Пустой Трон

– Чего ты хочешь, - сказала Стиорра, так это обещания, что мы не станем вам мешать вернуться на корабли.

Сигтрюгр притворился удивленным.

– Я никогда не думал об этом, госпожа, но да! Что за щедрая мысль. Мы могли бы вернуться к нашим кораблям.

– И к своему отцу.

– Он не будет счастлив.

– Я поплачу за него, - презрительно заявила Стиорра.
– И вы оставите здесь половину мечей, - продолжала она, - а мы возьмем заложников, чтобы вы вели себя как следует.

– Заложников, - произнес он, и впервые это прозвучало неуверенно.

– Мы отберем дюжину твоих людей.

– И как с ними будут обращаться?

– С уважением, конечно, если только вы не останетесь на этих берегах - в этом случае их убьют.

– Вы будете кормить их?

– Разумеется.

– Устраивать пиры?

– Мы будем кормить.

– Я не могу согласиться на двенадцать, госпожа, - покачал он головой, - двенадцать - это слишком много. Я предлагаю одного.

– Ты смешон, - отрезала Стиорра.

– Себя, госпожа. Я предлагаю себя.

И, признаюсь, он меня удивил. Он удивил и Стиорру, которая не знала, что ответить, и посмотрела на меня. Я на мгновение задумался, а потом кивнул.

– Его люди могут вернуться на свои корабли, - я обращался к ней по-датски, - но половина оставит здесь свои мечи. У них есть один день, чтобы подготовить корабли.

– Один день, - произнесла Стиорра.

– Через два утра от сегодняшнего, - резко сказал я, - мы доставим Сигтрюгра к его флоту. Если корабли будут спущены на воду и готовы к отплытию с экипажами на борту, то он сможет присоединиться к ним. Если нет - он умрет. Эрдвульф и его сторонники должны быть нам выданы.

– Согласен, - произнес Сигтрюгр, - могу я оставить себе меч?

– Нет.

Он расстегнул пояс с мечом и отдал его Сварту, и, по-прежнему улыбаясь, подошел к нам. И этой ночью мы пировали с Сигтрюгром.

Этельфлед прискакала на следующий день. Она не посылала гонца с известиями о своем приезде, но ее первые всадники появились в середине дня, и спустя час она въехала через южные ворота, ведя за собой более сотни человек, все на усталых лошадях, белых от пота. Она была в своей серебряной кольчуге, седеющие волосы увенчаны серебряным обручем. Ее знаменосец держал знамя покойного мужа с изображением вставшего на дыбы белого коня.

– Что случилось с гусем?
– спросил я.

Она проигнорировала вопрос, глядя на меня с высоты седла.

– Ты выглядишь лучше!

– Мне действительно лучше.

– В самом деле?
– нетерпеливо спросила она.

– Исцелен.

– Слава Богу, - сказала она, взглянув на затянутое облаками небо.
– Что случилось?

– Я скоро тебе расскажу, но что стало с гусем?

– Я сохранила знамя Этельреда, - резко ответила она, - это то, к чему привыкла Мерсия. Люди не любят перемен. Им и так достаточно трудно принять женщину в качестве своего правителя, не стоит навязывать и другие новшества. Она соскочила с седла Гаста. Ее кольчуга, сапоги и длинный белый плащ были забрызганы грязью.
– Надеялась, что ты будешь здесь.

– Так ты мне приказала.

– Но я не приказывала тебе тратить время на поиски корабля, - язвительно сказала она. Подошел слуга, чтобы взять ее лошадь, а ее люди спешивались и разминали уставшие конечности.
– Ходит слух, что сюда идут норвежцы, - продолжила она.

– Слухи ходят всегда, - презрительно ответил я.

– Поступило сообщение из Уэльса, - проигнорировала она мой легкомысленный комментарий, - что в море у их берегов замечен флот. Может, он направляется и не сюда, но к северу от реки Мерз есть пустынные земли, и это может соблазнить их, - она нахмурилась, принюхиваясь, и запах ей не понравился.

– Я не для того вышвырнула Хаки с этой земли, чтобы освободить место для другого языческого вождя! Нам нужно поселить там людей.

– Сигтрюгр, - сказал я.

– Сигтрюгр?
– нахмурилась Этельфлед.

– Твои шпионы в Уэльсе оказались правы, Сигтрюгр, так зовут вождя, что ведет флот норвежцев.

– Ты знаешь о нем?

– Конечно знаю! Его люди заняли Брунанбург.

– О Господи, - вздрогнула она.
– О Господи, нет! Значит, они пришли сюда! Этого нельзя так оставить! Мы должны быстро от них избавиться.

– Я бы оставил их в покое, - покачал я головой.

Она потрясенно посмотрела на меня.

– Оставить их в покое? Ты с ума сошёл? Последнее, что нам нужно, так это норвежцы, контролирующие Мерз. Она зашагала в сторону большого дома. Двое священников семенили за ней, неся кипы пергаментов.
– Найдите кладовую, - произнесла она через плечо на ходу, - и убедитесь, что эти документы останутся сухими! Я не могу долго оставаться, - теперь она, очевидно, обратилась ко мне.
– В Глевекестре довольно спокойно, но там еще многое предстоит сделать. Именно поэтому я хочу, чтобы эти норвежцы исчезли!

– Но их больше, чем нас, - с сомнением произнес я.

Она быстро обернулась, энергично и решительно, и ткнула пальцем в мою сторону.

– И они станут еще сильнее, если мы дадим им больше времени. Ты это знаешь! Мы должны избавиться от них!

– Их больше, чем нас, - повторил я, - и они закалены в битвах. Они сражались в Ирландии, а там люди учатся быть жестокими. Если мы хотим атаковать Брунанбург, мне нужно по меньшей мере еще триста человек!

– Что с тобой случилось?
– она нахмурилась, внезапно встревожившись.
– Ты боишься этого Сигтрюгра?

– Он настоящий бог войны.

Она посмотрела мне в глаза, видимо, оценивая правдивость моих слов и увиденное, должно быть, ее убедило.

– О Господи, - сказала она, всё еще хмурясь.
– Твоя рана, полагаю, - пробормотала она себе под нос и отвернулась.

Она посчитала, что я растерял всё свое мужество и в результате теперь к её многочисленным заботам и тяготам добавилась еще одна. Она шла, пока не заметила мечи, щиты, копья, кольчуги, шлемы и топоры, сваленные у дверей большого дома под прибитым к стене знаменем Сигтрюгра с красным топором. Она остановилась в недоумении.

– Что это?

– Да, забыл тебе сказать, что эти закаленные в боях воины вчера напали. Они убили троих наших людей и ранили шестнадцать, но мы убили семьдесят два, а Сигтрюгр - наш заложник. Мы держим его до завтрашнего дня, когда его флот отплывет обратно в Ирландию. Тебе и в самом деле можно было не приезжать! Конечно, очень приятно с тобой повидаться, но мы с Меревалом вполне способны справиться с огромными отвратительными норвежцами.

– Ну ты и ублюдок, - сказала она, хотя и без гнева, посмотрела на трофеи, потом на меня и рассмеялась.
– И слава Богу, - добавила она, касаясь серебряного креста, висящего на груди.