Путь (2 книга - 6 книга)

– Зачем она ему? При желании, упорстве учителя, ученику всегда можно найти свой талант или склонность, отыскать то, что принесёт радость и цель в жизни. Одно моё неверное слово и вы свернёте с пути, который был только ваш. И пойдёте по пути, что выбрала для вас я. Но кто сказал, что он будет верным и успешным?

Торопясь, боясь, что ещё одна фраза и дух уйдёт, снова оставив меня в неизвестности, я сообщил самое важное:

– Мой путь прост – стать сильным, настолько сильным, чтобы справиться со всем, что встанет у меня на пути или поднимет руку на мою семью. А значит это путь сражений и битв. Вы сами говорили, Каори, что в мире по-прежнему сражаются. Мне кажется, это и есть путь всех Стражей. А я теперь один из них.

– Хорошо, – дух опустила руки и позволила увидеть лицо, на которое возвращалась улыбка. – Во многом ваши слова верны, шэн. Но не ждите многого от меня. То, что вы называете Круговоротом, это техника для боя. Она используется, чтобы восстановить силу во время сражения. Заново наполнить средоточие за спинами собратьев. Подумайте, что в следующий раз меня и Павильона рядом не окажется.

Я кивнул, сдерживая улыбку, спросил следующее:

– У нас пишут, что гибель Императора и его семьи обрушила на Империю Тысячи Сект Указ Смерти.

– Верно.

Затаив дыхание спросил:

– А что такое Указы?

Вот только улыбка духа сразу сказала мне, что ответ мне не понравится:

– А вот об этом я с вами говорить не буду.

– Почему?

Но все уговоры ничего не дали. Мне даже стало казаться, что это был именно тот вопрос, который изменил всё. Вопрос-ошибка, не будь которого и я мог бы получить ещё несколько хороших советов.

– Могу я попасть в библиотеку?

– Библиотеку?

– Хранилище книг, знаний, записей.

– Шэн боится – дух не знает, что такое библиотека?

Я на миг закатил глаза, позволив себе лишь такое проявление чувств.

– Так могу я войти в неё?

– Боюсь, что нет, шэн Леград. Она есть только на территории семьи, а вам туда путь закрыт. Здесь же была гостевая библиотека, но она... пострадала. Да и не было там ничего о возвышении: развлекательные книги для скучающих больных.

– Хорошо, – повторил я в очередной раз. – А получить совет по знакам Древних, что мы рисуем в обращениях? Ты можешь мне перевести их?

– Как может бедный дух вмешиваться в общение идущего с Небом и давать ему свою трактовку языку?

– Свою трактовку?

Но нет. Дух лишь улыбалась, отказываясь продолжать отвечать. Всё, что было связано с возвышением или талантами, знаниями и возможностями, словно попало под запрет Указа. Хотя над Каори не было ни одного ограничения. Или... Я просто их не видел.

Примиряло меня со своей ошибкой и с ограничениями в возвышении множество других полезных вещей, которые я узнавал у духа на площадке медитации день за днём. Она никогда не отвечала подолгу, всегда находя повод уйти, а скорее даже исчезнуть, едва разговор затягивался и этим напоминая мне всех тех, кто так же начинал юлить под Указами, пытаясь обойти их ограничения.

***

– Могу ли я – шэн оставаться в городе столько, сколько захочу?

– Можете, – улыбка духа стала шире. – Вы. И только вы.

– А войти в город ещё раз?

– Для этого вашего ранга пока недостаточно.

– Как я могу его повысить?

***

– Шэн, что вы делаете?

Смущенно пожал плечами:

– Пытаюсь увидеть отпечаток духовного знания, что оставил в статуях их создатель.

Каори вздохнула:

– Иногда я даже не знаю, где меня ждёт очередной вопрос. Шэн Леград, это просто статуи, которые расставлены здесь для красоты. Никто и не думал вкладывать в них знания для детей.

– Но их порядок и позы: они отличаются от тех Форм, что...

Я замолчал сам. Если это украшения, то они и не должны быть похожи на Формы. Их назначение не в этом.

Сейчас Каори и впрямь смотрела на меня странно, как на дикаря, заставляя краснеть в смущении. Но виноват в этом был только я.

***

– Когда дух города даст мне карту?

– Как только вы покинете меня.

***

– Я смогу попасть в Небесный зал?

– Прошу прощения, шэн, я заметила – это задевает вас каждый раз, но... что делать там Воину?

***

– Что изменило во мне Стихиальное зелье?

– Вы сами должны это понять. Прислушивайтесь к себе, шэн.

И так каждый раз...

За прошедшие дни, слившиеся почти в месяц, я изучил эту комнату до последних мелочей: рисунок узора на полу, количество граней в осветительном шаре, число деревьев и кустов, видимых из окна. И, уж конечно, количество всех складок на покрывале, что лежало на Лейле. Оно, кстати, менялось ровно раз в три дня. Сегодня всё решится окончательно. Можно долго себя уговаривать и даже суметь победить в этом неслышном другим споре, расписав дальнейшую жизнь буквально по шагам и неделям, выбрав несколько возможных путей, в зависимости от силы, которой у меня выйдет достигнуть, но... Делать это, всегда избегая мысли, что что-то может пойти не так с лечением Лейлы?

Не знаю о чём думала мама, вряд ли её мысли так уж сильно отличались от моих, ведь стоило ресницам Лейлы дрогнуть, как она стиснула мою ладонь, явно позабыв, что теперь ей тоже нужно ограничивать и контролировать каждое движение. Ладно, мне ничего не будет, но вот пускать её обнимать сестрёнку будет явно рано. Пусть сначала успокоится. И я тоже. А потому сжал руку в ответ, удерживая её на месте, пытаясь одновременно следить и за лицом сестры, и за лицом древнего духа. И только на лице Каори всё так же оставалась вечная полуулыбка. Вот уж кто ничуть не сомневался в результатах лечения. Девушка шагнула ближе, откинула покрывало и помогла Лейле подняться на ложе.

А я неожиданно понял, что сегодня сестра одета, причём в новую одежду: розовое платье с широким поясом и просторными рукавами. Это сбивало с толку: память упорно не соглашалась с увиденным, подкидывая образы сестры в том виде, в каком она последний раз была на руках у мамы: старое, потрёпанное и грязное платье.

Лейла зевнула и потёрла глаза, отвлекая меня от мыслей о её одежде. Мама рванулась, но я оказался к этому готов, не дав отойти от меня и на шаг. Тихо позвал:

– Лейла?

– А?

Сестра принялась тереть глаза уже двумя руками, а затем удивлённо вытаращилась на стоящую рядом Каори в её неизменном пышном, словно летящем по воздуху алом платье с золотой вышивкой, затем по сторонам и лишь потом на нас. Миг во взгляде я видел сомнение, а затем она воскликнула:

– Мама!

И спрыгнула на пол, одним прыжком оказываясь рядом с нами.

А я вздохнул с облегчением. На такое сестра не была способна и после десятка лечебных техник – значит, всё удалось. Перед тем как отпустить маму, успел лишь строго шепнуть: