Путь к тишине. Часть 1

— Да, малышка. Ты побудешь здесь, пока я схожу на разведку. Сюда никто не ходит по ночам — из-за той же сигнализации. Так что ты посидишь тут, вместо меня, а я все выясню и вернусь.

— Что я буду делать?

— Ну, что… Можешь создать побольше шума, вдруг нас подслушивают. Там в углу — дверь в ванную. Можешь помыться, и еда кое-какая осталась от ужина… Помыться можешь прямо сейчас, пока я здесь.

— Да? А когда же…

— Мне все равно надо дождаться полуночи.

Мишель шмыгнула носом — немного виновато. Слезла с кровати и пошла в ванную.

*

Она долго плескалась под душем, потом вышла — с мокрыми волосами, замотанная в большое полотенце. Видимо, развесила мокрое белье на горячих трубах…

Осторожно села на краешек стула.

— Вот, возьми, — сказал Адам, придвинув ей тарелку с большим бутербродом.

Она торопливо сглотнула слюну, но все-таки спросила:

— А вы как же?

— Я сегодня ужинал.

Он встал, ушел к окну и закурил. Узкой щели между ставнями едва хватало, чтобы вытягивать дым.

— Как вы… там? — спросил Пирсон, когда Мишель управилась с бутербродом.

— Никак. Нас никто не трогал, будто забыли, зачем мы нужны. Ладно, хоть голодом не морили.

Она встала из-за стола и оглянулась:

— Можно мне прилечь?

— Конечно.

Она забралась на кровать, но не легла — села, подсунув под спину подушку и снова притянув к груди колени. Пирсон подошел и осторожно присел рядом.

— Мишель.

— Да?

— Извини, тебе вряд ли хочется вспоминать, но это может оказаться важно… Как вас поймали?

Она сморщилась, как от сильной боли:

— Не знаю. Нам позвонила Аманда и велела убираться из отеля. А по дороге нас перехватили. Потом мы слышали, что нас вроде бы кто-то сдал. А когда Кедвин рассказала…

— Ты решила, что это я?

— Ну-у… — она виновато засопела. — А что я еще могла подумать? Почему вы выдали Кедвин?

— У меня не было выбора, — тихо сказал он, отворачиваясь.

Услышав короткий всхлип, повернулся назад:

— Мишель, ты что?

Она плакала, спрятав лицо в ладони и вздрагивая всем телом. Зря он напомнил ей, но что было делать?

Он поспешно придвинулся и обнял ее за плечи. Слов не было — какие тут найдешь слова? Оставалось просто гладить ее тихонько по голове и плечам и ждать, пока иссякнут слезы.

Мишель начала понемногу успокаиваться.

— Извини, малышка, — осторожно сказал Адам, отпуская ее и укладывая на постель. — Я не хотел… Приляг, так будет лучше.

Она легла, все еще тихо всхлипывая. И почти сразу заснула.

Пирсон укрыл ее одеялом и еще некоторое время посидел на кровати рядом. Никаких нежных чувств он не испытывал. Осталась боль и глухая ненависть. И снова припомнились ухмыляющиеся рожи, для него помеченные знаком смерти. Люди, которые еще не знают, что уже практически мертвы. Потому что из этого дома они никогда и никуда не выйдут.

Если бы этим можно было что-то исправить!

Время подходило к полуночи. Пирсон еще раз поправил одеяло, на секунду задержав взгляд на бледном, похудевшем личике Мишель.

— Ничего, милая. За все будет заплачено. Или я не…

Но даже сейчас он не произнес вслух имени, звучавшего, как пароль, выпускающий на свободу то холодное и темное, что тенью пряталось где-то позади его сознания. Рано, слишком рано.

Он подошел к дверям. Транзистор на столе поперхнулся и, щелкнув, начал передавать сигнал времени. Наступала полночь.

На пять секунд погас красный индикатор на видеокамере.

Миновать за пять секунд пятиметровый отрезок коридора было детской задачей. Выскочив на площадку, Пирсон прислонился спиной к стене и перевел дыхание.

Секунда. Еще одна.

Камера уже включена, но сигнала тревоги нет.

Получилось!

Он встал на перила и принялся осторожно открывать решетчатый люк вентиляционной трубы.

*

Что прямо сейчас играло ему на руку, так это постоянно витавшее вокруг генератора поле, вызывавшее ощущение Зова. С одной стороны, он точно знал, что приближается к цели. С другой, не было риска попасть в зону действия датчиков, вроде тех, что установлены в его комнате…

В лаборатории горел свет. Это Адам увидел сквозь решетку люка, через который рассчитывал выбраться. Он придвинулся к решетке и попытался присмотреться.

Лаборатория была просторным помещением с очень яркими белыми лампами под потолком. Там все было белым. У стены стоял стол с компьютером и кучей всякого электронного барахла; немного подальше располагалась станция системы слежения, ее приборная панель и ряд мониторов светились и лениво мигали. У противоположной стены — железный шкаф с открытыми дверцами и рядами приборов на полках внутри. Не иначе, как это и есть тот самый генератор!

Рядом со шкафом располагалось высокое кресло, опутанное проводами; на подлокотниках и подставке для ног крепились ленты, какими связывают буйных больных в психиатрических клиниках.

Выбираться из своего укрытия Пирсон не торопился — в лаборатории кто-то был.

Небольшого роста, щупленький человечек в белом халате вышел из-за шкафа, что-то напевая себе под нос. Он остановился перед столом с компьютером и наклонился вперед, всматриваясь в бегущие по экрану столбцы цифр.

Ручка в двери со щелчком повернулась, и вошел Эдмунд.

Пирсон затаился, надеясь услышать разговор.

— Как идут дела? — спросил Эдмунд, подходя и тоже останавливаясь перед монитором.

— Отлично, — скрипуче хихикнул человечек в белом халате. — Завтра к вечеру, я думаю, все будет готово. Часам к семи. Твой Пирсон будет очень удивлен.

— Ну да, наверно, — равнодушно отозвался Эдмунд. — Признаться, я ожидал от него большего.

— Большего?

— Он так хотел сыграть со мной в эту игру. Я думал, он и в самом деле чего-то стоит. Но он, похоже, мастер только создавать видимость.

— Осторожнее, Эдмунд. Я говорил тебе и могу повторить снова — он опасен! То, что он не пытался играть с тобой в Джеймса Бонда, еще не значит, что он ни на что не способен.

— Да ладно, профессор, — устало махнул рукой Эдмунд. — Он просто морочит мне голову. То есть думает, что морочит. Усадите его завтра в это кресло, и он станет поразговорчивее. Тогда и увидим, кто из нас прав.

Профессор оглянулся на него, потом снова уставился в монитор:

— Помнится, именно ты с самого начала не хотел применять к нему радикальные методы.