Путь к тишине. Часть 3

Митос прислушался. Что-то изменилось. Он вышел в коридор и осторожно приблизился к дверям спальни МакЛауда. Да, верно, тишина.

Митос, поколебавшись, открыл дверь и заглянул в комнату.

МакЛауд, уже в халате, лежал на постели ничком, уткнувшись в подушки, и не пошевелился на стук двери. Митос подошел и осторожно присел на край кровати.

— Дункан?

— Иди ты в…

Митос улыбнулся:

— Значит, пришел в себя. Что ж, неплохо. Ты быстро справился.

МакЛауд рывком сел и уставился на него сухими, с лихорадочным блеском глазами:

— Ты слишком рано ушел. Пропустил самое интересное!

— Я и не собирался ни на что смотреть.

— Неужели? А мне показалось…

— Ладно, хватит препираться, — прервал его Митос. — Ты не питаешь ко мне теплых чувств, и это меня не удивляет. Но я надеюсь, что ты дашь себе труд хоть немного подумать над тем, что с тобой было, и над тем, что я тебе говорил. В конце концов, я пытаюсь дать тебе ключ к твоей свободе. Настоящей свободе, а не видимости, которую подсовывает тебе Кассандра.

МакЛауд молча посмотрел на него, потом накрыл ладонью висящий на шее камень.

— Если тебе хоть немного дорога жизнь, — шепотом произнес он, — ты никогда не выпустишь меня на свободу. Потому что тогда мне уже ничто не помешает. Я тебя убью.

— За что? — в упор спросил Митос. — За то, что разрушил вашу с Кассандрой сладенькую идиллию? Или, может, за то, что дал тебе почувствовать собственное ничтожество? Ну так позволь добавить к этому кое-что еще. Ты дурак, Дункан МакЛауд. Не мученик, не жертва обстоятельств. Просто дурак. И ты будешь сидеть на цепи — не у меня, так у кого-нибудь еще — пока не поумнеешь. Цепь не перестает быть цепью, если на ошейник привязать розовый бантик.

Он встал и направился к выходу, точно зная, что МакЛауд провожает его взглядом. В дверях остановился и оглянулся:

— Еще раз услышу от тебя хоть слово о Кассандре или узнаю, что ты с ней встречался, и сегодняшнее покажется тебе легким развлечением.

И вышел.

*

Вернувшись в свою спальню, Митос прилег на кровать и закрыл глаза.

МакЛауд крепкий орешек, подумалось ему. В этом Дарий не ошибся. Но перегибать палку все же не стоит.

Наверно, он немного задремал — и проснулся от внезапного ощущения изменений. Вскочил с кровати и кинулся в спальню МакЛауда.

Ему не показалось. Комната была пуста, в открытое окно задувал холодный ветер. Конечно, второй этаж, но, насколько он знал МакЛауда, тот мог спрыгнуть и с четвертого.

— Упрямый осел, — пробормотал Митос про себя, закрывая окно. — Ничего ты не понял.

========== Глава 41. По ту сторону ==========

МакЛауд и сам не смог бы объяснить, куда и зачем шел. Но он точно знал, откуда.

…Когда дверь за Митосом захлопнулась, он еще какое-то время сидел на прежнем месте, тупо глядя перед собой. Потом как будто невидимая пружина сорвалась и заставила его вскочить с кровати. Он сбросил халат и торопливо оделся. С единственной мыслью — уйти отсюда, куда угодно, только подальше. Его меч, деньги, документы — все было на месте, Митос забрал только телефон.

Выйти через дверь не было смысла и пытаться. МакЛауд открыл окно, глянул вниз и удовлетворенно кивнул. Спрыгнуть на землю оказалось просто, потом нырнуть в темный переулок за домом…

Теперь он шел по улице, освещенной яркими огнями вывесок и рекламных щитов, сам не зная, куда и зачем. На пути попался крошечный скверик; он сел на скамейку в самом темном углу и стал смотреть на проезжающие мимо машины.

Глупо! Глупо и страшно.

Митос точно знал, куда ударить. Со временем это должно пройти, но прямо сейчас МакЛауд даже думать не мог о том, чтобы обратиться к кому-то за помощью. Даже к Кассандре. Особенно к Кассандре. С ее-то умением угадывать чувства и страхи! Он и встречаться ни с кем из друзей не хотел из опасения, что кто-нибудь догадается, что именно с ним произошло.

«Ты дурак, Дункан МакЛауд».

Святая истина. Каким нужно было быть идиотом, чтобы не разглядеть — чтобы считать своим другом такого… такого!

Но они друзьями были. Помогали друг другу, делили кров и пищу… Так что случилось теперь?

Память услужливо подсказала готовый ответ, но ответ этот, произнесенный голосом Кассандры, не показался МакЛауду убедительным. Вообще ничто не казалось убедительным. Может, он сошел с ума, и то, что происходит сейчас — плод больного воображения? Или тогда под мостом он все-таки умер, и все это — его персональный ад?

Нет, так на самом деле недолго спятить!

Но если он жив и в своем уме, тогда что, черт возьми, происходит?

Была еще коротенькая, но настырная мысль. Почему с ним до сих пор ничего не случилось? Он почти ждал, что за первым же углом его свалит как минимум припадок эпилепсии, но ничего не было. Может, дело в расстоянии, что Митос управляет его аурой, только когда они физически рядом. Но скорее Митос просто уверен, что он никуда не денется, и дает ему немного потешиться иллюзией свободы и самостоятельно осознать этот факт.

Чтобы вернуться. Добровольно.

Даже думать об этом было мерзко!

Хотя, можно ведь и не возвращаться. Взгляд МакЛауда упал на яркую вывеску станции метро. Что ж, это выход.

Он хотел встать и понял, что не может двинуться с места. Тело отказалось повиноваться.

Вот и ответ. Больше никаких объяснений не нужно… Даже сейчас Митос держит его под контролем. Глупо было надеяться!

Уже без мыслей о «другом выходе» МакЛауд встал и снова пошел куда глаза глядят. И только выйдя на набережную, понял, куда именно они глядели.

*

На барже было пусто и холодно.

МакЛауд спустился в каюту, включил свет. Разводить огонь не хотелось, и он сел на диван перед пустым камином.

Пустой очаг. Что-то было в этом, тоскливое и безнадежное. Погасший огонь. Погасшая жизнь…

Что с ним происходит? В водоворот каких сил вовлекла его судьба?

Был вопрос и менее глобальный. Что ему делать прямо сейчас? Он не может вечно сидеть на барже и смотреть в пустой камин. Вообще, если подумать, побег был не такой уж хорошей идеей, потому что все равно деваться ему некуда, а значит, придется вернуться.

Ему представилось, как встретит его Митос. Странно, но сейчас никакие ужасы ему на ум не приходили, а помнилось почему-то выражение глаз Митоса, когда тот накануне вышел к ужину. В них была усталость. Еще задумчивость, тревога, но усталость больше. Ни агрессии, ни гнева, ничего темного и холодного.

Ему представилось, что таким же взглядом Митос посмотрит на него сейчас. «Бедный дурачок…»

Он решительно встал. Нет, бегство было плохой идеей. Навсегда все равно не скрыться, лучше вернуться и попытаться хоть что-то понять или исправить.