Пункт назначения – Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941–1942

Но где раздобыть столько газетной бумаги? Я послал свою машину в тыл, где наши обозы и тыловые подразделения начали готовиться к зиме. Конечно, до сих пор им и в голову не могло прийти, что нам придется прибегнуть к таким чрезвычайным мерам, чтобы справиться с холодом. Для них газета была не чем иным, как просто газетой. Мы нашли тысячи старых немецких и русских газет, журналов и иллюстрированных пропагандистских брошюр и плакатов. Пропагандистский материал был частично наш собственный, а на другом красовались портреты Сталина и Ленина. Теперь у нас было достаточно бумаги. И мы неплохо повеселились при мысли, что коммунистические пропагандистские брошюры и плакаты помогут согреться немецким солдатам. Моя маленькая санитарная колонна из пяти повозок постоянно разъезжала по окрестным деревням в поисках бумаги, и вскоре бородатый военный врач и его сборщики макулатуры стали предметом постоянных шуток во всех тыловых службах.

Прошло совсем немного времени, и мы по достоинству оценили русские деревянные рубленые избы. Даже самый бедный русский хорошо знал, как строить дома, предохраняющие от лютых холодов. В каждой русской избе имелась огромная печь с открытым очагом в торце. Толстые стены печи были выложены из кирпича и глины, они накапливали тепло и сохраняли его много часов после того, как огонь уже погас. Расход дров оказался на удивление незначительным. Зимой вся жизнь крестьян в русских деревнях проходила вокруг этой печи, а ночью они на ней спали.

Внешние стены домов были сложены из толстых бревен, а щели между ними – настолько плотно заделаны мхом, что совершенно не продувались зимними ветрами. В каждой избе был деревянный потолок, соломенная крыша и двойные окна, которые зимой никогда не открывались. Почти все дома были одноэтажными, и в них редко имелось более двух комнат: кухни-столовой с отделенным лишь дощатой перегородкой местом для приготовления пищи, а также второго помещения, в котором порой, как признак особой роскоши, стояло несколько простых кроватей. Позади дома находился утепленный хлев для коров и свиней, отделенный от дома только дощатой перегородкой, благодаря которой в него тоже поступала часть тепла из жилой избы.

Зимой русские сельские жители мылись очень редко, а чаще всего вообще не мылись. [70] Пригоршни воды было достаточно, чтобы по утрам промыть глаза после сна. Зато летом русские отводили душу в бане, которая имелась почти при каждом доме, где они смывали грязь, накопившуюся за долгую зиму. Обычно такая русская баня находилась в пятнадцати – двадцати метрах позади жилого дома, как и сам дом, она тоже строилась из толстых бревен, и, как правило, в ней не было окон. В центре этого высокого, узкого помещения имелся очаг, сложенный из плоских булыжников, у одной из стен были установлены одна над другой деревянные полки, а у противоположной стены стояли деревянные кадки с водой.

70

Русские люди всегда мылись в бане еженедельно (обычно по субботам) и зимой.

Процесс мытья в такой бане происходил чаще всего коллективно – всей семьей, а иногда в этом принимали участие и несколько соседей. Сначала в очаге разводился огонь, пока камни не накалялись. Потом ковшами на них плескалась вода из кадок, в результате чего над камнями поднимался густой пар, заполнявший все помещение. Пришедшие в баню усаживались на полки, причем чем выше они сидели, тем было горячее. После того как поры кожи раскрывались и пот начинал ручьями течь по телу, мужчины и женщины хлестали друг друга березовыми вениками, чтобы усилить приток крови к коже. При этом распаренные в горячей воде березовые веники наполняли все помещение бани свежим, весенним ароматом. Такая парная баня и массаж березовыми вениками обычно продолжались пятнадцать – двадцать минут или даже меньше, если кто-то не выдерживал, так как подобная процедура представляла собой значительную нагрузку на сердце. Затем все тело окатывалось холодной водой из деревянных кадок и насухо вытиралось льняным полотенцем.

Если все делать правильно и соблюдать меру, то такая парная баня отличное средство, повышающее тонус всего организма. Правда, при первом посещении русской бани я немного перестарался, и потом в течение почти двух часов у меня был слишком частый пульс, достигавший 120 ударов в минуту.

