Путь Черной молнии

– Леха, я понимаю, что ты и Дрон можете по своим убеждениям не работать на Советскую власть, а как быть остальным блатным в зоне? Они - то точно не идейные, а не работают только потому - что не хотят. Мужики ведь ходят на производство, им что-то жрать нужно.

– А ты знаешь, я пожалуй соглашусь с тобой. Нынешняя блоть не способна мозгами принять идейную сторону воров. Они в большей степени нахватались верхушек и, извращая понятия, подминают под себя всю обстановку в зонах. Если Дрон - тот за кого себя выдает, то нас Санек ждут большие перемены.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы нашу зону начнем очищать от таких козлов, как: Пархатый, Ворон, Равиль и разумеется от поганых активистов. И если ты примешь сторону истинных пацанов, то твои бицепсы пригодятся в будущем для наведения порядка. Ты где так мастерски махаться научился?

– На воле классической борьбой года три занимался, потом на бокс ходил, а в основном: улица научила, частенько приходилось справедливость кулаками восстанавливать.

– А разве так бывает?

– Бывает, когда толпа на толпу, там времени нет, разъяснениями заниматься.

– Уходи от этих понятий, здесь политика - семеро одного не боятся, не канает.

– Еще как канает,- улыбнулся Сашка.

– А-а! Ты это о Пархатом и его пристебаях, против них тоже надо скопом, одному без толку.

– Да я на свободе старался выходить один на один, но не всегда удавалось.

– Значит ты Санек - баклан (в данном случае - хулиган), по хулиганке больше предпочитаешь.

– Не совсем так. Там, где свои, я еще могу разнять, объяснить, а с соседскими не со всеми получалось. Леха, не называй меня бакланом, мне в свое время люди объясняли, что пацанов так называть не принято.

– Да, есть такое дело, на воле ты баклан, а здесь нет такой масти, есть просто "боец", но ничего, зона из тебя сделает такого дипломата, потом словом бить будешь, а задатки у тебя есть. Больше спрашивай - это не стремно, тебе же в пользу, а уж когда пехота не понимает слов, тогда бей, но не по репе (голова), а по корпусу, как тебя в боксе учили и не при свидетелях, а то из трюма (изолятор, карцер) не будешь вылезать. Ладно,Санек, сегодня жди в гости, мы вечером с братвой этих упырей проведать придем. Да, все хотел у тебя спросить, у тебя братья есть?

– Нет, я один в семье. А что спросил?

– Да есть в тебе, что-то такое,- загадочно улыбнулся Леха,- знаешь, когда полгода в тюрьме просидит человек - это еще не показатель, а ты выходит не по годам смышленый.

– Меня тоже было кому учить, батя мой сидел не раз, порой под хмельком начнет про лагеря рассказывать, а я все на ус мотал.

– А характером ты тоже в него?

– По части драк, видимо в него, но больше я в мать и в деда своего пошел. Мама у меня очень справедливая, а терпения у нее на десятерых таких, как отец хватит, она у меня хорошая.

– Ой, Санек, а у кого из нас матери плохие, мы только здесь начинаем понимать, что роднее и ближе матери, нет человека. На свиданки они, передачки, тоже они. У меня мамка болеет, а все равно возле зоны иногда бывает, не знаю, дождется ли,- грустно сказал Леха, она ведь еще и к отцу на свиданки ездит. Жалко мне ее.

– Тебе сколько еще до конца срока осталось?- спросил Сашка.

– Да фигня - двушка, на одной ноге на толчке просижу,- повеселел Сибирский,- а тебе сколько?

– Четыре с хвостиком еще, здесь на двух ногах придется стоять, на одной долго,- пошутил Санька,- Леха, а как быть с моими, так сказать подельниками с Зелей и Глазуном? Не смогу я их бросить.

– А вот с них и начни. Они пацаны еще не испорченные, разжуй им, что к чему, объясни, кто такие Равиль с Пархатым, и создавай свою семью. Не бойся, ты же Жеке шнопак (нос) развернул, если что и Равилю поправишь, а пацаны тебе будут хорошим прикрытием, тем более вы одной делюгой (дело) повязаны,- засмеялся Сибирский.

Они попращались до вечера, крепким и дружеским рукопожатием. Воробей, не откладывая в долгий ящик решил поговорить с Зелей и Глазуном. Если вечером заварится каша, то ему придется брать сторону Сибирского, а его пацаны из Равилевской семьи окажутся по другую сторону.

"Во! На ловца и зверь бежит",- подумал Сашка, увидев выходящего из отряда Зелю.

– А где Глазун?

– Там в отряде, подушку ухом давит.

– Зеля, зови его, разговор есть серьезный.

– На сколько тысяч?- пошутил он.

– Бери больше, говорю тебе - серьезный.

Через пять минут пацаны собрались на улице и, направляясь к центральному плацу, не спеша, пошли к бане. Там располагался более спокойный закуток, где можно посидеть и поговорить, не боясь быть услышанными.

– Короче, пацаны, рассусоливать не буду, говорю прямо: положение наше незавидное, мы сейчас находимся между молотом и наковальней. Сибирским все известно, темнить не буду, нас троих "круто" подставил Равиль, - пацаны напряглись, слушая, не совсем понятное начало Воробья,- мы за него сделали грязную работу,- серьезно заметил Сашка.

– Но подожди, ведь Равиль все это делал с подачи Дрона,- запротестовал Зеля.

– То-то и оно, что никто не знает всю правду. Братва в зоне осуждает этот наезд, тем более он был не по понятиям: одним словом, стремно все прошло.

Чтобы сразу не ошарашить пацанов своей новостью, Санек решил сначала обрисовать картину в общем, а затем признаться им во всем.

– Равиль по натуре своей - трус и перестраховщик, а Пархатый - беспредельщик и бык без мозгов, но обложив себя такими, как мы, они диктуют условия всем в отряде и кое-кому в зоне. Сегодня вечером выходит из ШИЗО Пархатый, а Леха Сибирский со своей братвой придет спросить с него за ночной инцидент.

Зеля и Глазун еще не совсем поняли, куда клонит Сашка, но с тревогой в глазах продолжали молча слушать.

– Вы понимаете, в какую историю мы влипли? Если Дрон выйдет с кичи и соберет зоновский сходняк, то братва будет разбираться. Сибирские - уважаемые пацаны и как сход решит, так и будет. Пархатый отойдет в сторону и будет продолжать изгаляться в отряде над всеми, а Равиль вывернется. Пострадаем только мы трое, нас обязательно пустят крайними, потому как, никто не захочет взвалить на себя этот груз. Дрон и братва шутить с нами не будут, либо на ножи нас посадят, либо... Ну, сами понимаете,- мрачно закончил Сашка.