Пусть мята напомнит тебе...
Шрифт:
– Она итак с половиной моих парней знакома, а вторая половина о ней наслышана. Представляешь, что будет в казармах твориться? У тебя она хоть более смирной стала.
– Эй! Господа, вы меня обсуждаете при мне!
– подала голос я, и мужчины выдохнули.
– Так, Ориана, - вернулся к проблеме с Минерли настоятель.
– Прекратите терроризировать соседей.
– Ой, неужели вы, увидев меня на пороге вашей обители, Верон, надеялись перевоспитать?
– удивилась я.
– Вы же знали, кто я!
– Даже не думал что-то в вас менять, - вырвал
– Перевоспитать человека могут только обстоятельства. А я на себя такую роль брать никогда не хотел.
Его замечание задело меня. Я смолкла. Оба брата тоже притихли. Как весьма мудрые старики, они подозревали, что я не просто так пришла в монастырь. Но при этом ни один из них не требовал от меня правды, не лез в душу. И я была благодарна за понимание.
– Ладно. Такое...
– Знаю, что Верон ожидал услышать, но всё равно сказала: - Повторится один раз. Ну два... Мы же ещё не заглядывали в гости к Ковам!
Настоятель раскрыл рот, а я, не дожидаясь нравоучений, поднялась.
– Вам же это выгодно, сэр!
– издевалась я.
– В письме, в самом низу написано, что Минерли никаких средств не пожалеют, чтобы отблагодарить вас. Пользуйтесь! Вам ведь нужно отремонтировать конюшни и библиотеку...
– От кого ещё нам жалоб ожидать?
– напоследок уточнил Симон.
– Жнец обещал на нашу кухню заглянуть...
– Одобряю, - выдал генерал.
Верон очень смешно надул губы.
– Что тебе не нравится?
– не понимал его брат.
– Ты сам жаловался утром!
Настоятель кивнул, но в меня всё равно полетела книга. Я пригнулась.
– Шельма!
– совсем без злости окрестил Верон, и пока он прибывал в добром расположении духа, я намерилась быстро удрать.
– Стой! Тебе письмо, сама знаешь от кого.
Он швырнул в меня посланием. Поймав весточку, крепко сжала её, спрятала в карман и прикрыла за собой дверь, оставив братьев делиться впечатлениями о моих выходках.
– Жнеца ловить будем?
– услышала печальный вопрос Симона.
– На чём он там прыгал хоть?
– выглянул в окно настоятель.
– Ткань какая-то?
На улице я глубоко вдохнула, посмотрела на тренировочное поле. Занятие у Иориуса продолжалось. Ученики упражнялись с секирами, вертели их, дрались. Поразмыслив, я решила присоединиться к товарищам.
– Интересно, как он нас примет?
– спрашивала у волка я.
– В обморок упадёт или отлупит?
Оборотень выбрал последний вариант. Но мы оба не угадали.
Мастер не оценил моей тяги к знаниям. Пусть он и был отважным, сильным воином, но икал, как испуганный подросток, когда увидел меня, спешащей к нему. Мерин мигом подал ему воду.
– Брат Орин, ты вот, пока с палицей упражняйся, - дал мне дубинку он.
– Она и этим кого-нибудь пришибёт, - громко прошептал Юм, и толпа, захихикав, отодвинулась от меня подальше.
Подражая остальным, я размахивала грозным деревянным оружием и краем глаза следила за Ивоном. Он стоял на тропинке и
наблюдал.***
Мой день закончился незаметно и скучно. Даже прогулка к Ковам не порадовала. Поэтому мы с Канонием поспешили на кухню...
Через час летели оттуда пуганными воронами, с сыром в зубах, разбрасывая позади себя горох - чтоб повар поскользнулся. Над нами свистели половники, ножи и вилки. Громыхая чайником, обутым вместо тапки, нас преследовал кухарь. Он оказался не из пугливых. Оборотня рассекретил сразу.
Шумиха подняла на ноги монахов, рыцарей, мастеров. Все выглянули в коридор. Тень выпрыгнул в окно. Каноний поскользнулся. Получил скалкой по затылку, и остался лежать на полу.
– Контузия!
– оценил брат Мерин состояние Жнеца.
– Конфузия, - лучше сказать!
– заржал Юм, похлопал его по щекам, пока кухарь не добежал и не похлопал ножом.
– Ты давай, ползи отсюда, а то месть близится.
Каноний очухался, поблагодарил собратьев и унёсся на крыльях страха, почему-то в сторону погреба. Я бежала очень быстро, перепрыгивая через препятствия. Однако подлый смех вызывал отдышку, поэтому скорость уменьшалась. Свернув за угол, была поймана... Слава богам - не кухарем.
Меня втянули в ближайшую комнату и быстро захлопнули дверь.
– Доброй ночи!
– поздоровался Ивон, прижимая меня к себе и к стене одновременно.
– Печально известный Жнец промышлял у нас на кухне?
– А почему вы не спите?
– хотела выскользнуть из его объятий я. Они вызывали во мне путанные чувства.
– Разве в общежитии в данный момент кто-то спит?
– ехидно спросил рыцарь.
– Бессонница, - пожала плечами я.
– Повальная!
– Тише!
– прислонил палец к моим губам он, и наклонился совсем близко, подслушивая разговор в коридоре.
– Это брат Орин и его псина!
– кричал, требуя наказать меня, повар.
– Кто вообще дозволил держать в животину в храме???
– Свидетели?
– обратился к ученикам сонный настоятель.
– Мы ничего не видели, - синхронно шли в отказ братья.
В какой-то момент меня перестало интересовать: сдадут именами проказников или нет. Я слушала дыхание Ивона. Краснела от стыда, потому что не могла заставить себя уйти, оттолкнуть его. Хуже всего - мне хотелось стоять вот так, около него (кстати, одетого всего-то до пояса).
– Надо спрятать вас, леди Ори!
– прошептал он, щекоча горячим дыханием мочку моего уха.
Взял за руку и провёл к постели. Откинул одеяло, приказал лечь. Я чуть окончательно не сгорела от угрызений совести. Но нырнула в тёплую постель. Ивон накинул на меня простыню, покрывало. Сам лёг рядом.
И вот лежу я с мужчиной, к которому меня без сомнения влечёт, и думаю о том, кого оставила. Тай... Сердце больно сжалось, покрылось морозным холодком, и истекло кровью. Король сейчас казался мне совершенно далёким, чужим человеком. Мысли о нём убивали меня. Впрочем, той амазонки Орианы уже давно не было.