Путь Дракона - шаг 1. Планета поссов

– Зачем вы вообще соглашаетесь к нему ездить? – спросил Рой. Он приподнялся, но остался на полу, после такого дня всё равно, где сидеть.

– Ради пользы дела раз в полгода можно и съездить, – ответил Глазавид и ещё приложился к настойке.

– Какого дела?

– У нас хорошие контракты на поставку пуха и песка для фабрик графа, а сегодня ещё почти договорились о совместных лесозаготовках.

– Мне кажется, никакой бизнес не стоит таких унижений.

– Тебе кажется. И почему унижений, это же не купец какой беспородный, а древнее и уважаемое семейство, они имеют право на небольшие слабости, нам следует проявлять терпение, – без тени иронии наставительно сказал Глазавид.

– Остановите эту планету, я сойду, – пробормотал Рой.

– Куда ты собрался? – не понял барон. – Сейчас мы едем домой, уже поздно для прогулок. И не заслужил.

Рой вспомнил тюрьму и Употжа с его неизменным: «Прогулка? Не сегодня», и посмотрел на мелькающие за окном вертикальными решётками парные стволы соосен. Лес стискивал узкую дорогу и до деревьев, казалось, можно рукой достать.

– Было лишним меня ещё и демонстративно топтать, – заметил он. – Чем больше вы таким графам подыгрываете, тем больше они теряют совесть. Лучше бы объяснили, что к гостям нужно относиться уважительно.

– Что ты несёшь? Никто не имеет права указывать графу, как себя вести. То, что я пока делаю скидку на твою нездешность, не повод распускаться и болтать глупости. И так сегодня чуть меня не опозорил. Придётся всё-таки с тобой серьёзно побеседовать, тем более что я обещал графу.

– Вы что, правда собираетесь меня бить?

– Дома решу, – сухо ответил Глазавид.

Рой опустил подбородок на сиденье и закрыл глаза. Через некоторое время по его щеке скатилась слезинка. Барон покосился, проворчал «ладно, на первый раз прощу, но впредь будь осторожнее» и пустился наставительно рассуждать, что только поначалу непривычно, но со временем дракон побольше узнает и поймёт, что все сложившиеся правила не просто естественный, а лучший порядок вещей. Рой сидел неподвижно, почти не слушал, а перед глазами у него стояли два белых колумба, которых рвут на части озверевшие поссы.

Часть 3. Питомец. Глава 19. Вишня — в саду, а ты — на виду

Никаких взысканий за поведение у Изисада в итоге не было, но целую неделю Рой ходил пришибленный, из головы не шёл разговор с Кутхом. Барон же решил, что дракон сделал правильные выводы из наставлений и гордился своими талантами в воспитании.

На следующих визитах Рой стал замечать моменты, на которые прежде успешно закрывал глаза, и вскоре понял, что Кутх был прав, ему действительно повезло попасть именно к Глазавиду. Но желания «держаться» за барона не прибавилось, драконианец лишь решил не торопиться и собирать информацию.

Как-то они с Глазавидом заскочили по пути в Вялые Вуки. Незнаж воспринял умеренную вежливость драконианца как готовность помириться и заикнулся, что накопит денег и выкупит Роя обратно. Барон на это приподнял бровь и сообщил, что уже описал дракона в завещании и не собирается никому отдавать. Вудсвуд проводил их совершенно расстроенным. В экипаже Рой переспросил, серьёзными ли были слова про завещание.

– Разумеется. Когда придёт время, перейдёшь к старшему с основным поместьем и большей частью земель, – ответил Глазавид. – Кстати, сколько живут драконы?

– У нас дома лет двести пятьдесят, а здесь не знаю, сколько протяну.

– Какое удачное приобретение, – пробормотал барон, проигнорировав вторую часть фразы, – даже праправнукам достанешься. Так что не переживай, больше не попадёшь в дом с сомнительной репутацией, – это был выпад в сторону Вудсвуда. – Ты рад?

– Весьма польщён, – вздохнул Рой. Слабая надежда, что получится уговорить барона мирно отпустить дракона, растаяла как вечерний туман вдоль дороги, по которой они ехали.