В каждой русской деревне имелись огромные общественные амбары для хранения зерна и других продуктов полеводства. Точно так же, как в избе русского крестьянина было только самое необходимое, так и уклад всей его жизни был направлен на удовлетворение лишь самых необходимых потребностей. На полях выращивались только самые необходимые культуры: зерно, различные виды корнеплодов, капуста и подсолнечник. Коммунистическое государство оставило каждому крестьянину только небольшой участок земли для личного пользования и одну или две коровы. У самых бедных крестьян были лишь козы или овцы. Конечно, практически у каждой семьи имелась неизменная лошаденка, которую летом запрягали в телегу, а зимой в сани. Обычно у каждого дома по двору разгуливало также еще и несколько кур.

К занятию племенным животноводством или земледелием в больших масштабах государство допустило только колхозы. Такие колхозы располагали площадями от 2 до 6 тысяч гектаров и преобладали во всей стране. Каждым колхозом руководил надежный член коммунистической партии, который, как правило, обращался с колхозниками как с крепостными крестьянами и не давал развернуться никакой личной инициативе. Каждый колхозник, в том числе и дети, был обязан выполнить определенную рабочую норму. У колхозников было мало личной свободы, и правительственными органами было точно предписано, что им разрешалось иметь в личной собственности. Колхозники получали лишь малую долю от ежегодно получаемой прибыли своего колхоза. Эта доля могла выплачиваться деньгами или выдаваться сельскохозяйственной продукцией и, в зависимости от урожая, была эквивалентна стоимости от 100 до 150 килограммов зерна.

Проводимая коммунистическим правительством политика выжженной земли больно ударила, прежде всего, по гражданскому населению России. Сталинский приказ гласил: «Не оставлять врагу ни килограмма хлеба или зерна. Весь крупный рогатый скот должен быть угнан. Все запасы продовольствия должны быть уничтожены, чтобы не достаться врагу!» Отступавшие войска под командованием комиссаров, а также многочисленные гражданские команды, которые возглавляли местные партийные органы, часто даже выходили за рамки этого приказа. Коммунистами не принимался во внимание тот факт, что на разоренных и сожженных территориях были вынуждены оставаться миллионы местных жителей, не имевшие абсолютно никаких продуктов питания.

Когда установились холода, к нам нерешительно потянулись русские крестьяне с мучившим их вопросом: что же теперь будет с ними? У них было слишком мало продуктов питания, чтобы пережить зиму. При этом они прекрасно понимали, что это их соотечественники уничтожили все запасы продовольствия. К сожалению, мы могли только ответить им, что в настоящее время нам самим не хватает продовольствия. Но мы попытались успокоить их и обещали после падения Москвы позаботиться и о них. [71] Благодаря высокому темпу нашего наступления приказ Сталина удалось выполнить не повсеместно, и в Калинине в наши руки попали огромные зернохранилища, доверху набитые зерном. Однако в данный момент у нас не было возможности организовать его подвоз.

71

Немцами планировалось, что в течение зимы 1941/42 г. вымрет от голода и холода не менее 30 млн чел. на захваченных территориях – будущем «жизненном пространстве» германской нации.

Как обычно, и в Князево половина домов деревни была конфискована для наших нужд, деревенские жители разместились во второй половине. Правда, теперь мы подумывали о том, что, видимо, нам придется эвакуировать в тыловые районы всех жителей деревни. Только так мы могли обеспечить максимальную защиту от зимних холодов для всего батальона. На командном пункте батальона зазвонил полевой телефон. Ламмердинг снял трубку, а затем повернулся к нам.

– Почта! – радостным голосом сообщил он.

Эта новость с быстротой молнии разнеслась по всему батальону. Это случилось впервые с конца сентября и всего лишь в третий раз с начала Русской кампании, когда почта доходила до нас. Чтобы не ждать еще дольше, я послал Фишера на моем «Опеле» в почтовое отделение дивизии. Все приготовились празднично отметить сегодня вечером это событие. В русских печах был разведен особенно большой огонь, всем раздали дополнительные пайки чая, и, словно дети, ожидающие начала рождественских праздников, с плохо скрываемым нетерпением мы ждали, когда же вернется Фишер и когда сортировщики писем в нашей канцелярии разберут почту и разложат ее по ротам.

Глава 16 Снег

Не каждому письму солдаты были рады. В то время, когда многие бойцы гордо демонстрировали всем фотографии своих жен, невест и детей, другие понуро сидели, уставившись в пустоту…

Как Зеельбах, вся семья которого – отец, мать и три маленькие сестренки – погибли во время воздушного налета на Дюссельдорф. Их похоронили еще два месяца тому назад, но он узнал об этом только сегодня. Длинное письмо, которое он написал за день до этого своей матери, теперь некому было отправлять, и он порвал его. Деревянную лошадку, кораблик и куколку-марионетку, тщательно вырезанные им из дерева, он раздал своим товарищам.