но долго ли?..

— Нет никаких причин не любить ребёнка, который станет моим с момента рождения, — ровно отозвался Константин.

Медичи тем временем подал знак Альтьеро, и водитель с готовностью выбежал из гостиной. Хлопнула входная дверь.

— Диана, — тронул её за локоть итальянец. — Пойдём. Думаю, мы здесь уже лишние…

Диана считала, что доктору Вольфу не помешала бы помощь, но, как оказалось, Джанфранко тоже не забыл бывшего викария.

— Вы с нами, Константин? — вежливо вклинился между Эвелин и Мэйовин итальянец. Теперь те могли переругиваться только через широкую спину Медичи, и это получалось не так уж и удобно.

— Я вызвал такси к дому Ллойдов перед выездом из клиники, — одними губами усмехнулся Константин. — Ровно на девять вечера. Осталось меньше минуты — надеюсь, я продержусь.

— Я восхищён вашей стойкостью, — склонил голову Медичи, пожимая руку доктору.

Наружу, в объятия ледяного декабрьского вечера, они вырвались с обоюдной готовностью — бежать, если потребуется, в Сохо пешком, лишь бы подальше от безумия, разразившегося в доме Ллойдов. Диана мимоходом пожалела Джона, порадовалась за Константина, ведь на обочине уже припарковалось жёлтое такси, и быстро забралась в «Крайслер», который уже фырчал мотором и дожидался их в явном нетерпении.

— Я даже двигатель прогревать не буду, босс, — нервно поделился Альтьеро, потихоньку трогаясь с места. — Доедем, если не развалимся!

Когда «Крайслер» притормозил наконец у знакомого таунхауса в Сохо, всё ещё дёрганый Луис тотчас погнал автомобиль в гараж, оставив их у крыльца. Диана поймала себя на мысли, что искренне рада наконец-то остаться вдвоём с итальянцем: казалось, будто прошла целая вечность с тех пор, как они расстались за обедом.

Тихо падал снег в свете вечерних фонарей, горели редкие вывески в спальном районе Манхэттена, спешили по домам припозднившиеся нью-йоркцы… магия волшебного города, в который она когда-то влюбилась с первого взгляда.

Диана вдохнула ледяной воздух полной грудью, блаженно прикрывая глаза. Тишина Сохо после сумасшедшего дня показалась почти целебной, а близость Джанфранко неожиданно успокаивала. Рядом с итальянцем она могла не напрягаться, ожидая очередного подвоха судьбы. Хотелось и вовсе непозволительного: расслабиться, прислониться к крепкому плечу, вдохнуть уже знакомый запах…

Собственно, чтобы иметь на то полное право, требовалась одна лишь малость. Пожалуй, самая важная из тех, которые ей приходилось делать.

— Франко? — тихо позвала Диана. — Помните, там, в автомобиле… перед нападением… вы сказали, что любите меня?

Медичи замер, оборачиваясь к Диане, накрыл её ладонь своей.

— Сказал, — подтвердил итальянец. — И могу повторить.

Диана вспыхнула, но взгляда не отвела.

— Я тогда не знала, что ответить, — тихо призналась она, глядя в мерцающие глаза итальянца, — но знаю сейчас. Вы — хороший человек, что бы ни говорили… внимательный друг, справедливый начальник… Вас уважают… И вы мне нравитесь…

Медичи нахмурился, поджимая губы, и синие глаза буквально заледенели, как будто итальянец готовился к неизбежному.

— …и я подумала, что если вы скажете это снова, — сбивчиво продолжила Диана,

— ну, что любите… то я отвечу, что тоже… люблю вас…

Джанфранко шумно выдохнул и даже пошатнулся.

— Святые небеса, Диана! — выдохнул итальянец, потирая сердце. — Я думал, вы готовите меня к отказу! «Вы очень хороший, но…». Простите, но я до сих пор не верю. Можете повторить?