* * *

Сезон визитов прошёл, барон с головой погрузился в дела, урожай и налоги, и Рой оказался предоставлен сам себе. В начале недели ему выдавали расписание, где и когда ожидается присутствие дракона. В остальное время разрешалось делать что хочешь и гулять где угодно в пределах усадьбы, а также по всем землям барона, если предупредить привратника, куда и как надолго направляешься. Главное было – пунктуально являться к завтраку, обеду и ужину. Как-то Рой опоздал на пару минут, и Глазавид вызвал его в кабинет, поставил в угол как ребёнка и прочитал нотацию о ценности времени. Это выглядело нелепо, но барон был совершенно серьёзен, и Рой на всякий случай стал везде приходить заранее. Драконианец успел заметить, что слугам обычно за первую оплошность доставались нравоучения или символические наказания, но за повторный проступок ждали менее приятные сюрпризы.

В остальном свободы было достаточно, можно было бы даже представить, что он просто задержавшийся гость… если бы не ошейник. Рой всё больше жалел об опрометчивом обещании не сбегать и ощущал себя как в клетке, пусть огромной, на несколько гектаров, может быть даже позолоченной, но клетке. В ней совсем не хотелось оставаться не то что до конца жизни, а даже до конца года.

Слоняясь без дела, Рой наткнулся на заднем дворе на сыновей Глазавида и, разумеется, произвёл фурор. Первым порывом было спастись бегством, но драконианца окликнула баронесса и познакомила с мальчиками. К счастью, Наслад и Манеп оказались хорошо воспитаны и довольно вежливо проявляли любопытство, хотя и не обошлось без «а можно на вас полетать?», но эту идею их мать не поддержала. Баронесса пригласила к себе на чай и предложила периодически заглядывать и общаться с мальчиками, мол, им будет полезно познакомиться с разнообразием мира. Рой подумал и решил, что это не такая плохая идея. Сначала они просто иногда возились, играли в «злого дракона, стерегущего сокровища», причём больше всего быть драконом любил Манеп. Потом Роя стали звать на женскую половину дома всё чаще. Как ни странно, института воспитателей и гувернёров здесь не оказалось, и баронесса, открыв для себя радость пары свободных часов, стала беззастенчиво этим пользоваться.

Как-то Рой начал читать братьям сказки из книг, а потом постепенно добавлять свои о том, как на небе живут счастливые драконы, у них нет ни слуг, ни хозяев, они учатся, сами выбирают себе занятия по душе, создают семьи по любви и так далее. Заодно поведал, что в других созвездиях живут разные разумные существа, у них отличаются порядки, но все так или иначе стремятся к прогрессу, справедливости и торжеству духовных ценностей.

Когда об этой просветительской деятельности узнал хозяин, он строго отчитал Роя за то, что смущает юные умы вредными идеями, и запретил приближаться к отпрыскам. Попытка отстоять право рассказывать хотя бы об обитаемости космоса без погружения в социальные устройства привела лишь к трёхдневной ссылке сборщиком на плантацию хлополей.

В штрафной секции за отдельным забором, куда отправляли за проступки, лишь на двух деревьях внизу оказалось много созревших узелков с нежным пухом, остальные хлополя или уже обобрали, или ещё не созрели. Четверо провинившихся успели поделить самые урожайные ветки и не собирались подпускать ещё одного работника, поскольку для получения обеда и ужина требовалось собрать норму. Рой не стал настаивать, понаблюдал за работой и понял, что все стараются собирать с земли или небольшой стремянки. Тогда он взлетел, уселся на одну из высоких веток и стал работать там. Напарники пофыркали, но на верхушку не претендовали. Рой нашёл сбор пуха медитативным занятием, да ещё и можно было спокойно поболтать, в отличие от дома, где постоянно занятые слуги неохотно отвлекались на праздного драконианца. К концу третьего дня надзиратель еле выгнал дракона с территории, и то Рой ушёл в основном потому, что на него уже не рассчитывали ужин.

Через неделю Глазавиду пришла докладная от надзирателя, и Роя вызвали в кабинет.

– Я же просил никуда не лезть, – начал барон с лёгким раздражением без предисловия. – Зачем ты портишь воспитательный эффект?

– Я ничего не портил, – захлопал глазами Рой.

– А кто продолжает летать на территорию особого режима по своей инициативе, дискредитируя саму идею? Кто байками отвлекает наказанных от размышлений о проступках? Кто все верхушки хлополей обобрал в своё удовольствие?

– Я же не себе забирал, всё сдано на переработку.