Пусть тайга ко мне привыкнет
Шрифт:
ПИСЬМО:
Вопросы.
1. Почему совсем не пишешь?
2. Сколько съел яблок? Может, все? Тогда приезжай. Спроси дядю Арифа, куда. Вопросы кончились. Теперь разное.
У меня есть знакомый. Очень вредный. В 1000 раз хуже тебя. Обзывается. Приедешь, может, побьём? Видела танк. Он теперь стрелять не может (пушки нету). Только может возить тяжести.
Конец!
Витя.
Глава пятая
БЕЗ ПАПЫ И БЕЗ МАМЫ
В тот вечер Витька никак не могла успокоиться: познакомилась и сразу же поссорилась с человеком!
Она всё думала, правильно поступила
— Ты сама должна решить. Подумай.
Витька думала изо всей силы, так, что голова заболела, но ничего хорошего не придумала и уснула.
Ей снились попугайчики. Они улетали, а она их ловила, а они снова улетали и пищали: «Не хотим жить у жадины! Не хотим!»
Утром Витька открыла глаза и увидела, что уже десять часов. Как долго она спала! И мама не разбудила...
Витька встала и на цыпочках прокралась в гостиную: сейчас она напугает маму! Но в гостиной мамы не было. Не было её и на кухне. Ушла? И не подождала Витьку?.. Может, в булочную пошла или за молоком?
Она оделась, застелила постель и вышла на балкон. Город внизу жил, гудел, работал: рычали машины, перевозя тяжёлые грузы, скрипели и звякали от натуги строительные краны, стучали молотки плотников, гулко отзывались мостки под ногами спешащих людей: «бух-бух-бух!»
Где же мама? Куда она могла уйти?..
Вдруг в прихожей раздался пронзительный звонок, и Витька помчалась открывать.
Она распахнула дверь и увидела незнакомую женщину. Женщина была невысокого роста, круглолицая, с весёлыми серыми глазами.
— Здравствуй, Вика. Я — Саша Александровна, Матвейкина мама, — сказала она и шагнула за порог. — Встала, значит? Оделась, умылась? Ну, молодец. Пойдём завтракать. Вместе с Матвейкой сядешь. А то он, негодник, ничего есть не хочет. Может, за компанию хоть поест, — она выговаривала слова мягко, будто мячики катала, а сама ходила по комнате, приглаживала что-то, поправляла. — А меня тётей Сашей зови. Договорились? Ну, идём.
— Спасибо, я дома позавтракаю. Маму подожду, — поблагодарила Витька.
— Ой! Вот память дырявая! — Саша Александровна всплеснула руками. — Тебе же мама письмо написала, — она вытащила из кармана халата сложенный вчетверо лист и подала Витьке. — Читать умеешь? А то давай я.
Какое письмо? Почему вдруг мама вздумала писать ей письма? Витька кивнула: «Читайте».
— «Викуша, девочка моя, — начала Матвейкина мама, — меня вызвали к больному. Нужна срочная операция. Это там же, где и папа, в тайге, на буровой. Меня не будет два дня. Ты поживёшь пока у Саши Александровны и Степана Матвеевича. Я думаю, ты скучать не будешь: с Матвейкой вы друзья, и вообще, ты у меня умница. Крепко целую, твоя мама».
Конечно, Витька давно привыкла к таким вот неожиданным вызовам, когда мама ночью ли, днём ли, надевала плащ или шубку, брала свой плоский чемоданчик и говорила в дверях: «Ну, я пошла...» Но это было дома, и там оставалась бабушка Фатья... А здесь... Вон Саша Александровна какими жалостливыми глазами смотрит на неё, думает, наверное, что Витька сейчас заплачет. Вот уж нет! Мама — хирург, а хирурги нужны всем людям.
И Витька сказала:— Хорошо, тётя Саша, я поживу.
Саша Александровна обрадовалась, и на щеках появились круглые ямочки.
— Вот и ладно! Мы тебя не обидим! Степан Матвеевич как приехал, всё рассказывал про тебя. Какая, говорит, умная девочка, эта Витя Турабова. И Матвейка ждёт — не дождётся.
Витька насторожилась. «Ждёт — не дождётся? » Значит, он больше не сердится? Из-за попугаев?..
НИЧЕГО ЕЩЁ НЕ КОНЧИЛОСЬ
— А вот и мы, — сказала Саша Александровна, открывая дверь.
Матвейка стоял в прихожей и как будто ждал их прихода.
— Здравствуйте, — поздоровалась Витька.
Когда заходишь первый раз в незнакомую квартиру, всегда говоришь «здравствуйте», даже если вокруг никого нет. Так что это к Матвейке и не относилось. Но он кивнул лохматой головой и сказал:
— Привет!
Может, и в самом деле он больше не сердится?
— Это — для мамки, поняла? — шепнул он, когда Саша Александровна ушла на кухню готовить завтрак.
Витька закусила губу. Значит, он нарочно тут стоял. Чтобы сказать. Нет, она здесь не останется, ни за что! Будет жить в пустой квартире одна-одинёшенька... Пока мама не вернётся.
Она изо всей силы подёргала дверную ручку, но замок никак не поддавался.
— Всё равно не выйдешь, — сказал Матвейка, с беспокойством наблюдая за Витькиными действиями. Если она убежит, ох, и достанется ему от матери!
А Витька упорно пыталась справиться с хитрым замком. Попугайчиков захотел! Может, она и отдала бы ему птенчиков Паши и Даши (ведь будут же у ник когда-то птенчики?), а теперь — никогда!
— Злюка-злюка-злюка!
— Жадина-жадина-жадина!
— О чём спор? — спросила Саша Александровна, появляясь в дверях.
— Откройте, пожалуйста, — не поворачиваясь, попросила Витька. — Я домой хочу.
— Что случилось?.. Матвей, твоя работа?.. Ну-ка, иди сюда, — и Саша Александровна увела упирающегося Матвейку в комнату.
«Так тебе и надо, злюка противный, — думала Витька, — так и надо!»
И хоть в комнате старались говорить тихо, Витька услышала самое главное.
— Как не стыдно! — возмущалась Саша Александровна. — Девочка приехала, можно сказать, с другого края света, а ты!.. Хозяин, называется, сибиряк! Что она подумает о нас?..
В ответ Матвейка что-то горячо зашептал: ясно, на Витьку наговаривает, про попугайчиков рассказывает!
— И правильно сделала, — послышался снова голос Матвейкиной мамы. — Ничего не хочу больше слушать, — сказала она. — Иди, извинись! И чтобы у меня без фокусов!
Витька торжествовала: что значит — умный человек! Сразу разобрался! Краешком глаза она видела, как в прихожую вышел красный и взъерошенный Матвейка, но не повернулась: стояла и дёргала замок.
— Пойдём есть, — позвал Матвейка, — мамка велела. — И неохотно добавил: — Не буду больше тебя донимать из-за попугаев. Не хочешь — не надо! Обойдёмся!
Саша Александровна встретила их как ни в чём не бывало.
— Ешьте побыстрей, да пейте посмелей! — угощала она. — Ну-ка, кто у нас сегодня передовик?